Джон Карр - Бесноватые Страница 41

Наступило молчание.

– Брогден, – произнес Джеффри тоном, который резко звучал в его устах. – Что это, черт возьми, за лицемерие такое?

Китти отступила еще дальше, на этот раз забившись в альков, где стояла кровать; оттуда выглядывало только ее лицо, на котором застыло какое-то странное выражение. Брогден, напротив, весь подобрался и глядел с достоинством.

– Молодой человек, – отвечал он, обращаясь к Джеффри, – советую вам следить за своей речью, когда вам вздумается говорить подобным образом. Я не сделал вам ничего дурного. И я не лицемерю.

– Как и судья Филдинг, я полагаю?

– Да, как и судья Филдинг.

– Допустим, намерения у него были самые лучшие. Он желал спасти Пег от Лавинии Крессвелл и Хэмнита Тониша, не говоря уже об этом жутком негодяе по имени Рутвен Скелли. Справедливость восторжествует не ранее чем всех троих вздернут в Тайберне. Судья и сэр Мортимер затеяли все это, дабы укрыть Пег в тюрьме. Но она неповинна в распутстве. Он это знал, и теперь, я думаю, совесть не дает ему покоя.

– Даже если первоначальное обвинение было ложным…

– … то он все равно заведет свою песенку о возвращении неисправимой Пег в Ньюгейтскую тюрьму? На основании свидетельства миссис Крессвелл, о которой известно, что она – подлая мерзавка? При том, что Пег, заметим себе, невиновна?

– Но сейчас она нарушила закон! А если ее враги желают привлечь ее к суду, то в их действиях ничего противозаконного нет. Могу вам сказать, что его честь намерен отнестись к ней мягче, чем она того заслуживает. Откровенно говоря, он дал мне к вам поручение.

– Понимаю. Дает мне шанс сохранить его достоинство. Что же это за поручение?

– Молодой человек, если вы собираетесь продолжать в том же духе, то мне нечего вам больше сказать. Прощайте.

– Подождите! Остановитесь! – Джеффри наткнулся на столик, где стоял нетронутый чай и пунш, к которому он не прикоснулся, взглянул на графин с оловянной крышкой, будто пытаясь вспомнить что-то.

– Я прошу вас меня простить, – прибавил он. – Я был несколько не в себе.

– Так же, как и я. И вы меня тоже простите. Но вы никак не желаете идти навстречу тем, кто хочет помочь вам.

– О, как это верно! – вздохнула Китти. – Как верно!

– Ну-ка помолчите! – цыкнул на нее Джеффри. – Так что же предлагает судья?

Брогден поправил очки.

– Прежде всего вы должны отыскать девушку и доставить ее в Ньюгейт – желает она того или нет.

– Веселенькая перспектива, мой дорогой сэр. Что еще?

– Опасность для нас заключается в том, что кое-кто из упомянутых вами мерзавцев может вынудить судью Филдинга действовать против мисс Ролстон – я имею в виду миссис Крессвелл. Следовательно, и это вторая ваша задача, вы должны предоставить судье данные, на основании которых эту троицу можно будет упрятать за решетку. Сделайте это, и его честь посмотрит сквозь пальцы на побег из тюрьмы.

– Черт возьми, не так уж много ему надо!

– Разве это плохо? Скажу вам более: частично ваша задача уже выполнена. Судья Филдинг предполагает, – так он мне, во всяком случае, сказал, – что вскоре на Хэмнита Тониша поступит жалоба от одной из его жертв – человека, которого он надул в карты. От другого обманутого жалоба уже поступила сегодня утром. Так что один из них уже у нас на Боу-стрит.

– Вы правы, Брогден, – произнес Джеффри, стукнув кулаком по краю каминной полки. – Эта чертова лиса, магистрат, не требует ничего невозможного. Двое уже у нас в руках, а вскоре я добуду вам и третьего.

– Вы сказали: двое?

– Второй – майор Скелли. Вы, конечно же, знаете о нем, раз вы настолько в курсе всех дел судьи Филдинга.

– Конечно. Кто же не слышал о майоре Скелли! И я упомянул его в числе этих троих. Но что с того?

– Судья Филдинг дал мне двух констеблей – Диринга и Лампкина, которые должны были дожидаться меня в условленном месте. Диринг – посообразительней, и я отправил его с заданием, которое он сейчас выполняет. А Лампкин – поздоровее, и ему я велел следовать за мной в Галерею миссис Сомон.

– Да?

– Что он и сделал. Майор Скелли попытался убить меня ударом в спину, но промахнулся. Лампкин все это видел. После он спас мне жизнь, когда я сражался с майором; это – фехтовальщик, которого я не мог бы задеть даже слегка. Лампкин переломил его шпагу своей дубинкой, потом препроводил на Боу-стрит и посадил под арест. Когда вы его там увидите, наш второй охотничий трофей… – Джеффри осекся. – В чем дело? Что с вами?

– Мистер Уинн! – вскричал Брогден, поправляя очки дрожащей рукой. – Что за неостроумные шутки позволяете вы себе в отношении его чести? Лампкин никого не сажал под арест! Я это знаю, так как все утро был на Боу-стрит.

Снова наступило молчание.

Часы на церкви св. Павла начали покашливать, готовясь пробить первый из семи ударов. Вечерний шум пробудил весь Ковент-Гарден, за исключением церкви и богадельни на западной стороне площади. Но Джеффри не поднимал глаз, слушая только бой часов и считая удары: он всегда считал про себя, когда ему нужно было успокоиться.

– И Лампкин? – произнес он. – Снова подкуп?

– Ну, раз вы доверяли ему и у вас не хватило ума самому доставить арестованного…

– Да, я доверял ему.

– Когда вы наконец начнете прислушиваться к тому, о чем постоянно предупреждает его честь? Пока ему не удастся искоренить взяточничество на всех уровнях ниже Высокого суда[48] – среди сыщиков, стражников, констеблей, тюремщиков и – увы! – даже среди магистратов, – трудно сыскать человека, который откажется от мзды, если подвернется случай. Потом они будут клясться, что ничего не было; и поди докажи. Майор Скелли! Мы его упустили.

– Нет, черт возьми, не упустили! Есть же мое свидетельство.

– Нет, если он подкупил Лампкина и тот станет свидетельствовать против вас. Во время слушания суд может поверить вам. А может и не поверить.

– Но не только я все это видел.

– Это уже лучше! А кто еще?

– Вот – она. Китти, расскажите все.

– О, с удовольствием. – Заламывая руки, Китти возникла из алькова. – А что я должна рассказать?

– Правду, Китти.

– Точнее, – вмешался Брогден, – видели ли вы попытку преднамеренного убийства?

Джеффри пришло в голову, что усомниться в ее чистосердечии так же невозможно, как и в кротости, в которую она вкладывала всю свою страсть. Она присела перед мистером Брогденом в реверансе. В обрамлении черных волос глаза ее были – сама искренность. Она являла собой совершеннейшую картину добродетельной служанки – этакая Памела Эндрюс из романа мистера Ричардсона.

– Я находилась за дверью на лестницу, – начала она. – И выглянула оттуда только раз. А выглянув, увидела, как эти два джентльмена сражаются рядом с готическим гротом. Но я слышала их разговор. Слышала, как переломилась шпага. Слышала еще один голос – наверное, голос констебля. Слышала, как майору Скелли было предъявлено обвинение и как его арестовали.