Александр Варго - Не та дверь [сборник] Страница 40

Когда наконец такси подрулило к подъезду, Вася уже едва сдерживал себя. Помогала только мысль о Любе с Женькой. Что бы там ни натворила его женушка, а их втягивать в это было нельзя. Он разберется с Аллой, но так, чтобы они этого не поняли.

Вася заплатил таксисту, выскочил из машины и ринулся к двери подъезда. Он достал из кармана связку ключей и едва не уронил ее в грязь. Нашел домофонную таблетку, дернул ее вверх — остальные ключи при этом, разумеется, растопырились в разные стороны, — приложил к круглому гнезду контакта. Домофон, как водится, с первого раза не отреагировал, вынудил Васю чертыхнуться и попробовать снова.

Пока лифт ехал на седьмой этаж, он пытался хотя бы немного успокоиться, чтобы не сорваться при виде запертой двери в спальню и не разнести ее на хрен.

Дети встретили его возле двери. Стоило ей распахнуться, и они повисли на нем, обняли, замерли.

Вася прижал их к себе и какое-то время стоял, смотря в дальний конец коридора, туда, где справа виднелась дверь в спальню.

«Как ты могла?! Посмотри на них!.. Взгляни! Что ты натворила, мать твою?!»

Ощущение крушения мира, безвозвратной потери той семьи, которую Вася давно привык считать чем-то незыблемым, на миг потушило всю злость, горевшую в нем. Словно кто-то плеснул водой на костер. Однако его сердцевина оказалась слишком горячей, угли уцелели, и вскоре злость вспыхнула с новой силой.

«Как ты могла?!»

Вася закрыл глаза, глубоко вздохнул, досчитал до тридцати.

— Так, дети, идите в комнату. Я сейчас разденусь и пойду к маме. — Голос отца оказался севшим.

Может, из-за его попыток держать себя в руках.

«Все хорошо. Мама просто спит. Она очень устала и плохо себя чувствует». — Эти слова так и остались непроизнесенными.

Люба взяла Женю за руку и пошла к детской.

На пороге она обернулась.

— Папа…

Вася в это время расшнуровывал туфли. Надо делать вид, что все в порядке. Дети замечают любую мелочь.

Он поднял голову и услышал:

— Женька говорит, что мамы больше нет. — У Любы прыгали губы, она разревелась.

Женьку, стоявшего рядом с сестрой, но уже в комнате, Вася не видел, зато услышал. Сын тоненько завыл, впервые на его памяти. Обычно малыш плакал, как и все дети, громко, с шумными всхлипами, вскрикиваниями.

«А тут… словно бабка на похоронах, — подумал Вася и стиснул зубы. — Довела детей! Полюбуйся, красавица! Это ты такое сделала!»

— Все хорошо, — выдавил он из себя, даже не пробуя ободряюще улыбнуться.

Вместо слов из его горла рвалось хриплое рычание.

— Я уже иду. Ждите. — Вася стащил туфли нога об ногу и пошел вперед по коридору.

Люба взглянула на его лицо, как-то особенно резко всхлипнула, схватила брата за руку, втащила его в детскую и закрыла дверь.

Вася, который видел перед собой одну только дверь в спальню, едва ли заметил это. Дойдя до цели, он дернул ручку вниз, и та очень легко поддалась его напору. Заперто. Вася стоял какое-то время перед дверью, пока наконец-то в его мозгу, затуманенном яростью, не возник образ отвертки с широким плоским жалом.

Инструменты лежали на маленькой антресоли в прихожей. Вася, встав на табурет, распахнул дверки, вытащил наружу ящик, опустил его на пол, сорвал крышку. Один из пластиковых запоров, удерживавших ее, сухо хрустнул и отлетел в сторону.

Вася схватил отвертку и ринулся обратно к спальне. Вставлять инструмент в прорезь замка пришлось, держа левой рукой правую.

Механизм коротко щелкнул, дверь приоткрылась. Он так сильно крутанул шайбу замка, что заодно и полностью убрал язычок в дверь. Вася толкнул ее. Створка отлетела в сторону, ударилась об ограничитель, глухо задребезжала и стала отъезжать обратно.

Алла лежала на кровати, повернувшись к окну и прикрыв ноги одеялом. Над ее головой горел ночник. Картина была настолько знакомой, своей, родной, что Вася, уже занесший ногу, чтобы ринуться внутрь, опустил ее на прежнее место.

Вот сейчас, как бывало уже не раз, если он задерживался допоздна на работе, Аля повернется на спину, потянется, посмотрит на него и улыбнется.

«Ты пришел, — скажет она очень теплым и чуть хриплым голосом. — А я вот ждала-ждала и задремала. Что стоишь на пороге? Целоваться будем?»

Голова у Васи закружилась. Он схватился рукой за косяк и безотчетно взмолился о том, чтобы видение стало явью.

