Ричард Кнаак - Повелитель крыс Страница 42

— Позвольте-ка я попытаюсь кое-что сделать сам… — Григорий выпустил руку Терезы и попытался вызвать в памяти происходившее в номере без помощи своей спутницы. Он не ждал, что ему снова удастся увидеть нечто вроде видеозаписи, но готов был удовольствоваться и застывшим кадром. Николау стиснул зубы и сосредоточился на последнем, что ему запомнилось, — зрелище схваченного злодеями Эмриха.

Никакого толка. Никаких следов Эмриха. Как и то видение, которое Григорий у себя в номере случайно вызвал к жизни с помощью подобранного с пола ножа, призраки исчезли бесследно.

— Это я виновата! — воскликнула Тереза и виновато сложила руки. Вид у нее был самый несчастный. — Это я все испортила, когда разорвала контакт с вами, да?

— Такое случается. Но вы же не могли этого знать. Я знал, но не удосужился предупредить вас. Вы отреагировали так, как на вашем месте отреагировал бы любой, дорогая.

— В общем, мы провалились, да?

— Провалились? — изумился Григорий, но тут же догадался, что Терезе остался далеко не до конца понятен смысл увиденного. — Нет, это совсем не так. — Он поднялся с пола и сжал обе руки Терезы. — Я увидел гораздо больше того, что надеялся увидеть! В лучшем случае я ожидал, что увижу туманный застывший образ, а я благодаря вам получил живое, объемное изображение. Мы узнали не все, что надо было бы узнать, но все-таки вполне достаточно для того, чтобы я понял кое-что из того, что не давало мне покоя в последнее время.

— И что же именно? — довольно громко поинтересовалась Тереза, но, вспомнив, где они находятся, смутилась и прикрыла ладонью рот.

— Например, я понял, что надо внимательнее относиться к собственным снам, — отозвался Григорий. Тереза по-прежнему смотрела на него непонимающими глазами. Он покачал головой и спросил: — Вам знаком человек по имени Петер Франтишек?

— Нет. Думаю, я бы запомнила человека с такой фамилией.

Либо Тереза была превосходной актрисой, либо сказала чистую правду.

Григорий описал внешность мага, не упомянув только о том, что видел его привязанным к кованому из железа и серебра креслу. Тереза вновь ответила, что никогда не встречалась с этим человеком, и Григорий поверил ей.

— Кто он такой? — спросила она.

— Он — тот, кто знает обо всем этом гораздо больше, чем я. Он в некотором роде — большее зло, нежели сам дом. Те мерзавцы, что напали на мистера Эмриха, — это его слуги.

— Откуда вы знаете?

— Прошлой ночью я против своей воли побывал у него в гостях. Его прихвостни схватили меня на автостоянке. — Григорий описал свое пребывание у связанного мага, опуская лишь некоторые детали, к восприятию которых Тереза пока была не готова, — то бишь ни словом не обмолвился о крысах и тем более — о Фроствинге. — Он странный человек, и игра, которую он ведет, пока для меня — загадка, но игра эта непонятная и смертельно опасная.

— Это же безумие, Григорий! Когда же всему этому придет конец? — Тереза зябко поежилась. — Только к одному успеешь привыкнуть — возникает что-то еще, еще более невероятное! Честно говоря, мне бы было легче рассудка лишиться, чем поверить во все это. Мне нужно было получить ответы на кое-какие вопросы, но все это…

— Тереза, говорите потише. Я вас прекрасно понимаю. Мне тоже бы хотелось, чтобы большая часть этих фантастических историй была неправдой, но, увы, это не так.

Тереза отступила от Григория на шаг — не из страха, а скорее для того, чтобы изучающе посмотреть на него.

— Так кто же вы такой, Григорий? Вы не похожи на меня, но и на других не похожи.

— На этот вопрос я пока не могу вам ответить. Прошу вас, доверьтесь мне. Я хочу помочь вам, вот и все, что сейчас имеет значение.

— Правда? Но… в одно мгновение я верю вам безоговорочно, а в следующее вы вытворяете или говорите что-то такое, из-за чего мне приходится сомневаться в вашей нормальности. — Тереза беспомощно вздохнула и пожала плечами. — Просто и не знаю, как мне быть.

Григорий шагнул к ней, но тут же сдержался. Она снова была на перепутье.

— Тереза, вам лучше пока не знать об этом. Вы — сильная, трезвомыслящая женщина, но если вы узнаете о том, о чем спрашиваете меня, вам станет грозить такая опасность, о которой вы даже догадаться не можете.

— И все-таки я хочу знать, — заявила Тереза тоном, не оставляющим сомнений в ее решимости. — Расскажите мне.

Григорий без труда мог бы отмести ее возражения, прибегнув к помощи магической силы, но он не смог бы заставить себя воздействовать на ее разум. Он слишком хорошо знал Терезу — особенно после магического контакта.

— Простите меня, Тереза. Есть кое-что, о чем я не могу вам рассказать. Но это не важно, не должно быть важно! А важно… — Григорий неожиданно покачнулся. — А важно… — повторил он и снова не смог договорить.

Он с трудом держался на ногах. Григорий сел на кровать и сжал голову ладонями.

— Вам плохо? — бросилась к нему Тереза.

— Нет… прошу вас… пару мгновений… и я приду в себя…

Он, конечно, врал. Он понимал, что происходит. Он знал, что дело во Фроствинге. «Нет, — мысленно вскричал Григорий. — Мне уже раз удалось противостоять тебе, и я смогу сделать это снова!»

В висках бешено стучала кровь. Григорию хотелось единственного — закрыть глаза, но он не имел права этого делать. На миг, только на миг его веки слиплись, но он заставил их разжаться.

И тут чужеродная атака на его сознание прекратилась.

Он поднял голову и увидел, что перед ним стоит бледная как мел Тереза и смотрит на него так, словно он воскрес из мертвых.

— Григорий? Что с вами было?

— Минутная слабость, ничего страшного.

Как он мог рассказать ей о Фроствинге? Он понимал, что скоро ему так или иначе придется о нем рассказать, но Григорий все же предпочитал отложить повествование о своем извечном тиране до того мгновения, когда у него попросту не останется иного выбора. Неведение Терезы защищало ее от грифона.

Избавляясь от остатков сонливости, Григорий вдруг услышал совершенно особенный звук, и этот звук заставил его оглянуться. «Цок-цок-цок» — как будто кто-то стучал ногтем по железу. Стоило Григорию прислушаться — и звук утих, но он уже успел понять, откуда тот донесся.

Григорий встал с кровати и пошел к двери. Чуть помедлив, Тереза поинтересовалась:

— Куда вы собрались?

Григорий обернулся и поднес палец к губам. Он направился не к двери, а к вентиляционной решетке возле нее.

Там он остановился, стараясь не производить ни звука. Он знал, что Тереза просто вне себя от нетерпения и непонимания, но все же Григорий ждал, храня молчание. Он мог быть терпеливым, если того требовала ситуация.