Скотт Вестерфельд - Прикосновение тьмы Страница 42

Так в чем тут была загвоздка? Она, несомненно, была…

— Лавлейс, — вслух произнесла она.

Где- то у нее в голове распахнулась дверца, и горький вкус чая с молоком влился в рот. Она вспомнила…

— Черт!

Обветшалый дом, обосновавшийся в самом центре мертвой зоны, старушка, тайная история Биксби, услышанная из ее уст на закате. Но, как любую хорошую тайну, Десс придется скрывать ее ото всех остальных и особенно тщательно — от Мелиссы.

Тут она вздрогнула от усилившегося холода и вспомнила, что именно ее так волновало, из-за чего она отбросила воспоминания, захотела спрятать их даже от себя самой.

Мадлен сначала показалась ей капризной и своенравной, может, даже придурковатой, но постепенно становилась какой-то жуткой, похожей на Мелиссу.

Но это же нечестно. Даже если ее история перепугала Десс до смерти, женщина ни на йоту не походила на Мелиссу. Во-первых, выросши в Биксби, Мадлен не превратилась в калеку-психотика. Каким-то образом она пронесла через всю жизнь свой телепатический дар и не свихнулась. Осталась вполне вменяемой.

Правда, можно быть вменяемой, но не в здравом уме. Вспомнить хотя бы кондиционеры. Телевидение еще куда ни шло — Мадлен не первый человек, который клянет телевизоры на чем свет стоит. (Десс нахмурилась: интересно, а в домике Мадлен есть кабельное? Ее снова передернуло; бог мой, торчать в четырех стенах без канала «Дискавери»!).

И все же, чокнутая она или нет, нельзя отрицать, что Мадлен говорила, основываясь на собственном богатом опыте, и говорила она дело. Она ведь была здесь, когда темняки уничтожили целое поколение полуночников. Если же она винит во всем кондиционеры… Что ж, пожалуйста.

Откуда- то приближался свет автомобильных фар, и Десс поднажала. Она держалась боковых дорог, чтобы ее не засекли. Собственно, дело вовсе не в комендантском часе, а в последней части рассказа Мадлен…

Когда машина скрылась из виду, Десс вздохнула с облегчением. Фара ее велосипеда еле светилась. Может, вообще ее выключить? Невидимым быть даже безопаснее.

Старушка наблюдала за Рексом и Мелиссой все последние шестнадцать лет, а за Десс — пятнадцать. Ей всегда было любопытно, почему темняки не потрудились от них избавиться. Дело ведь не только в равнодушии, присущем любым диким тварям, не только в том, что никто из ребят не представлял особой опасности (по крайней мере, пока не объявилась Джессика). В конце концов, полуночники для темняков — деликатес в рационе.

Но Мадлен постепенно осознала, что темнякам на самом деле нужно, чтобы оставалась пара-тройка полуночников. И темняки мирились с их присутствием до тех пор, пока Десс и ее друзья оставались одиноки, дезорганизованы и мало что знали из истории. Они были полезны темнякам: а вдруг что-нибудь случится с полунелюдью? Ей понадобится замена, вот тогда и придет пора собрать урожай из подросших полуночников.

Еще одна пара фар показалась невдалеке. Это был фургончик, белый и без особых опознавательных знаков. Вот такую безымянную чертовщинку впору нанимать для похищения. Когда машина подъехала ближе, холодный оклахомский ветер показал зубы и вгрызся в пальто Десс, пронизывая через гусиную кожу до самых костей.

Одно окошко опускалось…

Фургончик с ревом пронесся мимо, по асфальту загремела пустая банка из-под пива.

— Промазали! — сквозь зубы прошипела девочка. — Ослы!

Бешеное биение сердца потихоньку унялось, затем Десс дотянулась до выключателя и погасила фару. Все-таки в темноте безопаснее. Теперь она действительно вспомнила, почему терпела с раздумьями до дома. На ночной дороге чересчур страшно.

Она пробурчала другую половинку заклинания:

— Ада.

Дверца в ее разуме снова захлопнулась, оставив последнее воспоминание таять перед глазами. Когда девочка покидала дом Мадлен, старушка протянула руку и коснулась ее щеки, а потом попросила назвать имя какого-нибудь важного исторического персонажа. Десс тогда вспомнился кое-кто великий и могучий.

Дверь. Вот что это такое — преграда для защиты ее новых знаний от всезнающей Мелиссы. То, что знает Мелисса, скоро узнают и темняки.

Они слишком хорошо чувствовали друг друга по всей пустыне.

Затем дверь закрылась наглухо, отгородив ее от ужасных мыслей: о «сборе урожая», об одиноких старушках и о кондиционерах. Осталась одна лишь установка: «Не давай Мелиссе к тебе прикоснуться».

Десс засмеялась. Можно подумать, Мелисса вообще до кого-то дотрагивается без особой причины.

Какое- то время она слепо блуждала во мраке. Мимо проезжали машины, но она не обращала на них внимания, наслаждаясь огоньком верно решенной задачки, найденных значений переменных в уравнении. Впервые за неделю она чувствовала ясность ума, освободившись от вихря собственных снов…

Под передним колесом хрустнула упавшая ветка, и Десс чертыхнулась. Катание в темноте до добра не доведет.

Она снова включила фару. Свет тусклый, но все лучше, чем ничего.

21

— Так вот, когда мы туда добрались, в воздухе носилась, наверное, тысяча ползучек. И этот спятивший старый темняк… — У Джессики все внутри перевернулось при воспоминании о том, какой жуткий смрад исходил от монстра. — Мелисса уже почти прикончила его своим колпаком с колеса, так что мне оставалось только добить.

— Ах, это всемогущие «Категорически неоправданные законопроекты» наконец-то пошли в ход, — вставила Десс.

Она прислонилась к шкафчику рядом со шкафчиком Джессики, на ее лице блуждала улыбка.

— Да уж, темняк после них был совсем плох, — согласилась Джессика.

Она посмотрела на свою ладонь, которую еще покалывало после контакта с «Представлением». Все утро ее передергивало от своеобразного посттравматического шока. Когда Джессика узнала, в чем состоит ее талант полуночника, она много ночей экспериментировала с зажигалками, всякими осветителями и сигнальными ракетами, но ни от чего этого у нее не гудело тело и не жужжало в голове.

Девочка глубоко вздохнула, и заполоненный учениками коридор школы у нее перед глазами снова стал четким.

— Так ты придумала другое имя для моего фонарика? — спросила она. — Что-нибудь… легкое?

Десс закрыла один глаз, задумавшись лишь на долю секунды.

— Как насчет «Безкофеиновый»?

Джессика хихикнула.

— Не настолько легкий, дурочка. Легкое, как… светящееся. Это подойдет?

— Не-а. Только десять. Короннобоязнь?

— А это что за ерунда?