Сакс Ромер - Ведьмино отродье Страница 47

На стуле сидел Энтони Феррара. В правой руке он держал жезл, обвитый в нескольких местах медными кольцами, левую руку он положил на железный сундучок. Я видела мельчайшие детали, но смотрела издали — во сне такое бывает; и одновременно с этим я стояла прямо у стола — сложно объяснить. Я не слышала ни звука, но по губам Энтони поняла, что он что-то говорит или даже читает заклинание.

Майра опасливо посмотрела на доктора Кеана, но все же продолжила:

— Вдруг с другой стороны стола появилось что-то жуткое. Сначала это было просто серое облака, смутно напоминающее человека, а потом у него зажглись два красных глаза — страшные-страшные! Оно подняло призрачные руки, приветствуя Энтони. Тот повернулся и что-то спросил у чудовища. А потом он его отпустил, но с какой злобой — я почти умерла от страха! — и начал нервно ходить вокруг стола, не выходя за границы надписей. Судя по губам, он безбожно ругался. И вид у него был такой мрачный, нездоровый. Тут я проснулась, и мне показалось, что на меня что-то давит, но это быстро прошло.

Доктор Кеан бросил многозначительный взгляд на сына. Больше за завтраком об этом не говорили. После еды отец пригласил Роберта в библиотеку:

— У меня есть полчаса. Надо кое-что обсудить.

Они прошли мимо стройных рядов старинных книг, хранящих древнее знание, и доктор указал сыну на красное кожаное кресло. Роберт сел и посмотрел на старшего Кеана, устраивающегося за письменным столом, — волей-неволей вспомнилось, сколько всего они пережили вместе: библиотека на Хаф-Мун-стрит теперь всегда будет связана с самыми черными страницами в их жизни.

— Роб, ты понял, что происходит? — сразу начал доктор.

— Думаю, что да, сэр. Кажется, это его последний козырь — жуткое, безбожное нечто, которое он натравил на нас.

Брюс мрачно кивнул:

— Очень сложно провести границу между тем, что мы зовем внушением, и тем, что зовется колдовством, и бесполезно обсуждать, к какой из областей принадлежит учение об элементалях. Стоит упомянуть, впрочем, не забывая, с кем мы имеем дело, что сто двадцать восьмая глава древнеегипетской «Книги мертвых» называется «Духи Запада». Забудем на время, что на дворе двадцатый век, и посмотрим на ситуацию с точки зрения, скажем, Элифаса Леви или Агриппы Неттесгеймского[82] — получится, что человек, известный нам под именем Энтони Феррары, направляет против нас Саламандру, или Духа огня.

Роберт не сдержал улыбку.

— Так вот, — тоже улыбнулся, но очень невесело, отец. — Мы привыкли смеяться над средневековой наукой, но как по-другому описать действия Феррары?

— Иногда я думаю, мы оба стали жертвами одного и того же безумия, — ответил сын и чересчур эмоционально схватился за голову.

— Мы оба стали жертвами одного и того же врага, — сурово поправил отец. — И использует он именно то оружие, за упоминание о котором в наш просвещенный век людей несчастных, но здоровых, как мы с тобой, отправляют в сумасшедший дом. Ну почему же, — неожиданно возбудился врач, — наука упрямо отрицает любые факты, которые она не способна подвергнуть лабораторной проверке?! Ну неужели ни один ученый так и не попытается понять, каким образом движется стол на спиритических сеансах? Неужели никто не снизойдет до изучения «говорящей доски»? Неужели никто так и не заинтересуется феноменом мыслеформ, как когда-то Ньютон заинтересовался феноменом падения яблока? Вот так-то, Роб, в некотором смысле наш век еще более темен, чем времена, заклейменные этим словом!

Мужчины помолчали, а потом Роберт осторожно произнес:

— Ясно одно, мы в опасности.

— В большой опасности!

— Энтони Феррара, чувствуя нашу слабость, стремится нанести последний сокрушающий удар. Я знаю, что вы наложили на окна магические печати, поэтому мы их не открываем после наступления темноты. Я видел, что по вечерам на оконных переплетах всех комнат: вашей, моей, спальни Майры, столовой, везде — появляются отпечатки, напоминающие те, что способны оставить горящие руки. Замечал я и многое другое. Но старался ни о чем не думать, опасаясь за свой рассудок. Я даже не понимаю, зачем все это. Пока я хочу знать одно: кто такой Энтони Феррара?

Брюс Кеан встал, повернулся и посмотрел на сына.

— Время пришло, — сказал он. — Ты столько раз задавал этот вопрос, и пора на него ответить. Я расскажу все, что знаю, но решать придется тебе. Потому что вынужден сразу предупредить — я сам не уверен, кто он такой!

— Вы уже упоминали об этом. Я жду объяснений.

Доктор начал мерить шагами комнату.

— Зимой 1893 года, — рассказывал он, — его приемный отец, сэр Майкл Феррара… нет, не так… мы с сэром Майклом вели кое-какие изыскания в Файюме в Египте. Более трех месяцев работали мы в лагере у подножия Медумской пирамиды, пытаясь обнаружить место захоронения некой царицы. Не буду углубляться в детали — они заинтересуют только египтолога. Скажу лишь, что помимо общеизвестных имени и титула, эта правительница упоминалась в нескольких источниках как Царица-Ведьма. Была она не египтянкой, а азиаткой. Но главное то, что она являлась верховной жрицей культа, запрещенного сразу после ее смерти. Ее тайным знаком — не иероглифом или чем-то подобным для обозначения имени, а именно знаком — был паук. Впрочем, был он и основным символом религии, которую она практиковала. Верховного жреца главного Храма бога Ра в правление фараона, мужа нашей царицы, звали Хортотеф. Эту должность он занимал официально, но тайно был первосвященником уже упомянутой зловещей секты. Их главный храм, если слово «храм» можно употребить, говоря о приверженцах Черной Магии, находился в Медумской пирамиде.

Все это самостоятельно узнал сэр Майкл и вовлек в экспедицию меня. Перед нами стояла задача найти вещественные доказательства существования культа, к сожалению, невыполнимая. Мы исследовали каждый фут, каждый дюйм пирамиды и ничего не нашли. Мы полагали, что в пирамиде есть еще одно помещение, но ни простукивание, ни обмеры, ни тщательнейшие раскопки нам не помогли. Мы не смогли обнаружить гробницу, но уверенность в том, что мумия царицы захоронена где-то там внутри, не пропала. Отчаявшись, мы прекратили поиски, но раскопки в одной из гробниц вблизи от пирамиды принесли неожиданную находку.

Брюс открыл ящичек с сигарами, взял одну сам и подвинул коробку сыну. Роберт отрицательно покачал головой и нетерпеливо посмотрел на отца. Тот зажег сигару и продолжил:

— Сейчас я понимаю, что нами руководила злая воля, а тогда показалось, мы случайно наткнулись на гробницу верховного жреца…

— И нашли его мумию?

— Мумию нашли, да. Но по собственной беспечности и из-за страха местных рабочих тут же потеряли: вынесли на солнце, а она рассыпалась. Лучше бы подобная участь постигла нашу вторую находку!