Георгий Зотов - Череп Субботы Страница 40

Мотивы действий девушки, а также возможный заказчик похищений Муравьева не сильно волновали – арестуют, сразу все выложит. А вот вторая догадка Антипова куда важнее… кто-то в высших сферах – ее тайный помощник. В Париже девица шла через VIP-зал, предъявила паспорт на имя министра-посланника, во избежание досмотра личных вещей. Плюс для верности подкупили пилота рейса: тот включил ее имя в полетный лист – в самый последний момент. Функциями такой власти обладают лишь ДВА ЧЕЛОВЕКА из ближайшего окружения августа. И оба полные государевы фавориты – настолько круты, что даже имена-то их произносить страшно.

…Полицейский патологоанатом – тот, что производил вскрытие профессора Мельникова, – бесследно исчез. Очевидно, это он вложил мозг обратно в голову покойника, а потом доставил труп к Чичмаркову в офис. З а ч е м доктор это сделал? Непонятно, но другое объяснение явления мертвеца на Тверской вряд ли подходит. Алиса и Федор к приезду казачьего спецназа были в стельку пьяны, несли полную чушь – дескать, профессор пришел в офис самолично, убил сначала слугу Чичмаркова, а потом уж и самого купца. Дело даже не в абсурдности заявления, за время карьеры Муравьев наслушался всякого. В любом случае, если на миг допустить правоту Каледина, патологоанатом не действовал по собственной инициативе – скорее всего, он подкуплен либо запуган. Благодаря похищению праха Джексона расследование сдвинулось с мертвой точки… теперь у них имеется фото девушки. Он отправил снимок через MMS на телефон Каледина, но тот не ответил… мобильный был выключен. Спецприказом Федору даны полномочия товарища министра [29], соответствующие документы, бумага от корпуса жандармов… Фиг угадаешь, где он сейчас – но с эдакой «ксивой» хоть в спальню государей входи без стука. Протянув руку к телефону, директор полиции нажал кнопку связи с дежурным офицером МВД.

– Здравия желаю, ваше превосходительство! – радостно проревел динамик.

– Каледин сообщение для меня оставлял? – спросил Муравьев.

– Никак нет! – отрапортовал дежурный. – Федор Аркадьич обращался только в аппаратное управление – чтобы послали факс в Бутырский тюремный замок. Он собирался срочно, прямо-таки сию минуту, тудыть наведаться.

– В Бутырки? – всерьез удивился Муравьев. – И по какому поводу?

– Желает встретиться с заключенным Мишей Хабельским, ваше превосходительство, – бодро отчеканил дежурный. – Согласно картотеке-с, 10 лет назад этот зэк проходил в деле о ритуальных убийствах секты «Самеди». Хабельскому потом государь виселицу заменил одиночным заключением. Ну, мы отправили бумагу коменданту тюрьмы, тот распорядился пропустить. Стены там толстые, может мобильник глушат. Прикажете позвонить в Бутырки, чтоб его благородие к телефону позвали?

– Нет-нет, братец, – поспешно сказал Муравьев. – Спасибо, я подожду.

Он вновь углубился в мысли по поводу двух фигур из окружения августа. Любая ошибка могла стоить ему должности – выдернут из кабинета с корнем, вместе с эполетами.

…Когда через час Муравьев отложил в сторону лист, исчерканный ручкой, директор полиции уже точно знал, что именно ему следует делать.

Глава девятая

Хозяин кладбища

(Замокъ Бутырка, черезъ полчаса)

Комендант тюрьмы остановился перед одиночной камерой, шумно вздохнул и вытер платком пот со лба. Полковник собаку съел на тюремной службе и отлично соображал – даже если начальство приехало не с проверкой, хорошего ожидать не приходится. И добро бы один офицер, а то еще с какой-то баронессой из Центра князя Сеславинского… Даст потом интервью газетам об условиях содержания, слушай звонки да оправдывайся. Свалились, подлые, будто снег на голову – еле успел меню обеда переписать.

– Сударыня, как пообщаетесь, – подобострастно сказал он, глядя в глаза Алисе, – может, останетесь откушать-с? У нас сегодня превосходная баранина. Возьмите визиточку, мы и сайт свой имеем… обмен баннерами с «Лефортово». Особенно вот этот – «Настучи на соседа» – лично я делал-с.

– Сударыня на диете, – вмешался Каледин, его шея была замотана черным платком – схожий платок, но только пурпурный в горошек, красовался на шее Алисы. – Ценю ваше гостеприимство, полковник… но было б лучше, прекрати вы впустую тратить время. Просто откройте эту чертову дверь!

Комендант поспешно загремел ключами – камера отворилась. Каледин отметил про себя, что все в рамках его представлений: обычный «каменный мешок»… три на четыре метра, даже скорее карцер – «одиночки» в Бутырке редкость. Окон, разумеется, нет, из мебели (если так можно выразиться) – унитаз и узкая койка, шириной едва ли не с доску. Зэк разместился на топчане, прислонив спину к стенке – лежать днем запрещалось режимом. Пятидесятилетний крепыш с хорошо развитыми, торчащими из-под майки мышцами, выбритой головой, по непонятному капризу на коже, обтянувшей шишковатый череп, уцелели только седые виски. Он приподнял круглые очки а-ля Поттер, вглядываясь в Каледина. Его веки дрогнули.

– Оставьте нас, – сухо сказал Федор коменданту. – Это тайный разговор.

Тот откровенно замялся, переступив с ноги на ногу.

– Эээээ… – с недоверием протянул полковник, оценивая мускулы заключенного. – Сударь, он у нас считается опасным. Пышет оптимизмом – ни единой попытки самоубийства, но зато дважды нападал на охранников. Одному перекусил вену и пытался пить кровь. А вы тут с дамой-с. Не прикажете ли, господин хороший – прислать на всякий случай караульного?

– О, они, вообще-то, родственные души, – заявил Каледин. – Дама сама из кого хочешь кровь выпьет. Не волнуйтесь, полковник, опасность нам не грозит.

Снаружи лязгнули замки – начальник тюрьмы исчез. Зэк не смотрел на Алису, и ее это удивляло. Десять лет в одиночке без девичьего внимания даже самого закоренелого женоненавистника сведут с ума. Недавно газета «Имперiя» опубликовала сенсацию – убийца Джона Леннона взял себе в любовники камерного таракана, а потом раздавил его в приступе ревности. Здесь же камера девственно чиста – и с блохой-то не слюбишься.

Каледин и заключенный не сводили друг с друга глаз.

– Любуешься? – осведомился Каледин. – Представляю, о чем ты сейчас думаешь. Наверное, уже представил – я предложу принести телевизор?

Голос его звучал сдавленно, каждое слово отзывалось в горле иглами боли.

Заключенный заинтересованно приподнял левую бровь.

– Так вот – напрасно, – со скукой в голосе объявил Каледин. – Я тебя не люблю. Сколько твоя секта прикончила народу? Кажется, двадцать человек – и все молодые девки. Скажу откровенно – я по сей день терзаюсь раскаянием, что не пристрелил гуру секты при аресте. Предлагаю свести долгий торг к одному моменту: я соглашусь не сдирать с тебя кожу живьем, а ты ответишь на мои вопросы. После чего я сразу уйду и не появлюсь здесь никогда. Идет?