Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза Страница 46

Увидел болтающийся на ремешке Иркин ПМ – с отскочившим на затворную задержку затвором и оголившимся стволом.

– Что пистоль болтается?

– Руки заняты, не видишь разве – удивилась Ирина, действительно стоящая с АКСУ в одной и помповушкой в другой руке и потому напоминавшая рекламу очередной забубенной компьютерной игры. Вот висящий на ремешке пистолет картину портил.

– А что, патроны кончились после одного выстрела? Или заклинило?

Жена фыркнула и пошла в комнату, окончив, таким образом, дискуссию.

Судя по словам Крокодила, вопрос с введением гражданства на территории Котлина и по контролируемым районам уже практически решен. Сейчас собственно утрясаются детали, а решение уже явно принято. Ну что ж, оно, наверное, и неплохо, хотя и звучит странновато. Гражданин острова Котлин и подконтрольных территорий. Хотя после революции и не такое бывало, доводилось слышать. Другое дело, что наконец-то достигнута мечта многих и многих – получается, развалилась Россия на «множество маленьких медвежат». Хотя в общем-то к тому и шло. Или вели к тому. Не зря же Адя Гитлер толковал, что России конец будет тогда, когда украинцы и белорусы поверят в то, что они – не русские. Что бы про Гитлера не толковали всякие разные, а он-то как раз был умнейшим человеком, ни разу не идиотом и уж в национальных делах разбирался куда толковее многих. Когда Германия из лоскутного одеяла вшивых мелких княжеств стала грозным кулаком? А когда баварцы и всякие прочие пруссаки поняли, что вместе они сильнее во много раз. Даже не в математической – а в геометрической прогрессии. А уж различия у тех же баварцев от тех же пруссаков куда как большие, чем у великороссов, малороссов и белорусов. И в одежде и в обычаях и даже в разговоре. Не, действительно, если б не «хохдойч» черта лысого они бы друг друга поняли, диалекты у них, не говоря о произношении – дико отличаются. Но у немцев мозгов хватает объединяться, а у нас – ну как можно! На Украине даже музей русской оккупации, помнится, открыли. Э, да что там… Все время когда слышу очередной хохлосрач, вспоминаю старую басню про умирающего старика, веник и сыновей…

Только в нашем случае финал другой – умирающий отец смотрит на изломанный в мелкие кусочки веник и грустно думает: «Тупые у меня сыновья… Но сииильные…»

Хотя мы тоже может, поумнеем. Слыхал, что уже прочистили трассу до Великого Новгорода, а теперь вроде разговоры были – вместе с теми, кто в Новгородчине выжил – ломиться дальше, на Тверь. И на Киев тоже помалу группы шоссе чистят. Мы ж не одни такие хорошие. Правда и бандюганов хватает и отморозков. Но глаза боятся – и правильно делают, как вроде говаривал академик Федоров.

Ну, ладно с политикой все как всегда непонятно, разве что можно почесать языки от души. В свою очередь коротенько рассказываю Крокодилу про Эверест и тамошние дела.

Он широко и как-то даже неприятно улыбается. Плотоядная такая улыбочка выходит, крокодилячья.

– На Эвересте, по сравнению с экспедициями на другие восьмитысячники, особенно ярко вылезает невежество, эгоизм и глупые амбиции. Ты вот про мародерство говорил, а там не редкость кражи в лагерях, плохие гиды, и нехватка самого необходимого – того же кислорода например. А это вообще дикость ни в какие ворота, чтоб в лагере воровали. Дело не в количество смертей на Эвересте, горы вещь опасная везде и всегда, не только на 8000 метров, дело в том, что там, на Эвересте все подчинено коммерции. Деньги и амбиции. Там Мамона во весь рост на вершине сидит.

