Мелисса Де ла Круз - Ведьмы с Восточного побережья Страница 42

— Киллиан!

— Да, любовь моя?

— Прошу тебя…

— Что?

— Оставь меня в покое!

— Нет.

— Нет?

Глаза их встретились, и все вновь стало как во время того приема. Ее притягивало к Киллиану как магнитом. И безумное влечение, пожалуй, ничуть не слабее любви к Брану. Сейчас словно невидимая сила толкала их друг к другу. Но стоило Фрейе вспомнить о Бране, как сердце замерло у нее в груди. Господи, как она старалась этому противиться! Так хорошо себя вела в течение стольких дней!

Киллиан склонился к ней, коснулся губами ее щеки, но в последний момент Фрейя увернулась и отбежала на другой конец бара. Пульс молотом стучал в висках. Она прибавила громкости в музыкальном центре. Вдруг водоворот противоречивых чувств исчезнет сам собой?

— Тебе не обязательно прятаться от меня, — усмехнулся Киллиан, через несколько минут отыскав ее в кладовой, где Сол держал всевозможные припасы. — Я кусаться точно не буду, обещаю. Кстати, подай мне бутылку «Мараскино».

Фрейя пожала плечами, подняла руки вверх, точно сдалась, и вручила ему вишневый ликер. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала, как в ее душе вновь начинает разгораться огонь желания, а уж его прекрасное, эльфийское лицо прямо пылало страстью.

— Ну, что ты делаешь! — воскликнула Фрейя в притворном возмущении, поскольку он, отставив в сторону бутылку, обнял ее.

— Ты прекрасно это знаешь. — Он начал целовать ее, крепко прижимая к себе, и тот костер, что тлел между ними, вспыхнул с новой силой и пожрал ее целиком… Что она делает?.. Почему не может остановиться? Почему не может вымолвить ни одного слова протеста?

— Ах, Фрейя… — вздохнул Киллиан. Голос у него был низкий и музыкальный. Фрейя чувствовала, что он играет на ней, как на флейте. Взяв ее лицо в обе ладони, он стал целовать ее шею и губы. Их объятья становились все тесней, а поцелуи — продолжительней и нежней, они уже не скрывали рвущейся наружу страсти. Фрейе казалось, что она просто тает от его ласк.

Но в голове у нее по-прежнему билась мысль: это начало конца. Если тот, первый раз был ошибкой, случайностью, импульсивной выходкой легкомысленной молодой девицы, то теперь ей следовало остерегаться и думать… Но она попалась, поддалась его чарам. Тревожные мысли мгновенно вылетели у нее из головы, и она, с наслаждением отвечая на его поцелуи, ласточкой полетела в омут любви.

Глава двадцать вторая

ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

Порой оказывается, что ты не в силах в одиночку сражаться со смертельной опасностью, сколько бы мужества ни было в твоей душе. Джоанна решила не мешкать. Поэтому, вернувшись домой, она прямиком направилась в спальню и стала быстро собирать вещи. Она понятия не имела, чем закончится поездка и сколько времени займут переговоры. Ясно одно — время поджимает. Она очень надеялась, что, несмотря на многолетнюю разлуку, он согласится помочь ей. В конце концов, оба несут ответственность за мир смертных и за тех, кто, подобно им самим, застрял по эту сторону моста.

Джоанна невольно вспомнила, как долго они прожили в Нортгемптоне. Больно признавать, но Бошаны — при всей их в высшей степени достославной истории и магических умениях — ничего особенного в свою защиту предъявить не могут. Дом разрушается, единственный сын в темнице… Действительно, Джоанна обладает и вкусом, и стилем. Она просто одержима стремлением не только постоянно ремонтировать особняк, но и подвергать его всевозможным усовершенствованиям. И у нее есть некоторое количество изысканных украшений (Джоанна очень гордилась парой сережек с некрупными, редкими жемчужинами, которые надевала лишь в исключительных случаях). Она все умеет, но в наиболее важных вещах оказывалась неудачницей. Она потерпела поражение в битве за сына. Брак распался. Она так и не смогла спасти своего мальчика, вернуть его назад, когда мир был еще молод. И не простила мужа, когда он не сумел — или не пожелал! — спасти дочерей. Прежние ее годы были не слишком счастливыми, что крайне печально, однако теперь она твердо намерена хоть что-то исправить. Постараться хотя бы частично восстановить свою разрушенную жизнь.

— Мам? Ты что затеяла? Ты уезжаешь? — Ингрид была без очков и непрерывно хлопала глазами. В белом пеньюаре, с рассыпавшимися по плечам светлыми кудрями она казалась значительно моложе, чем всегда. Джоанна в очередной раз пожалела, что красавица-дочь не носит свои чудесные волосы распущенными. И почему ее девочка предпочитает строгую прическу? Ведь сейчас она выглядит совсем юной и нежной.

— Да, ненадолго, — кратко ответила она, запихивая в саквояж теплый свитер.

— Ты не ответила на первый вопрос, — заметила Ингрид. — Что ты затеяла, мама?

— Для всех будет безопасней, если никто не будет знать, куда я направилась и зачем, — ответила Джоанна и сунула в карман плаща волшебную палочку из кости дракона. Она надеялась избавить дочерей от боли, которую им доведется испытать, если из ее путешествия ничего не выйдет. Лучше уж пусть они останутся в неведении.

Они до сих пор так тоскуют по отцу и хотят, чтобы он вернулся. Разумеется, это было ей прекрасно известно. Джоанна осознавала, что именно она разрушила семью, прочертила ту неуничтожимую грань, разломившую их жизни пополам. Впрочем, не стоит себя жалеть, да и переменить прошлое она не могла. И Джоанна сменила тему, спросив у дочери:

— Как вчера звучал Вагнер?

— Нормально… — Ингрид уныло пожала плечами. Джоанна чувствовала, ее старшая дочь по какой-то причине пребывает в отчаянии, чувствует себя несчастной, и она, мать, не знает, как ее утешить. Жаль, что они с Ингрид неразговорчивые. Вот отцу ее девочек беседы на подобные темы удавались отлично. Он любую из них умел выслушать, дать совет, оказать моральную поддержку. Именно к отцу Ингрид и Фрейя обращались в первую очередь, если им порой казалось, что их сердца разбиты, или когда хотели поделиться радостной вестью.

— В общем, мама… счастливого тебе пути, куда бы ты ни направилась, — тихо произнесла Ингрид. Джоанна крепко ее обняла и предупредила:

— Будь осторожна, дорогая. И за Тайлером присматривай, хорошо? — Ей самой было не под силу прощаться с мальчиком, и она решила, как последняя трусиха, уехать из дома среди ночи, избежав мучительных объяснений. Вдруг повезет, и она скоро вернется обратно. Ведь она покидает родные места только из-за того, что хочет спасти Нортгемптон и обеспечить безопасность всем жителям.

Дэн Джерродз и его семья держали единственное в городке агентство по вызову такси. И спустя пару минут Джерродз припарковал возле дома Бошанов свой старенький «Бьюик» с продавленными сиденьями, насквозь пропахшими табаком. Джоанна села рядом с Дэном, поставила на колени потрепанный саквояж, а клетку с Гили пристроила в ногах.