Кирилл Партыка - Подземелье Страница 42

— О чем говорить будем, однако, начальник? — спросил хозяин, и слова его прозвучали правильно, безо всяких пришепетываний и хмельных интонаций.

Сергей обдумывал еще по дороге, с какой бы стороны подойти к шаману. Ведь не про воровство какое-нибудь собирался расспрашивать. Но ничего особенного не придумал. И Сергей начал без затей. Опять ему казалось, что ведет его кривая и обязательно куда-нибудь выведет.

— События тут у вас разные происходят, — сказал он.

— Про что говоришь? Не пойму.

— Ты что, дед, на улицу не выходишь? Весь поселок гудит… Про медведя говорю, который на людей нападает. К тебе же охотники приходили.

— Про медведя? — деловито переспросил Отолон. — Про медведя слыхал. Плохой зверь, порченый. Стрелять надо.

— Порченый — это что значит?

— Больной или раненый. Да мало ли, что со зверем может случиться.

— Что еще, например?

— Откуда могу знать? Разное бывает.

Темнил старый, не хотел по делу говорить. Да и с чего бы ему вдруг разоткровенничаться с полуслова?

— Но осенью-то все равно ему еды в тайге должно хватать. Чего же он в поселок прется? А, дед?

Старик промолчал, нашел на столе измятую пачку папирос, чиркнул спичкой. Это Сергея даже как-то разочаровало. Должен был шаман, по его представлениям, курить трубку. Но какие уж тут трубки!

— Скажи, дедушка, — продолжал он, — почему охотники так зверя этого испугались?

Что в нем такого особенного?

Абориген с любопытством глянул на гостя.

— Трусливые, наверно, однако. Совсем мало хороших охотников осталось.

— Куда ж они подевались? Тут другого и занятия нет, чтоб охотиться разучиться.

Отолон усиленно раскуривал «беломорину».

— А что за слухи ходят про оборотня? Про кундигу, или как там его? В поселке толкуют — ваши-то злого духа испугались. Или брехня?

Старик снова коротко взглянул на Сергея, словно легонько уколол исподтишка иголкой.

— Какой кундига? Какой злой дух? Не знаю ничего. Может, кто по пьянке болтает?

Глупости, однако.

Но так как-то сказал, словно карту на стол бросил: крой, дескать, своей, если масть имеется. Сергей свой расклад долго мусолить не стал, спросил напрямик:

— Значит, и ты в кундигу не веришь?

— А ты? — вдруг вопросом на вопрос ответил старик.

Сергей, не ожидавший такого оборота, минуту озадаченно молчал. Как же он пронюхал, стервец? Или ничего не пронюхал, а просто городит, что попало? Надо с ним повнимательней. Наконец, сказал осторожно:

— Мне-то с чего в ваши сказки верить? Какое мне до них дело?

— Раз спрашиваешь, значит, есть дело. Или неправильно говорю?

— Может, и правильно. Иначе бы не пришел. Что тебе охотники про зверя рассказывали?

— Охотники много чего рассказывают. Не все слушать надо.

— Скажи, почему зверь на двух лапах бегает, а не на четырех?

— Откуда могу знать? Наверно, повредил передние.

— А если б кундига взаправду существовал, он бы как ходил? По-звериному или по-человечьи?

— Кто тебе про кундигу сказал? Зачем кундига? Медведь, однако.

— Ты, дед, не крути. Беда в стойбище пришла, разве не понял?

Отолон запыхтел погасшей папиросой, потянулся за спичками.

— Где ты стойбище увидел? Беда, она давно пришла. Так и осталась.

— Люди гибнут. Я помочь хочу.

— Человек сам себе сперва помочь должен. Чем ты поможешь?

— А если я знаю то, чего не знают другие? Ни ваши охотники, ни милиция, никто.

Отолон долго раскуривал папиросный «бычок», исподлобья изучая гостя. Сказал наконец.

— Хочешь про кундигу услышать?

— Затем и пришел.

— Ты про него все давно узнал. Больше других, однако. А главного не понял.

— Это чего же?

— Бывает, идет охотник по медвежьему следу, долго идет, догнать не может. А потом на свой след выходит и видит, что медведь его по кругу водит, давно за спиной уже и сам по следу охотника идет. Плохо, однако. Ты зверя выслеживаешь, а он тебя.

Сергей почувствовал, как у него что-то вздрогнуло внутри. Он взял бутылку, плеснул в стакан.

— Пей, дедушка.

Но абориген не торопился. Тогда Сергей, не особо и брезгуя, пододвинул к себе эмалированную почерневшую изнутри кружку, набулькал в нее водки, опрокинул в рот. Старик молча и неподвижно наблюдал за ним, только шевелились морщинки у глаз, будто, поводили усиками прятавшиеся там зверьки. В груди Сергея распространились согревающие волны.

— Давай, дед, за компанию. Разговор лучше пойдет.

Но Отолон медлил, пыхтел папиросой, думал что-то свое, неведомое. Сергею показалось на миг, что старик копается у него в мыслях своими костлявыми пальцами.

— Значит, увидел ты кундигу? — подал, наконец, голос шаман.

— Ну, считай, как ты говорил: я на свой след вышел и понял, что он у меня за спиной. — Сергей достал из пачки сигарету.

— Может, плохо ты следы смотрел? Может, нет никого за спиной? По-другому смотреть надо.

— Нам бы, дедушка, без загадок потолковать. А ты только мутные слова говоришь.

Ни черта не понять.

— За слова отвечать приходится, — старик глубоко затянулся, закашлялся, мокротно сплюнул. — Раньше тоже приходили, расспрашивали про то, про другое. Умные люди, важные, однако, вроде тебя. Потом срок дали.

И снова выглянули на миг из темных норок остроморденькие зверушки, словно присматриваясь, прикидывая, что с этим настырным делать?

— Брось, дед, — махнул рукой Сергей. — Я не за этим пришел. Да и время сейчас другое, не бойся, кто тебя тронет?

— Время, оно всегда одинаковое — люди в нем разные. Но все равно похожи, приходят, спрашивают. Ты вот тоже пришел. Потому что кундигу увидел. Некоторые видят — шибко пугаются.

Сергей нетерпеливо перебил полусонную речь старика:

— Скажи, что он такое? Животное, человек, или… кто?

— Не зверь, не человек. Может, есть он, может, нет его. Говорят, он на плохое место приходит. Где тайга порченая, горелая, где земля ничья, там кундига селится. Если темно, пусто у человека внутри — там кундигу ищи…

— Подожди, дед, — Сергей почувствовал, что в нем нарастает раздражение. — Брось ты свои иносказания. Место плохое!.. Где они есть, хорошие места?! А про то, что у человека внутри, я тоже кое-что знаю. Кундигу я, действительно, видел! Вот ты и скажи, что с ним делать? Почему именно я?

Но старик, казалось, задремал. В наступившей тишине Сергей различил явственный звук, которого не замечал раньше, похожий на шорох дождя. Но дождь этот шелестел не за стенами хибары, а под ее низким потолком. Сергей огляделся. И заметил в полутемном углу слабое, поблескивающее шевеление пола, будто там перекатывалась от стены к стене мелкая, частая рябь.