Ята Петри - Второй Страница 46

— Ладно, по ходу разберемся. Идешь со мной. Ничему не удивляешься и просто поддакиваешь. В целом- все действия по старому сценарию. Крикну ложись- падаешь и лежишь, тоже самое касается «стреляй» и «беги»- приказы не обсуждать. — начинает инструктировать он меня в тысячный раз.

Просить не вычитывать основы Второго бесполезно. Повторение- мать учения- его любимая поговорка. Я киваю головой, со всем соглашаясь. Тут не до спора. Второй намного лучше понимает, что делать в той или иной ситуации. Он мне не один раз жизнь спасал.

Место куда мы подъехали — почти ничем не отличается от «проклятого дома»- разве что здание построено по позже да размерами по больше. А так стиль тот же. И даже заборчик зеленым выкрашен и калитка- родная сестра первой.

Подходим к воротам. Второй давит кнопку звонка. На звонок лаем отзывается в доме собака. А минуты через три выходит к калитке хозяин- невысокий седоволосый мужчина за 50 в наброшенном на плечи стареньком пиджаке.

Второй достает из кармана красные корочки и показывая их говорит.

— Капитан Сидоров, меня к вам, Антон Семеныччч, направил ваш участковый. Поговорить можно?

Мужичок приглашает нас войти и, показывая на крыльцо, говорит — Сейчас собаку привяжу, а вы пока обождите чуток и поднимайтесь.

Мы идем по дорожке, и я ловлю себя на мысли, что все это уже только что было. Вокруг все точно так же расположено, как в проклятом доме — и деревья, и клумбы и даже красный кирпич как окантовка тропинок.

Дом просторный, веранда большая. Но в комнаты нас не ведут, мужичек предлагает поговорить на веранде.

— Там внучка только уснула. Болеет, дочка полночь не спала, все укачивала, успокаивала. Так что будить пока б не желательно.

Но нам-то без разницы — можно было и на улице постоять.

— Антон Семеныч, вопросы по поводу вашего второго дома будут. Слава то дурная идет. — начинает Второй.

Мужик как- то сразу сникает, грустнее.

— Та понятно, дурная. Я ж сына похоронил. Но там проверяли — так уж случилось. Судьба. Сколько раз думали отопление переделать, да все тянули… А оно вон как получилось. Год недавно был. Осенью. А после этого как сглазил кто. Мы ж даже людям сейчас сдавать боимся. Продать не можем, покупатели спрашивать начинают, а я ж правду рассказываю.

— А если не продадите, кому дом достанется?

— Никому не достанется. Мы там точно жить не будем. Разве что на кирпичи разберем…

— И что покупателей никаких нет?

Мужичок задумывается. Чешет затылок.

— Да, сослуживец бывший купить еще в том году хотел, но жена моя уперлась, говорит, что цена маленькая. Я б так кому угодно отдал, но моя у меня сильно хозяйственная. Это она сдавать предложила. Долго жильцов выбирала, чтоб с деньгами были и не балованные. Довыбиралась. Николай Федорович, ну с работы, еще раз предложил дом купить — говорит, кто ж его с такой славой то заберет за большие деньги. Но моя все ни в какую. Батюшку пригласила. После батюшки — вообще никому даже сдать не могли. Да там и без жильцов вон сколько несчастий получилось. Мы уже и закрывали дом и калитку новую поставили. И на чердак новые замки.

— Хорошо. Это понятно. Значит, Николай Федорович у вас дом купить хотел. А что за человек этот Николай Федорович?

— Человек как человек. Помладше меня, посолидней. Женился недавно второй раз. Жена молодая, красивая. Квартиру свою он прежней жене оставил — сам пока по съемным ютится. Вот домом и заинтересовался. У него ж тут участок рядом. Но там своих построек нет. Так сарайчик да погреб, под дачу держит. Огурцы, помидоры летом выращивать. Он хороший человек. Не жадный. Даже когда я ему отказал дом продать — он не обиделся. Старшему сыну моему, когда тот перебрался, мебели много отдал. Диван, кресла, буфет. И денег взял мало. Я ему ключи оставил. Чтоб если что — от дождя мог у нас пересидеть, или по холоду погреться.

Второй бросает мне многозначительные взгляды. Но я и сам на ус наматываю.

— Значит, он вам мебель оставил?

— Ну да. Только мы с младшеньким, после смерти Романа, диван-то на чердак и вынесли. Мы ж, когда в дом пришли — Роман как раз на нем и угорел. А после из петли квартиранта доставали — так он над самым диваном то и висел. Да и батюшка на нем помер. Не хорошая вещь получилась. Убрали с глаз долой на чердак. Конечно, пока выперли — устали. Да, видно, не помогло. Перед Новым годом — за каким-то чертом девчонка к нам на чердак залезла — может воровать что, да и умерла. Рядом с диваном этим проклятым. Я ее нашел. Приходил, старые игрушки забрать. Внучка елочку очень любит, решили украсить. Полез на чердак, а там…Участковый на нас и так уже больше бумаг перевел на протоколы, чем на всех жителей в поселке. Что ж я не понимаю?

— А в последнее время Николай Федорович не объявлялся?

— После Нового года приходил. Говорил, что на участке был, ну за одно и решил в гости прийти посмотреть как живем, а то давно не виделись.

— Про дом ничего не говорил?

— Про дом? Да, было дело. Спрашивал. Но праздники — мне как-то не до продажи было. Я ему сказал, чтоб ближе к весне приходил.

— Вы нам адрес Николая Федоровича не подскажите. У него же ключи от дома, может он что видел или слышал. Надо его тоже опросить — ну не в отделение же такого хорошего человека звать.

Мужчина растерялся даже. Походил, походил по веранде, поискал в горке каких-то бумаг на стоящем в углу холодильнике. Но после развел руками.

— Не помню я толком. Старую квартиру его знаю. Это рядом здесь, в высотках на выезде. А вот где сейчас живет — точно не скажу.

— Ну, хоть старый адрес дадите и фамилию напишите? Мы его по своей базе поищем- объяснял Второй.

Он за все время разговора ни разу не выдал своей заинтересованности, спрашивал у мужика ровно и спокойно, будто заранее отрепетировал и знал какие вопросы задавать или даже больше — знал, что ему ответят. Может и вправду говорили в Клинике, что Второй опером раньше работал — уж больно он чисто в роль вживался и главное, люди которых он спрашивал — ему верили и даже что-либо утаить — не пытались.

Антон Семенович поискал ручку, но нашел только огрызок карандаша и на листке бумаги написал. «Ковалевский. Улица Кибальчича 21.»

Второй сложил бумагу вдвое, положил во внутренний карман и попрощался. Я за все время разговора так и не задал ни одного вопроса. Но все что мне было интересно — Второй и так узнал. И только по дороге к калитке до меня дошло, что мы упустили.

Объяснять Второму было некогда. А Антон Семеныч уже собирался калитку за нами закрывать.

— Подождите- попросил я. — Можно я вашим туалетом воспользуюсь? Живот прихватило.