Наталья Александрова - Последняя загадка Ивана Грозного Страница 42

Лариса прочитала надпись на табличке под статуей:

«Статуя писца счета зерна Маа-ни-Амона. Известняк. Середина XV века до новой эры».

А чуть ниже этой скупой надписи стояло четырехзначное число. Должно быть, инвентарный номер статуи.

Лариса перечитала надпись на табличке. Середина XV века до нашей эры! Этому писцу три с половиной тысячи лет, тридцать пять веков – а он смотрит на нее, как живой, как будто понимает все ее заботы и сочувствует ей!

Впрочем, она пришла сюда по делу, а не для того, чтобы пялиться на древние статуи!

Отличник в сползающих очках сказал, что кошка с открытки находится здесь, рядом с этим писцом.

Лариса пошла вдоль витрины, разглядывая выставленные в ней экспонаты. Статуэтки богов и зверей, люди с головами шакалов и соколов, львов и крокодилов, змей и птиц…

И кошки, очень много кошек!

Лариса читала где-то, что кошка считалась в древнем Египте священным животным, и сейчас видела многочисленные подтверждения этому – чуть не каждая вторая статуэтка на этом стенде представляла собой кошку. Кошки были самые разные – сидящие и лежащие в грациозной позе, идущие и неподвижно стоящие на месте, сделанные из песчаника и алебастра, из дерева и глины…

И наконец Лариса увидела ту самую кошку с открытки.

Каменная кошка сидела, грациозно выгнув спину и обернув хвост вокруг лап. Лариса подумала, что она выглядит так, будто только что поймала упитанную древнеегипетскую мышь и положила на пороге хозяйской спальни.

Лариса подумала, что эта кошка легко нашла бы общий язык с Володиным котом Михаилом, хоть у него и противный характер. Как, впрочем, и у его хозяина.

«В последний раз, – сказала она себе, – я делаю это в самый последний раз…»

«Слышали уже, – отозвался внутри чужой ехидный голос, – каждый раз говоришь, что последний, а сама бегаешь по его поручениям…»

Лариса внимательно прочитала табличку под статуэткой.

«Кошка, священное животное богини Бастет. Известняк. XX век до новой эры».

Ничего себе! Этой кошке исполнилось уже сорок веков!

Лариса взглянула на нее с невольным уважением.

И тут же напомнила себе, что пришла к этой кошке не просто так, а по делу, пришла, чтобы найти какой-то знак, прочесть некое зашифрованное послание…

До этого момента она рассчитывала, что поймет что-то на месте, увидев эту кошку. Рассчитывала на свою интуицию.

Но вот она пришла – а интуиция молчит, и никаких подсказок не видно…

На всякий случай она сфотографировала каменную кошку на мобильный телефон и отослала снимок Володе. Пускай любуется и размышляет.

Лариса огляделась по сторонам, как будто надеялась, что подсказка придет к ней от одного из экспонатов музея, что ей поможет разгадать древнюю загадку писец Маа-ни-Амон, или глава каменного семейства, невозмутимо восседающий рядом с женой и детьми, или одна из статуэток-ушебти. Но древние экспонаты хранили молчание, как они хранили его тысячелетия до того.

В зале, кроме нее, не было ни души, в нем царила гулкая музейная тишина, нарушаемая только ровным гудением ярких люминесцентных ламп.

И вдруг среди этой тишины раздался громкий скрип, какой издают иногда рассохшиеся двери.

Лариса оглянулась на этот звук – и волосы у нее на голове зашевелились от страха.

Крышка одного из расписных деревянных саркофагов сдвинулась с места и приподнялась.

Лариса подумала, что у нее начались галлюцинации. Она на мгновение зажмурилась и снова открыла глаза.

Саркофаг еще больше приоткрылся, и из него высунулась маленькая, как у ребенка, рука.

Это было похоже на ночной кошмар или на фильм ужасов. Лариса словно окаменела от страха, она хотела броситься наутек, но ноги стали как будто ватными и перестали подчиняться ей. Она хотела позвать на помощь – но голос тоже не слушался ее, горло перехватил мучительный спазм. Кроме того, звать было некого – в зале, как назло, не было даже старушки-служительницы.

Едва не теряя сознание от страха, Лариса смотрела на деревянный саркофаг, представляя себе, что из него сейчас появится ожившая мумия или какое-то древнее чудовище.

Расписная крышка поднялась, затем опустилась на пол, и из деревянного футляра выскользнула маленькая хрупкая фигурка.

Так бабочка вылезает из своего кокона, когда завершается процесс ее превращения.

С той только разницей, что в природе прекрасное крылатое создание выходит из неприглядной оболочки, здесь же из красивого расписного кокона вылезло весьма непривлекательное существо.

Это был крошечный человек, ростом и телосложением похожий на семилетнего ребенка, крошечный человек с лицом злобного старика, с большим лягушачьим ртом и оттопыренными ушами. Тот самый карлик, который напал на Ларису в библиотеке графа Храбреновича. Как видно, карлик оказался чрезвычайно живучим – вроде бы лежал вчера бездыханный с лужей крови вокруг головы, а сегодня свеженький как огурчик.

Вчера кто-то спас Ларису, сбросив на голову кровавого карлика огромный том. Но сейчас она была один на один с мерзким созданием, и ей не приходилось рассчитывать ни на кого, кроме себя.

Карлик мелкими шажками устремился к ней через зал, на ходу вытаскивая свою бритву. На лице у него проступила злобная, мстительная радость.

Но Лариса словно очнулась, сбросила оцепенение.

Ведь теперь она видела своего врага, а известная опасность не так страшна, как неизвестная. Во всяком случае, это не ожившая мумия, не зомби и не выходец с того света – это всего лишь маленький злобный человечек.

Лариса развернулась на сто восемьдесят градусов и устремилась к выходу из египетского зала. Там, за коротким переходом, были заполненные залы Зимнего дворца, оттуда доносился отдаленный гул многолюдной толпы посетителей музея…

Однако, когда ее отделяло от дверей зала всего несколько метров, прямо перед ней из-за огромной каменной вазы выскользнул карлик с бритвой в руке. Он шел навстречу молодой женщине, злобно ухмыляясь своим лягушачьим ртом.

– Куда ты так спешишь, красотка? – проговорил карлик высоким детским голосом. – Незачем тебе так торопиться. Все равно ты никуда от меня не убежишь. Лучше отдай мне открыточку, и разойдемся по-хорошему…

– Открыточку? – переспросила Лариса, пятясь и не сводя глаз с бритвы карлика. – Какую открыточку?

– Лучше не серди меня! – процедил карлик. – Если я по-настоящему рассержусь, тебе будет больно… очень больно!

Карлик смотрел на Ларису пристальным, гипнотизирующим взглядом и поэтому не смотрел под ноги и не заметил валявшуюся на полу упаковку от жевательной резинки. Поскользнувшись на ней, он нелепо взмахнул руками, с трудом удержав равновесие, и потерял долю секунды.