Виктория Борисова - Поезд следует в ад Страница 5

А вот и знакомая дверь. Ключ дрожит в замке — руки устали. Один поворот, второй… Все, наконец-то она дома. Можно бросить сумки прямо у порога, скинуть туфли, упасть на жесткий коротковатый диванчик, вытянуть ноги и закрыть глаза. Разобрать покупки — это все потом, потом. Сейчас она слишком устала.

Она хотела только немного отдохнуть, но сама не заметила, как задремала. Ей приснилась маленькая девочка за роялем, сосредоточенно перебирающая ноты. Вот он, «Детский альбом» Чайковского, с потертой и чуть надорванной на уголке обложкой. Девочка устанавливает его перед собой, устраивается поудобнее на вертящемся стульчике, глубоко вздыхает, будто собираясь с мыслями… Потом опускает руки на клавиши и начинает играть.

Играет она хорошо, даже удивительно, как ее маленькие пухлые пальчики могут извлекать из инструмента столь гармоничные звуки. Она как будто вся уходит в музыку, ее глаза полузакрыты, она раскачивается всем телом в такт мелодии… Маленькая девочка, глаза как вишни. Черные кудрявые волосы схвачены белыми бантами.

«Вот какой я была двадцать пять лет назад», — подумала Анна и проснулась. Она открыла глаза и почувствовала, что плачет — тихо и безнадежно. А тут еще и рука разболелась — напомнил о себе старый перелом. К дождю наверное, осень ведь. Анна привычным жестом потерла ноющее запястье.

Она встала, отерла слезы с лица и пошла в ванную — умыться холодной водой. Завтра у нее уроки, неприлично являться с зареванной и опухшей физиономией. Мутноватое зеркало над раковиной бесстрастно отразило ее лицо — бледное, усталое, круги под глазами, привычно опущенные уголки губ, начинающиеся морщинки, нос-рубильник, спутанные тусклые волосы… Анна посмотрела на себя еще раз — и расплакалась снова.

Она не знала, сколько времени просидела так на краю ванны, плача под шум льющейся из крана воды. Ей казалось, что вся ее жизнь сейчас подошла к роковому пределу, за которым начинается небытие. Ведь что еще остается человеку, который каждый день тянет унылую лямку неизвестно зачем? А ведь она окончила консерваторию и подавала когда-то большие надежды, была у нее и заботливая семья, и талант, и любимое дело, и даже муж…

Только вот не надо об этом вспоминать. Анна давным-давно себе запретила. Очень больно это — вспоминать. Она потратила слишком много времени, чтобы забыть о красивом проходимце, который сломал ей жизнь.

А что осталось теперь? Одиночество. Вот эта конура в хрущобе, которая только по недоразумению называется двухкомнатной квартирой. Она оказалась здесь после долгого и унизительного размена жилплощади по решению суда, когда ей уже было все равно, куда ехать. Уроки музыки. Ученики, изводящие своей тупостью и деревянным слухом. «И раз, и два, и…» Порой она с трудом сдерживает раздражение.

Анна вздохнула, медленно встала и пошла на крохотную кухоньку разбирать сумки. Так, соль — в шкафчик, на верхнюю полочку, крупа — на нижнюю, консервы — в холодильник.

Ну, вот вроде и все. Остается только вырезать ножницами купон бесплатного объявления из газеты и аккуратно вывести черной ручкой: «Даю уроки игры на фортепиано. Недорого». Анна почти закончила, когда вруг случилось маленькое происшествие, изменившее ю ее дальнейшую жизнь.

Сидя на табуретке у шаткого раскладного столика (зато можно убрать его, когда нужно!), она потянулась к шкатулке с нитками и иголками, стоящей на подоконнике, убрать ножницы на место. Анна повернулась всем корпусом и случайно задела выдвигающуюся ножку стола, на которой он, собственно, держался. Газетные страницы, шурша, веером рассыпались по полу, она принялась собирать их, аккуратно складывая стопочкой, и увидела то самое объявление. Счастье оптом и в розницу — вот чего так не хватало в жизни! Надо же, и как она раньше не догадалась! Скорее всего, это какая-нибудь служба психологической поддержки, вроде телефона доверия.

Анна села прямо на пол и засмеялась. Почему-то впервые за долгие годы ей вдруг стало легко. Ну в самом деле, почему бы не обратиться к специалисту за решением своих проблем? Услуги психолога, наверное, дорого стоят, но ведь спросить-то можно! К тому же некоторые работают и вовсе бесплатно… Так или иначе, а за спрос денег не берут.

Она встала, оправила помятую юбку и решительно пододвинула к себе телефон.

Ольга Новоторцева купила газету вечером, возвращаясь с работы. Измученная поездкой в забитом до отказа вагоне метро, она буквально «выпала» на свежий воздух и направилась к автобусной остановке. Теперь придется минут двадцать катиться в маршрутке и она дома. Да уж, добираться в час пик до Бирюлева — удовольствие маленькое.

Ольга остановилась возле бойкой тетки, торгующей газетами.

— «Из рук в руки» есть?

— Есть, есть, вам целиком или частями?

Ольга вздохнула и полезла пересчитывать скудную наличность в кошельке. Что ж, нет денег — и это не деньги, как когда-то говорила мама.

— Давайте целиком.

Кое-как уместив в сумке толстый газетный сверток, Ольга встала в хвост длинной очереди на автобус. Постепенно смеркалось, похолодало, начал накрапывать мелкий противный осенний дождик, и она изрядно продрогла в тонком плаще. Внутри маршрутки отвратительно воняло бензином. Ольга кое-как примостилась на жестком неудобном сиденье, подобрав ноги под себя, откинулась на спинку и закрыла глаза. Наконец-то можно хоть немного расслабиться.

Сегодня на работе выдался на редкость тяжелый день. Маленькая фармацевтическая фирма, где Ольга последние три года трудилась вторым бухгалтером, после кризиса оказалась на грани краха. Утром директор Александр Николаевич собрал служащих у себя в кабинете и, глядя в пол, объявил, что за этот месяц зарплата будет выплачена, но всем предстоит искать себе новое место работы. Всем, кроме главбуха, завтра уже можно не приходить.

Вспомнив об этом, Ольга чуть не заплакала. Мало того, что зарплата — и прежде невеликая, но вполне позволяющая сводить концы с концами — в одночасье оказалась обесцененной в несколько раз, так еще и работу придется искать заново! А сделать это сейчас совсем не просто — кризис, кризис…

Погруженная в эти грустные мысли, Ольга чуть не проехала свою остановку. Машину сильно тряхнуло над каком-то ухабе, и это привело ее в чувство.

— Водитель! На Элеваторной улице остановите, пожалуйста! — спохватилась она.

— Девушка, вы что, спите, что ли? Написано же — об остановках предупреждайте заранее! — Водитель недовольно ворчал, высаживая ее, но Ольга не слушала. Зацепившись каблуком за высокую ступеньку, она неловко вылезла из машины и зашагала к дому.

Вот и дом — блочная девятиэтажка, длинная и зеленая, как гусеница. Как всегда, у подъезда под козырьком тусуются местные алкоголики, да сидит на лавочке сумасшедшая баба Маня — огромная, седая, безобразная старуха с палкой. Завидев кого-нибудь, кто ей не нравится, она начинает стучать палкой по асфальту и кричать вслед матерные гадости. Ольга каждый раз съеживается, когда приходится проходить мимо отвратительной старухи, и старается проскочить побыстрее.