Ольга Заровнятных - Закрытая школа. Выпускной Страница 42

– Митя? Ты здесь?.. – тихо позвал его Кирилл. – Прости меня, сынок. Я знаю, ты ждал… а я снова тебя подвел.

В углу чердака раздался какой-то шорох. Кирилл осторожно пошел в ту сторону. Заглянув за ящики, наставленные в углу, он увидел сидящего на полу Митю, который при звуке его шагов отвернулся к стене.

– Я пришел сразу, как только мог, – признался Кирилл, дотрагиваясь до плеча сына. – Хочешь, найдем другой мяч и пойдем поиграем?

Митя, не поворачиваясь, молча помотал головой.

– Тогда, может, поиграем в шахматы? – предложил Кирилл.

Мальчик снова отрицательно помотал головой.

– А что ты хочешь? – мягко спросил Кирилл.

– Я хочу домой, к маме! – ответил Митя, обернувшись к отцу. – Пожалуйста, папа, поедем домой!

– Сынок… Мы не можем уехать отсюда, пока не найдем лекарство от вируса, – сказал Кирилл, прижимая сына к себе. – Военные нас не выпустят.

– А хотя бы по вечерам ты можешь со мной играть? – с надеждой спросил мальчик, вытирая слезы.

– Обещаю, мы будем играть с тобой каждый вечер, – твердо сказал Кирилл.

– И сейчас? – улыбнулся Митя.

– И сейчас, – кивнул мужчина. – Доставай шахматы.

Митя радостно сбегал за коробкой с шахматами, высыпал фигуры на пол и начал расставлять на доске. Неожиданно он сильно закашлялся. Кирилл с тревогой наблюдал за ним. Отняв окровавленную ладонь от губ, Митя недоуменно посмотрел на отца. В глазах Кирилла застыл ужас.

В это время в психиатрической больнице на своей койке полусидел Морозов. Он уже не был привязан, очевидно, теперь в этом не было необходимости: его лицо было вялое, лишенное всяческого выражения. Морозов выглядел абсолютно сломленным. Кисти рук безжизненно висели, как у сильно накаченного транквилизаторами человека.

Рядом с его кроватью стояли Головенко и высокого роста широкоплечий санитар. Они, усмехаясь, окинули Морозова оценивающими взглядами. Санитар с показной заботливостью поправил Морозову воротник больничной пижамы, Петр никак не отреагировал.

– Буянит? – спросил Головенко.

– Нет. Тихий, как одуванчик в полдень, – пробасил санитар.

– Скоро будет еще тише, – усмехнулся Головенко, кивнув на стаканчик с таблетками, стоящий на тумбочке, и уточнил: – Таблетки пьет два раза в день?

– Как по часам, – кивнул санитар и грозно сказал: – У меня не забалуешь.

Санитар щелкнул пальцами перед лицом Морозова, и тот, как дрессированное животное в цирке, послушно открыл рот. Санитар поднес стаканчик с таблетками к его лицу и высыпал их в распахнутый рот. Затем он слегка ударил снизу по челюсти пациента, тот послушно закрыл рот и сделал глотательное движение.

– Отличная работа, – с удовлетворением похвалил Головенко санитара. – Одно удовольствие смотреть. Ладно, пошли дальше.

Как только Головенко с санитаром вышли, в замке повернулся ключ и раздались их удаляющиеся от двери шаги, лицо Морозова преобразилось, став лицом нормального человека. Он выпрямился на кровати и выплюнул на ладонь таблетки. Встав, он подошел к спинке кровати и открутил на ней металлический набалдашник.

Отверстие в спинке было почти доверху заполнено разного цвета таблетками. Морозов ссыпал туда с ладони очередную порцию и прикрутил набалдашник на место. На его лице теперь было жесткое, ироничное выражение – он и не думал сдаваться.

Максим в эти секунды шел по жилому коридору, взгляд у него был очень тяжелый, он что-то напряженно обдумывал. На секунду замерев у двери комнаты старших девочек, он собрался с мыслями, после чего резко распахнул дверь и вошел.

Лиза как раз собиралась на встречу с друзьями – они опять договорились спуститься в шестиугольную комнату. Сидя на своей кровати, одетая в темный спортивный костюм, она зашнуровывала кроссовки. При виде Максима взгляд ее потеплел.

– Ты пришел извиниться? – с тайной надеждой спросила она.

– Мне не за что извиняться, – мрачно ответил Макс, засунув руки в карманы и прислоняясь спиной к двери.

– Макс, ну скажи честно: да, я потерял кулон, – решительно сделала Лиза шаг к примирению. – Зачем врать?

– Я не вру, – спокойно ответил Максим. – Да, я потерял твой кулон.

– И ты так спокойно говоришь об этом? – возмутилась Лиза. – Тебе что, неважен мой подарок? Тебе на него наплевать?

– Да, наплевать, – с прежним хладнокровием ответил Максим. – И на тебя тоже. И на тебя, и на твои подарки.

– Я тебя не понимаю, – растерянно произнесла Лиза, поднимаясь с кровати.

– А что тут понимать. Просто между нами все кончено, – жестко сказал Максим. – И не бегай за мной больше – это не поможет.

– Я тебе не верю… – со слезами на глазах произнесла девушка, делая шаг ему навстречу. – Что-то случилось?

– Случилось! – резко ответил Максим. – Ты мне надоела, поняла? Поиграли, и хватит.

Лиза отшатнулась, как от удара. Максим еще секунду смотрел на нее, а потом вышел, громко хлопнув дверью. Девушка обессиленно опустилась на кровать, она была совершенно раздавлена. Щеки горели так, словно она получила пощечину. От слез перед глазами все расплывалось.

Максим стоял в коридоре, прислонившись лбом к двери, которую только что захлопнул. Он ненавидел себя за то, что только что сделал. Однако другого выхода он не видел. Лиза имела право на счастье, но только не с ним, не с человеком, медленно впадающим в старческий маразм.

В комнате Вадима никого не было. Из душевой доносился звук льющейся воды. После раздавшегося стука в дверь в комнату робко вошел Слава Харитонов. Он немного потоптался у порога, не решаясь пройти без разрешения хозяина, но вдруг увидел на столе тот самый чемоданчик, который он раздобыл по приказу Вадима в кладовке.

Слава осторожно, на цыпочках подошел к столу и, оглянувшись на дверь душевой и убедившись, что она все так же закрыта, с любопытством приподнял крышку чемоданчика. Там оказался старого образца военно-полевой телефон. Внезапно за спиной Славы раздался насмешливый голос Вадима:

– От любопытства кошка умерла.

Харитонов подскочил и в ужасе оглянулся: на пороге душевой стоял Уваров с мокрыми волосами, обмотанный полотенцем.

– Хочешь составить ей компанию? – прищурившись, спросил он у Славы.

– Я это… батарейки принес, – пролепетал парень, пытаясь скрыть свой страх, и выложил из карманов на стол штук двадцать-тридцать разнокалиберных батареек – пальчиковых, мизинчиковых, круглых.