Форточка с громким стуком ударилась об откос, и наваждение исчезло без следа. Порыв сквозняка заставил Васю поежиться. Воздух показался ему каким-то особенно студеным.

Он вошел в спальню и аккуратно закрыл за собой дверь. Ярость никуда не делась. Она была по-прежнему в нем, но сквозняк помог отцу вспомнить о детях.

«Потихоньку, — сказал себе Вася и улыбнулся. — Нельзя пугать детей. Я не она, о них думаю».

Он обошел кровать, посмотрел на жену, моргнул, пригляделся внимательнее.

Повязок на месте не было. Аккуратно расправленный парик лежал рядом, на его подушке.

Ночник безжалостно высвечивал рану на месте левого уха во всем ее безобразии. Вася видел шов, стянувший ее края, неровную дыру, которую тот опоясывал. Чуть повыше по бледной коже тянулась тонкая горизонтальная темно-красная линия, которая, похоже, опоясывала всю голову. Во всяком случае она пересекала лоб и дальше скрывалась за подушкой, а с другой стороны уходила на затылок.

Эта линия рассекала надвое буквы, выведенные на лбу Аллы. Васе они показались черными. Еще не веря себе, тому, что увидел, он забрался на кровать, встал на колени и склонился над женой.

Только теперь до его сознания дошло то, что он мог бы заметить сразу, но был слишком занят своей злостью. В комнате совсем не пахло перегаром.

Вася протянул правую руку к Алле и тут же отдернул. Он тупо уставился на отвертку, которую до сих пор сжимал в пальцах, выронил ее на одеяло и снова повел руку к жене.

Кожа Аллы была еще теплой. Вася повел указательным пальцем по этой линии, и она вдруг раздвоилась, впустила тьму между своими краями. Какое-то время Вася не двигаясь смотрел на узкую щель, появившуюся на левой стороне головы Аллы, затем медленно улегся на бок, очень осторожно обнял жену за талию и замер, глядя ей в лицо.

«Она не слушала. Она не думала». — Призрачный шепот появился сразу же.

Вслед за ним цепочкой, шествуя с издевательской неторопливостью, перед Васей стали разворачиваться его сновидения последних дней. То, что он лежал с открытыми глазами, им совсем не мешало.

«— Тебе снятся сны?

— Не помню. Неважно».

Теперь он вспомнил, как раз за разом шел в темноте, сопровождаемый живыми детьми и мертвой мамой. Или шагал в полном одиночестве, гадая, где сейчас мать, не крадется ли следом? Впереди его ждал неведомый враг. С каждым пройденным метром Вася все больше укреплялся в мысли о том, что это Алла.

Укреплялся? Вспомнил? Сам?

«Она не думала. Она не верила».

Вася распахнул глаза, но голос, тот самый, который он услышал в своем первом кошмаре в ночь на воскресенье, а потом так легко забыл про него, продолжал хихикать у него в голове.

Алла по-прежнему лежала рядом. Васе показалось, что та самая щель даже стала немного шире.

Из детской донесся пронзительный крик и тут же оборвался. Вася вскочил с кровати. Люба!

Отец спрыгнул на пол, вылетел из спальни и ворвался в комнату напротив. Он наткнулся взглядом на распахнутую дверцу шкафа, общего для Любы и Жени. Из-под нее виднелись дочкины ноги.

Вася совершенно четко ощутил, что ему не хочется подходить к дочери.

«Ей ничего не угрожает, она там одна, — тут же прошептал внутренний голос. — Может, девочка полезла в шкаф да увидела там шального паука, только и всего?»

Он бросил взгляд на кровать. Женька был там, сидел, забившись в угол и накрывшись одеялом до самых глаз. Сын и не подумал вылезать из своего убежища при появлении отца. Какое там!.. Он даже не посмотрел в его сторону, продолжал таращиться на шкаф и сестру за дверью.

«А если там маньяк?!» — пронеслось в голове у Васи.

В следующий момент он уже стоял возле Любы и сжимал кулаки. Пара метров, разделявшая их с дочкой, осталась позади.

Она замерла перед зеркалом, висевшим на внутренней стороне дверцы. Обе Любины ладошки были прижаты к темечку. Похоже, дочка не заметила появления папы. Рядом с ней, кроме Васи, никого не было, но он на всякий случай распахнул среднюю дверцу шкафа и поворошил одежду, висевшую на вешалках.

Теперь из всех возможных причин Любиного испуга осталось одно только зеркало.

«Как заколдованная», — подумал Вася, глядя на дочь, которая за все это время так ни разу и не пошевелилась.

Он остановил взгляд на ее ладонях. Что они скрывали? Вася не горел желанием узнать об этом.

Он медленно протянул руки к Любиным ладоням, накрыл их своими и едва не отдернул. Ее кожа казалась ему заледеневшей. Отец, закусив губу, слегка сжал пальцы.