Андрей Малютин - Путь оракула Страница 5

Добравшись до порога одной из пристроек церкви, Иван тихо постучал в дверь.

– Отец Сергий здесь живет. Иерей церкви местной, – шепотом сказал Иван. – Он тебе нужен.

– Слушай, Иван, – так же шепотом спросил я, – ведь ты же довольно хорошо говоришь на русском, чего же почти все время молчишь?

Иван скосился на меня своими маленькими, раскосыми глазами. В лунном свете было видно отраженное в них недоумение.

– Понимаешь, Андрей, слова-то от души происходят, а значит, чего зря болтать, душу растрачивать?

В этот момент дверь со скрипом приоткрылась.

– Кого там черт принес, прости Господи мою душу грешную, – донеслось до нас с той стороны двери.

– Открывай, батюшка, это я, Иван, да не один, а с одним хорошим человеком.

– Хорошие люди по ночам дома сидят, – распахивая дверь, проворчал священник. – Заходите, коль пришли, да ноги на пороге вытирайте. Нечего грязь-то в горницу нести.

– Строгий батюшка, – прошептал я на ухо Ивану, проходя в открытую дверь.

– Да уж, строгий. Это у него манера такая разговаривать. А так он добрейшей души человек. К тому же самый ученый на всю округу. В самой Москве учился когда-то, да.

– Проходите, проходите, чего там, в дверях топчитесь да шепчетесь. Да дверь за собой прикройте, – донеслось из глубины дома.

Мы, то и дело натыкаясь в темноте на какие-то предметы, дошли до прохода из прихожей в комнату. Комната, как в старину ее называли, горница, была маленьких размеров. Стояла в ней нехитрая мебель: длинный стол посередине, вдоль него две скамьи по обе стороны. Под окном маленький диван. Рядом с ним тумбочка. Вдоль другой стены печь. На стенах развешаны старые фотографии в рамках и иконки. Как полагается, имелся и красный угол, где несколько догорающих свечей освещали стоящие там иконы с образами. Вот и все убранство. Ко всему этому можно добавить стоящую возле стола весьма колоритную фигуру батюшки Сергия, одетого в подрясник, с висящим на шее, на серебреной цепочке, довольно увесистым серебреным крестом. В левой руке он держал канделябр с горящими свечами, правой поглаживал седую бороду. В свете свечей я рассмотрел лицо батюшки Сергия. Впалые щеки, широкий и высокий лоб, прямой, тонкий нос. Кожа его, словно светящаяся изнутри, была бледной и тонкой, как пергаментная бумага. Но главное – это были глаза. Серые, казалось, почти прозрачные, они излучали доброту и умиротворенность. Глубокие морщины спускались от их наружных углов к выступающим скулам. В эти глаза хотелось смотреть неотрывно. Ум, нет, скорее мудрость прочитал я в них. Батюшка улыбнулся.

– Меня зовут Андрей, – представился я. – Благословите, отче!

– Крещен? – Сергий приподнял бровь.

Я пожал плечами, так как не знал этого.

Священник все же перекрестил меня и дал приложиться губами к своей руке. То же сделал и Иван.

– Что привело вас сюда, дети мои? Мирские ли заботы вас тяготят, или духовные?

– Этот человек, – Иван кивнул в мою сторону, – он геолог, студент. Но кроме всего собирает предания народные да легенды. Очень его интересует личность одна – Ефимий. Жил он ведь здесь давным-давно, все это знают. А сейчас, говорят, тот старик, что в местах наших объявился, и есть тот самый Ефимий, только старый очень. Триста лет все-таки прошло.

Сергий перевел на меня взгляд.

– Интересуешься, значит? Ладно, утро вечера мудренее. Давайте спать собираться. Завтра поговорим.

– Благодарю, батюшка, за гостеприимство, но мне уходить надо, – воспротивился Иван.

– Что ж, каждый хозяин своего слова. Раз надо, упрашивать остаться не буду.

Иван повернулся ко мне и протянул руку. Я пожал ее.

– Спасибо, Иван, за все. Это просто удача, что мы встретились тогда, в Троицко-Печорске.

– Это просто удача, что я согласился быть вашим проводником.

Иван повернулся к священнику.

– До свидания, батюшка. – Иван перекрестился и быстро вышел из дома.

Сергий предложил мне на выбор диванчик у окна или печку, дал подушку, а сам удалился в спальню, пообещав на завтра баньку.

19 августа 1988 года. Я проснулся около девяти утра. Батюшки в доме не было. На столе стояла крынка молока и лежало полбуханки свежего хлеба и два вареных яйца. Я слез с печи. Вчера для ночлега я выбрал именно ее. Умылся холодной водой из рукомойника, которого вчера в темноте не заметил, поел и вышел на улицу. Село на самом деле оказалось не таким маленьким, как мне показалось в темноте. Но большинство домов пустовало, судя по заколоченным ставням. Я вышел во двор. Чтобы чем-то занять себя, я принялся колоть дрова. За этим делом и застал меня священник, пришедший, видно, из церкви.

