Мария Барышева - Дарители Страница 48

Понять, что произошло, было несложно — Вита собирала рассыпавшиеся бумаги и нечаянно заглянула не в то письмо и уже

…пока ты не увидишь это, не прочтешь до конца…

не смогла остановиться. Он не допускал даже мысли о том, что она сделала это специально — слишком хорошо запомнил тот страх, с каким Вита смотрела на письмо, ту отчаянную настойчивость, с какой она удержала его от чтения. Наверное, яд… да какой там к черту яд, кого он обманывает?!

Звериный вопль боли оборвался булькающим хрипом, Вита дернулась назад, вывернувшись из-под руки Схимника с такой легкостью, словно той и не было вовсе, с каким-то особым изяществом, словно в танце, провернулась на одной ноге, закинула голову назад, почти коснувшись затылком спины, и рухнула на пол, на груду рассыпавшихся бумаг, где забилась так, будто сквозь нее пропускали электрический ток. Ее ладони бестолково прыгали, колотя по телу там, где могли достать, из горла несся хриплый вой, сквозь который прорывались слова, выкрикиваемые еще узнаваемым голосом Виты, полным боли:

— … сними!.. скорей!.. не могу!.. сдери!.. больно!.. мама!.. мамочка!..

Схимник нагнулся к ней, еще не зная, что делать и как ей помочь. В любом случае ее нужно было обездвижить, пока она не навредила сама себе, и вывести из сознания. Его руки подрагивали, правая все еще сжимала пистолет. Он забыл об этом. Впервые в жизни он забыл об оружии. Но существо, извивавшееся на смятых бумагах, не забыло, его вдруг словно подбросило навстречу, и оно, бормоча что-то, вцепилось в правое запястье Схимника и потянуло его руку к своему лицу с силой, которой никак не могли обладать тонкие женские пальцы. Опомнившись, он попытался высвободить руку, но ничего не получилось. Такого Схимник еще никогда не видел — пальцы даже не ослабили своей хватки, хотя защемленный нерв должен был разжать их мгновенно, и ее рука спокойно продолжала выкручиваться вслед за его руками, зловеще хрустя суставами, потом она резко провернулась обратно, вернув руку Схимника в прежнее положение — как раз в тот момент, когда он уже хотел отпустить ее — еще чуть-чуть, и Вита с равнодушием зомби выломала бы себе запястье.

— Жжет! — изнеможенно шепнула она и качнулась вперед, сжимая его руку, так что дуло пистолета вдавилось в ее щеку под левым глазом. — Пожалуйста… не могу… — лицо исказилось гримасой боли, на мгновение обретя знакомые черты, но тут же стало бесноватым, лисьим, злобным, и слезы, стекавшие по нему, казались грубой подделкой. Существо стиснуло запястье Схимника так, что он вздрогнул от боли, резко двинуло головой и вдруг с каким-то собачьим проворством ухватило зубами ствол пистолета, так что дуло теперь смотрело внутрь него.

Схимник был готов выстрелить — в то короткое, почти неисчислимое мгновение, он даже щелкнул предохранителем, потому что ни одно живое существо ни должно жить с такой болью, которая глядела из блеклых подергивающихся в агонии глаз — от такой боли нужно избавлять немедленно и любой ценой. Но почти сразу же он увидел в их глубине затаенную издевку и удовлетворение и, сжав зубы, заставил себя надавить на нижнюю часть рукоятки пистолета, и в ладонь ему скользнула обойма. В стволе патрона не было, и теперь пистолет стал мертвым, совершенно бесполезным, и не вызывал соблазна ни у кого.

— Не отдам ее! — сказал он, отпустил пистолет и быстрым движением спрятал обойму в карман брюк. Секунду пистолет висел в воздухе, удерживаемый только стиснутыми зубами, потом брякнул об пол. Схимник вскочил и тотчас вскочило и то невыразимо ужасное, облаченное в полурасстегнутый кремовый халат, взвыло зло и обмануто, но сквозь этот чужой вой он услышал и знакомый голос, полный боли и мольбы. Руки с растопыренными пальцами протянулись к нему, вцепились в футболку, наполовину выдернув ее из-под ремня, и Схимник, чуть скользнув в сторону, наискось ударил Виту в нужное место на шее, уже не щадя, потому что щадить было нельзя, но она, вместо того, чтобы осесть на пол без сознания, лишь дернула челюстью, всхрипнув, и отбросила его с такой силой, что он пролетел через комнату и с грохотом врезался спиной в шкафчик. С трудом удержавшись на ногах, Схимник по-кошачьи отпрыгнул влево, и вновь протянутые руки Виты, которая почти мгновенно оказалась рядом, скаля зубы в веселом безумии, схватили лишь воздух. Шкафчик тоже устоял, но часть его содержимого посыпалась на пол, весело запорхали Наташины рисунки, тяжелая синяя ваза неуклюже кувыркнулась вниз и, не разбившись, глухо покатилась к балконной двери. Снизу в пол гневно застучали. Существо, кривляясь и бормоча, заметалось по комнате, то пытаясь его поймать, то швыряя в него подворачивавшимися под руку предметами, но сквозь бормотание то и дело прорывался тонкий задыхающийся вопль:

— Убей!.. больно!.. пожалуйста!.. убей!..

Странным было то, что Вита не пыталась воспользоваться ни близостью балкона, ни наличием ножей на кухне, но Схимник сразу же вспомнил то, что она совсем недавно рассказывала ему, по-детски увлеченно блестя глазами: «…то, о чем думаешь в последний момент или больше всего, то и используешь, как орудие самоубийства — такой можно сделать вывод, да и Наташка рассказывала…» Конечно, Вита боялась его и постоянно думала о том, что же он с ней сделает, поэтому теперь Схимник казался ей самым надежным и самым желанным оружием.

Улучив момент, он подхватил наручники, рассчитал движения вновь метнувшейся за ним девушки, легко перехватил ее руку на развороте и скользнул ей за спину, не выпустив руки и неожиданно зацепив ногой за щиколотку. Существо обладало только силой и равнодушием ко всей остальной боли, о каких-то приемах оно понятия не имело, и в следующее мгновение со стуком сунулось лицом в пол. Схимник тотчас навалился сверху, закручивая тонкие руки за спину и защелкивая на них наручники, а Вита, глухо воя, дергалась, стараясь перевернуться, приподнимаясь на пальцах ног и мышцах шеи, упираясь головой в пол, и слегка приподнимая при этом и самого Схимника, хотя он был много тяжелее ее. Ее запястья бешено выдирались из наручников, хрустели кости и из-под стали, сдиравшей кожу, текла кровь. Он ударил ее еще несколько раз, пережал сонную артерию и держал до тех пор, пока сопротивление не ослабло наполовину. Тогда Схимник выдернул из брюк ремень, перевернул ее, рывком передвинул к окну и накрепко притянул к батарее, потом метнулся к кровати и стащил с нее простыню, отчего подушка и одеяло полетели на пол. Этой простыней он быстро связал бешено дергающиеся ноги, второй же, снятой с кровати Наташи, он примотал Виту поверх своего ремня, и теперь она, спеленатая, словно мумия, могла лишь бессильно дергаться, звякая наручниками о железо. Батарея дрожала, ткань слегка потрескивала. Голова Виты бессильно свесилась, вяло покачиваясь, и она негромко хрипела — надорванные голосовые связки уже не работали.