Потому никакого спортивного духа там нет. Заплатил человек бабки – и все, подай ему вершину. А какие туда кретины ломятся – это отдельная история. Твой коллега, к слову, врач из Техаса поперся. Прикинь – где Техас. А где Эверест? Мне ровесник – за полтинник ему было. Сделал себе подарочек на день рождения. На пути к вершине – ослеп, у него оказывается, была перед восхождением операция на глазах, а подумать тупой башкой, что в разреженном воздухе получится с оперированными глазками – не судьба. Его там оставили в снегу – остальным-то ведь тоже надо на вершину, они тоже бабло замаксали, вынь да положь им вершину. Вернулись за бедолагой через двенадцать часов. А он замерз, идти не может. Дальше вся эта артель не смогла лагерь найти, докторишка опять ночь на морозе провалялся, потом его в лагерь спустили, ан палатку с докторишки снесло – опять значит на -75 градусах с ветерком полежал. Потом все – таки эвакуировали, отделался дешево – ампутировали руку, пальцы на ногах и нос. А всего из двух групп восемь человек помре, причем двое – инструктора. Вот и скажи – думал он о чем-нибудь? Когда в горы поперся после операции, или нет?

– Ну, так это американцы. У них не принято своей шкурой рисковать за других.

– Брось. Люди одинаковы. А уж в беде – тем более.

– Ну, мне кажется, что в СССР все же люди другие были.

– Это ты путаешь. Людей старались сделать другими, но человеческую природу не переделаешь. Нас в 1975 году, в сентябре гоняли на спасательные работы – на Гузерипле половина туристической группы одним махом погибла. Из 53 туристов – 21 покойник. Для того времени – неслыханное ЧП. Тем более на тридцатом всесоюзном маршруте.

– Погоди. Я ж не в теме совсем. Гузерипль – это где? Тридцатый маршрут – это что?

Крокодил снисходительно смотрит на меня. Недолго правда, потому как, болтая со мной, он тщательно контролирует окрестности, раз уж он охраняет возящихся в песочнице детей, то болтать он может, но контроль за окружающей ситуацией не теряет ни на минуту.

– Гузерипль – это гора, Северный Кавказ, Адыгея. Красивейшие места. А тридцатый маршрут особо интересен, потому как пройдешь через перевал – и к вечеру выходишь в Дагомыс, на Черное море, на самый бережок. То в горах шел, то вот уже и море. Маршрут красивый, ненапряжный, для обычных туристов. Только им тогда не повезло – шквал в горах прошел. Ну и накрыл группы, что там шли. И самое смешное – все ровно как на Эвересте. Тут же снега вывалило сантиметров шестьдесят, похолодало, шквалистый ветер задул. Инструктора при нижней группе на тридцатке – студенты без подготовки, руководство сразу упустили. А без руководства начался капец. Кто во что горазд и кто куда. Накрыло-то их в альпийской зоне, на перевале. Одни пошли назад – там пастушеский балаган был, другие – вперед, там лес. Группа людей поопытнее сразу откололась от основной массы туристов и сделала все правильно – но только для себя. Из них ни один не пострадал, но остальных они игнорнули. Устроились эти умники в лесу как положено, костер развели, огонь поддерживали, потом когда шквал стих спокойно повосхищались красотой заснеженных склонов – там гряда Каменное море, да и лес в снегу красив был, пофотографировались. Те, кто с инструкторшей – девчонкой вернулись к пастушескому балагану, тоже спаслись. А с остальными вышло паршиво, потому что куда делись те, что поопытнее никто не заметил, инструктор повел остатки группы через такую милую балку с душевным названием Могильная. Так-то там ручеек убогий течет, впадает потом в речку Армянку, но после шквала и ручей вздулся, и снега навалило столько, что там завязло несколько человек, в первую очередь женщины. Промокли, замерзли. Инструктор, хоть и необученный был, а костер развел, велел мужчинам его поддерживать, пошел помочь тем, кого на склоне потеряли – что характерно с ним никто не отправился. Все у костра остались. И из балагана с другой стороны перевала только пастухи вышли, туристов выгнать на помощь своим же не вышло. Когда инструктор с полумертвой девчонкой до костра добрался – оказалось, что костер уже не горит, за дровами всем было идти влом, «а чо я должен, пусть другие идут!» вот он и прогорел дотла. Инструктор еще раз запалил костерок и отправился за помощью – ниже еще база была, с телефоном. А ребятки у костра взялись водкой греться. Сам результат спрогнозируешь?