– Бог в помощь, – сказал он. – Пойду-ка я баньку затоплю, как обещал.

– Благодарю, батюшка.

Сергий скрылся за углом дома. Какие все ж у нас удивительные люди! Не знает меня, а пустил на ночлег, накормил, теперь вот баньку затеял. Закончив с дровами, я осмотрел результат своей работы. Под навесом у забора выросла значительная гора аккуратно сложенных рядами дров. Надолго должно хватить.

Из-за угла дома появился отец Сергий и махнул мне рукой. Я воткнул топор в колоду и направился в сторону старика. Сергий молча проводил меня до стоящей за домом, чуть в стороне, маленькой баньки. Из трубы ее валил полупрозрачный дымок.

– Распоряжайся тут сам, – сказал батюшка. – Там в предбаннике венички березовые, белье чистое. Разберешься. Потом поговорим.

Хорошо напарившись и отхлестав себя по всем частям тела прекрасным березовым веником, через час-полтора я, довольный и умиротворенный, вернулся в дом, где меня ждал батюшка Сергий. На столе стояли русский самовар и чайный сервиз. На блюдечке лежал кусковой сахар.

– С легким паром, – улыбаясь, произнес Сергий. – Присаживайся. Отведай чайку со стариком. Сахар вот бери, там мед, сушки.

– Благодарю батюшка. – Я сел напротив священника.

Налив себе чашку чая и чуть отхлебнув, Сергий спросил:

– Так значит, что тебя интересует, Андрей, и кто ты, откуда в наших местах?

– Я будущий геолог, с партией тут нахожусь, а попутно фольклор народный собираю, легенды и сказания ради интереса. Интересует меня Ефимий. Много я наслышан о нем от Ивана, проводника нашего. Говорил он мне, что жил в краях здешних лет триста назад солдат беглый. Якобы народ баламутил, бежать всех в страну Беловодскую агитировал. А потом пропал вдруг. Вот про страну эту Беловодскую узнать хочу тоже. Иван меня к вам привел. Сказал, что помочь можете в вопросе этом. Да тут еще Иван познакомил меня со старцем одним. В народе говорят, что он и есть тот самый Ефимий, что триста лет назад пропал. Чудеса он творит. Мальчонку тут спас одного от бешенства, да и Ивана выручил, погибнуть не дал в лесу.

– Чудеса, Андрей, что неподвластны сознанию нашему, только Господь делать способен. А старец этот, кем бы он ни был, лишь инструмент в руках Господа нашего, через добрые дела которого являет он себя миру. Кто он, старец этот, что Ефимием себя назвал, не знает никто. Да и узнавать не пристало. Все в мире от Бога. Видно, Богу угодно было наградить старца слепого даром людей исцелять, чтобы люди уверовали. Ведь совсем наша страна духом пала. В церковь не ходит никто. А кто верует, говорить об этом боится. Вот и ты креста не носишь, не знаешь, крещен ли? Такой тебе будет мой сказ. А что насчет того Ефимия, солдата беглого; есть у меня кое-какие сведения от отца Александра оставшиеся, что сто лет назад служил в церкви этой. Ее тогда только и построили. При Екатерине Второй в краях этих скит был. Жил там схимонах Прокл. Глубоко верующий и образованный человек был. Много странствовал по свету, да так и осел в местах здешних. Оставил он после себя жизнеописание свое. Каким образом оно к отцу Александру попало, неизвестно. Среди прочего всего есть в нем упоминание о Ефимии, солдате беглом. Книга эта старинная у меня сейчас хранится.

– Батюшка, взглянуть-то можно будет?

– А чего ж нет. Ты пей чай. Чай вприкуску особенно сладок. Как напьешься, так и пойдем в мой рабочий кабинет. Там она.

А пока пьешь, меня послушай. – Беловодье то не что иное, как миф. Мифическая страна свободы и блаженства в русских народных преданиях XVII–XIX веков. По мнению старообрядцев, входящих в «Беловодскую иерархию» – старообрядческую церковь у поповцев, основанную в семидесятых годах XIX века и имевшую сторонников здесь, на Урале, в Сибири и Прикамье, находилась где-то на востоке. Реальным ее прообразом является Бухтарминский край на Алтае. Но не от Бога церковь та была. Секта это, как сейчас их называют. И учение это, что Ефимий людям предлагал, на котором церковь та держалась, – полный бред и невежество. Не может быть рая на земле.

Через полчаса мы с отцом Сергием осторожно перелистывали страницы старинной книги, склонившись над столом.

– Вот, нашел. – Сергий водил указательным пальцем по строчкам.

Текст был написан на старославянском языке. Я не понимал через слово, что вслух произносил отец Сергий.