Джейн Остин - Гордость и предубеждение и зомби Страница 49

— Я рад, что ты вернулась, Лиззи.

За обедом собралось большое общество, поскольку почти все Лукасы пришли встретить Марию и узнать новости, а занимали их самые разные предметы. Леди Лукас желала знать, как поживает ее старшая дочь, и Мария отвечала, что та пребывает в добром здравии и превосходном расположении духа.

«Неужто все сошли с ума? — думала Элизабет. — Разве никто не видит, что она поражена недугом и на три четверти мертва?»

Миссис Беннет была занята вдвойне, расспрашивая Джейн о последних модах и пересказывая услышанное младшим Лукасам, а Лидия, перекрикивая всех, расписывала всем, кто готов был ее слушать, их утренние развлечения.

— Ох, Мэри! — сказала она. — Тебе надо было поехать с нами, мы так повеселились! На пути туда мы с Китти отворили все окна в карете и дразнили фермеров, которые, как обычно по утрам, жгли трупы, но в «Георге», думаю, мы вели себя примерно и встретили их лучшими холодными закусками на свете, так что если бы ты поехала, мы угостили бы и тебя. А на обратном пути нам было еще веселее! Я думала, мы вовек не влезем в карету, и чуть не умерла со смеху. Мы всю дорогу домой смеялись! Мы болтали и хохотали так громко, что нас, наверное, слышали все зомби на десять миль вокруг!

На что Мэри очень серьезно ответила:

— Мне вовсе не пристало, дорогая сестра, осуждать подобные развлечения. Полагаю, что большинству женщин они придутся по нраву. Но, признаюсь, меня они не влекут, и я, вне всякого сомнения, предпочту им хороший бой.

Но Лидия пропустила ее ответ мимо ушей. Она редко слушала кого-то более полуминуты, а Мэри так и не слушала вовсе.

После обеда Лидия уговаривала остальных сестер прогуляться до Меритона и разведать, у кого какие новости, но Элизабет резко воспротивилась этому предложению. Нельзя, чтобы говорили, будто девицы Беннет, не пробыв дома и полдня, снова принялись бегать за офицерами. Впрочем, у нее имелась и другая причина для возражений. Она страшилась встречи с мистером Уикэмом и намеревалась выбить ему все зубы, когда встреча все же состоится. Ее чрезвычайно утешала мысль о том, что полк вскоре покинет их края. Через две недели все они уедут, и, когда это случится, ничто более не будет напоминать ей об Уикэме.

Едва оказавшись дома, Элизабет успела узнать, что поездка в Брайтон, о которой упоминала в гостинице Лидия, являлась предметом серьезных споров между ее родителями. Она сразу увидела, что отец вовсе не намерен соглашаться, но в то же время его ответы были столь многозначны и уклончивы, что мать не теряла надежды его уговорить.

Глава 40

Элизабет более не могла удерживаться от желания рассказать Джейн обо всем случившемся и наконец, решив утаить подробности, касавшиеся самой сестры, на следующее утро поведала той, что произошло между ней и мистером Дарси.

Изумление Джейн, впрочем, было недолгим — она так любила сестру, что полагала совершенно естественным то, что ею все восхищаются. Ее огорчило, что мистер Дарси облек свое признание в столь неподобающую форму, однако с еще большим сожалением она узнала, что их объяснение закончилось схваткой и разгромом каминной полки мистера Коллинза.

Как же он заблуждался, будучи полностью уверенным в своем успехе, — сказала она, — и, разумеется, ему не надо было этого выказывать. Только представь, насколько все это усилило его разочарование.

— Ты права, — ответила Элизабет, — и мне его искренне жаль, однако другие чувства, вероятно, скоро помогут ему забыть о привязанности ко мне. Ты ведь не осуждаешь меня за то, что я ему отказала?

— Осуждать тебя! Ни за что!

— А за то, что я так горячо защищала Уикэма?

— Вовсе нет, и я не понимаю, что в этом дурного.

— Поймешь, когда я расскажу, что случилось на следующий день.

И тут Элизабет рассказала о письме мистера Дарси, повторив все, что касалось Уикэма — ив особенности его обращения с глухим мальчиком-конюхом и мисс Дарси. Каким ударом это стало для бедняжки Джейн! Она готова была всю жизнь прожить с глубоким убеждением, что во всем человечестве найдется меньше пороков, чем их оказалось у одного человека. И хотя ей было приятно слышать о том, что Дарси целиком оправдан, это знание не могло полностью утешить ее. Она настойчиво старалась доказать, что произошла ужасная ошибка и можно как-то обелить одного, не очернив при этом другого.

— Нет, так не пойдет, — сказала Элизабет, — тебе не удастся представить их обоих достойными людьми. Придется сделать выбор, но в пользу лишь одного из них. Добродетелей у них как раз хватит на одного порядочного человека, и в последнее время я решительно не знаю, кому все же их приписать. Полагаю, что отдам свой голос за Дарси, но ты вольна выбирать кого угодно.

Однако прошло немало времени, прежде чем она смогла вызвать у Джейн улыбку.

— Не припомню, чтобы я когда-нибудь испытывала большее потрясение, — сказала та. — Уикэм оказался негодяем! Невероятно! Бедный мистер Дарси! Лиззи, милая, только представь, как он страдал. Какой это для него был удар! Да еще и узнать, что ты о нем дурного мнения! И гувернантку сестры ему пришлось выпороть! Как это все огорчительно! Уверена, ты со мной согласишься.

— Несомненно. Но я хочу попросить у тебя совета: скажи мне, следует ли нам раскрыть перед нашими знакомыми истинный характер мистера Уикэма?

— Мне кажется, у нас нет причин для столь ужасного разоблачения, — ответила мисс Беннет. — А ты как думаешь?

— Этого делать не стоит. Мистер Дарси не поручал мне распространяться о его откровениях. Напротив, он просил меня хранить в тайне все, что касается его сестры. А если я попытаюсь открыть людям глаза, рассказав о других проступках Уикэма, кто мне поверит? Общее предубеждение против мистера Дарси настолько сильно, что добрая половина Меритона скорее умрет, нежели переменит мнение о нем в лучшую сторону. Я ничего не смогу с этим поделать. Уикэм скоро уедет, и вскоре всем станет все равно, что он из себя представляет на самом деле. Так что пока я буду молчать.

— Ты совершенно права. Если о его поведении станет известно в обществе, он может потребовать у мистера Дарси сатисфакции, а у дуэли редко бывает счастливый исход. Не стоит доводить его до отчаяния. Как говорил наш дорогой наставник, пойманный тигр опасен вдвойне.

Разговор принес Элизабет облегчение. Она избавилась от двух секретов, которые не давали ей покоя целых две недели. Однако оставалось то, о чем благоразумие побуждало ее умолчать. Она не осмеливалась ни пересказать первую часть письма мистера Дарси, ни открыть сестре, насколько искренни были чувства Бингли.