Олег Маркеев - Таро Люцифера Страница 40

— Один.

Бутылка коньяка стояла рядом на скамейке, Корсаков снял с головы «стетсон» и накрыл ее. Бутылка спряталась под шляпой целиком.

Участковый свернул с тротуара и, шаркая ногами по траве, подошел к скамейке. Бросил взгляд на веранду ресторана, где еще не затих скандал.

— А там что сегодня?

— Вроде, свадьба, — ответил Корсаков.

— Надеюсь, не твоя?

— Не дождетесь, — хмыкнул Корсаков.

Участковый положил ему руку на плечо.

— Такие дела, Игорь, — невпопад, выдал Сергей Семенович.

Грузно осел, не убирая руки с плеча Корсакова. Корсаков покосился на него и увидел, что участковый тяжко пьян. Форменный китель распахнут, рубашка расстегнута на груди, галстук болтался на защелке. Крупное, мясистое лицо блестело от алкогольной испарины.

— Такие дела, — повторил Сергей Семенович и сербнул носом.

Корсаков решил не лезть с вопросами, и так ясно — у человека проблемы, достойные того, чтобы нажраться прямо в форме.

— Ты-то как, артист? — спросил Сергей Семенович.

— С переменным успехом.

— А у меня, Игорек, полный штопор. Была жизнь так себе, а стала вообще ху… К-хм. — Он покачал Корсакова за плечо. — Прощаться будем, Игорек. Доставай, если что есть.

Он выудили из кармана пакетик орешков, бросил на скамейку.

— Вместо закуси, — пояснил он.

Корсаков покосился на шляпу, под которой пряталась бутылка раритетного коньяка.

— А повод какой? — Он решил, что при всем уважении к участковому вполне можно ограничиться водкой из ларька.

— Сожрали меня, Игорек.

Сергей Семенович, наконец, убрал лапу с плеча Корсакова и, подперев щеку кулаком, замер в позе роденовского «Мыслителя».

— Надеюсь, не дело шьют?

По мнению Корсакова, участкового можно было сажать просто за саму должность, неотъемлемой частью которой были мздоимство, использование служебного положения в корыстных целях, сокрытие преступлений и нанесение легких телесных повреждений.

Сергей Семенович зло зыркнул на него, но, очевидно, под влиянием выпитого быстро обмяк.

— Хрен меня посадишь, не на того напали! — проворчал он. — Подсидели, суки.

— Не из-за меня?

Участковый отмахнулся.

— За всех сразу.

Он вспорол пакетик, метнул в рот горсть орешков. Захрупал, тупо вперев взгляд в землю.

После тягостной паузы он неожиданно спросил:

— Ты видал, Игорек, что с трупом бывает, когда он неделю на солнцепеке лежал? — И не дождавшись ответа, продолжил: — А я видал. Целую улицу навалили, и ни одна жопа не оторвалась собрать и похоронить по-людски.

— Это в Чечне? — догадался Корсаков.

Участковый кивнул.

— Сводный отряд ГУВД. Три месяца, — пробормотал он. — Потом три месяца пил. До сих пор колбасит. Тебе не понять… Лежит пьянь какая-нибудь, обоссался уже от счастья. Подхожу пинка ему дать. Умом понимаю, что алкаш это обычный. А вот тут… — Он стукнул себя в грудь. — Страх. Мыслишка ворочается, пну, а он — в кашу гнойную растечется. Или отвалиться у него что-нибудь. Как с этим жить, знаешь?

Корсаков, выдерживая паузу, закурил.

— Не знаю, Сергей Семенович.

Участковый покачал головой.

— И я не знаю. А они — знают! Три дня на сборы — и в Дагестан.

— А там, что, своих ментов нет? — вставил Корсаков.

— Начальству виднее.

— А отмазаться?

— Не тот случай. — Сергей Семенович поморщился. — Разнарядка аж из министерства пришла. Комплексная проверка туда едет. А нас — до кучи. У начальства свои планы, а мне главное с кровниками не встретиться.

— А есть они, кровники?

Сергей Семенович поджал губы.

— Опять война там будет, сердцем чую. — Он поскреб грудь. — Не к добру туда наши зачастили. И если подумать, не бывает так… Столько крови пролить, а потом — абзац. Типа мир. Хрен там!

— Надолго?

— Пока на два месяца. Только уже намекнули, если вернусь, дадут майора — и под зад пинка. На пенсию, значит. — Он повернулся к Игорю. — Получается, без крыши ты остаешься, парень. Капитана Немчинова тоже гонят в командировку. Версия есть, Галька, сука, подставила нас. Дознавательница, хренова. Дело у нее в суде развалили из-за неправильно составленного протокола. Она стрелки на Немчинова перевела, типа, он даже грамоте не обучен. Немчинов прилюдно ее послал. А Галя сосет у кого-то в ГУВД. Ну и вложила она нас между миньетами по полной программе.

— А вас-то за что?

— До кучи. Всю нашу команду, сука, на этап поставила. Вот такая чистка рядов вышла!

— М-да, у вас, оказывается, интриги.

— Чем же мы хуже других! Думаешь, если менты, то уже не люди?

— Почему же… Вы, Сергей Семенович нормальный мужик. Дерьма от вас я не видел.

— Тогда, выпей со мной, Игорек. А то настроение у меня, прямо слово, боевое. Я уже успел со своей крысой до развода дособачиться. Никакого сочувствия. Вернусь, квартиру делить будем. — Он сплюнул. — Вся гадость от баб. Правильно говорю?

— Ну, бывают и приятные моменты, — мягко возразил Корсаков.

— Именно, что — моменты. Типа этого праздника души. — Он ткнул пальцем через плечо, указав на гуляющую свадьбу. — А потом будет пожизненное похмелье.

Участковый снял фуражку, взъерошил прилипшие к лысине прядки. Взгляд его упал на «стетсон» Корсакова.

— О! Дай-ка, примерю твою ковбойскую. Сколько хожу, столько завидую.

Он отложил свою фуражку, сграбастал «стетсон» и водрузил себе на голову.

Бутылка при этом скатилась со скамейки, Корсаков выбросил руку, и успел подхватить ее в сантиметрах над землей.

— Ковбой! — похвалил его Сергей Семенович.

Он с аппетитом сглотнул.

— Давай ее сюда, красавицу.

— Сергей Семенович!

— Что, уже со мной и выпить западло? — обиделся участковый.

Он, не принимая возражений, вытащил бутылку из напряженных пальцев Корсакова. Посмотрел на этикетку.

— На коньячок перешел? Богато живешь.

Корсаков мысленно взмолился всем богам, демонам и чертям сразу. Но, знал, судьбу бутылки уже ничем не изменить. Стоило только посмотреть на алкогольно-жадный блеск, в глазах Сергея Семеновича.

— Вообще-то Лени Примака коньяк.

У Сергея Семеновича мысли шли своим путем.

— О, а ты на друга баллон катил, — заключил он. — Ты за него штраф заплатил, а он — коньяком проставился. Все по-людски. — Он взболтнул бутылку. — Вроде бы, не фальшак. Как по-русски называется?

— По-русски — «Хеннесси».

Участковый передал бутылку Корсакову, выложил на скамейку австрийский ножик.

— Ты расколупай пробку, Игорек. А я за стаканом схожу, — сказал он, вставая. — Не бомжи же мы, такой напиток из горла сосать.