Бентли Литтл - Призыв Страница 5

– А сегодня? Ты вернешься домой? Ты могла бы… остаться у меня.

– Да, верно.

– Ты могла бы переночевать в моей комнате.

– Сью, твои родители не любят меня. Они не разрешат мне ночевать у тебя.

– Разрешат.

Шелли, не соглашаясь, покачала головой.

– Нет, не разрешат. Кроме того, я собираюсь обратно. Мой отец, наверное, уже вернулся, и, если они ругаются, я сумею проскользнуть незамеченной.

Сью ничего не сказала и отвела глаза. Шелли была права. Ее родителям она не нравилась. Сью не знала почему: то ли потому, что Шелли не была китаянкой, то ли потому, что получала не такие высокие оценки в школе, чтобы быть подходящей подругой для их дочери. Ее родители разрешили бы Шелли переночевать и обращались бы с ней вежливо, но ей самой после ухода подруги пришлось бы выслушать немало всего о подробностях жизни семьи Шелли.

– Пошли, – сказала Шелли. – У меня машина, и я подвезу тебя до дома.

– Хорошо.

На парковке было пусто: там стояли только потрепанный «Додж Дарт», принадлежавший Шелли, и пикап «Тойота» у дальней стены кинотеатра. Сью снова почувствовала запах мескитового дерева: то ли что-то жарили на ранчо для туристов, то ли одинокий путник жег костер, собираясь ночевать в пустыне.

Шелли открыла дверь со стороны пассажира. Сью села в машину, а потом протянула руку и открыла дверь со стороны водителя. Сью пристегнула ремень, а Шелли завела машину и поставила кассету с музыкой Клинта Блэка.

– Только не это отстойное кантри, – проворчала Сью.

Шелли осклабилась:

– Если не кантри – значит, вообще не музыка.

Сью уставилась в окно на темные здания, пока «Дарт» спешил по 370-му шоссе к центру. На западе чернел силуэт пика Апачей, который выделялся даже на фоне темного неба. Они ехали молча, слушая музыку. Утром бабушка Сью заявила, что этот день хорошим не получится: тогда Сью не обратила внимания на ее предсказание, а теперь задумалась о том, что бабушка имела в виду. Было ясно, что старуха видела какой-то сон, предвещавший важное событие. Имела ли она в виду кризис в семье Шелли или что-то другое? Нужно будет спросить.

Машина остановилась перед домом Сью, она вышла и подошла к окну со стороны Шелли.

– Ты хочешь зайти и посидеть у меня, пока твои не успокоятся?

Та покачала головой в знак отказа.

– Уже прошло два часа. Или они уже успокоились, или будут ругаться до рассвета. – Девушка устало улыбнулась. – Или мой папка ушел и топает по шоссе, распевая «Когда я вернусь в Финикс».

– Тогда позвони мне завтра.

– Позвоню.

Сью стояла на покрытом трещинами тротуаре и смотрела, как задние фары машины ее подруги удаляются, пока та не свернула. Затем поднялась по ступенькам на крыльцо. Дверь открылась еще до того, как она успела вынуть ключ из сумочки. В дверном проеме стояла ее бабушка, освещенная сзади светом из передней. Всклокоченные волосы пожилой женщины казались черным нимбом. Все другие домочадцы, включая мать Сью, уже отправились спать.

– Я рада, что с тобой все в порядке, – сказала бабушка по-китайски и добавила: – Я ждала. Думала, с тобой что-то может случиться.

– У меня все отлично, – ответила Сью, входя, сняла туфли и закрыла за собой дверь. Но бабушка все равно выглядела встревоженной. – А что тебя взволновало?

Пожилая женщина похлопала ее по плечу.

– Мы поговорим утром. Сейчас уже поздно. Я старая, и мне нужно отдохнуть. А ты молодая, но тебе тоже нужно отдохнуть. Нам обеим пора в постель.

– Ладно, – сказала Сью.

Обе они прошли через переднюю и остановились перед дверью в комнату девушки. Сью зевнула, потом улыбнулась.

– Спокойной ночи, бабушка, – сказала она.

Старушка кивнула ей и пожелала спокойной ночи, но ее лицо все еще было встревоженным, и она не улыбнулась в ответ, проходя дальше по коридору.

Рич Картер всегда просыпался с рассветом.

Он открыл глаза, зевнул, потянулся. Шторы были задернуты, но через них пробивался рассеянный свет яркого восходящего солнца – продолжалось бабье лето. Рядом с ним на кровати все еще спала Кори, прикрыв глаза рукой, будто какая-то часть ее мозга знала, что настало утро, но приказывала телу поддерживать иллюзию темноты так долго, как было возможно. Рич поглядел на нее. Во сне она казалась почти счастливой – гораздо более довольной, чем днем, когда бодрствовала. Линия рта смягчилась, морщинки на лбу разгладились. Кори выглядела на десять лет моложе, как тогда, когда они впервые познакомились.

Иногда Рич чувствовал себя виноватым за то, что привез ее сюда.

Он протянул руку, осторожно раздвинул чуть-чуть занавески и выглянул на улицу. Сквозь забор из металлической сетки через просвет между гаражом и пустынной акацией, росшей в дальнем углу двора, ему был виден плоский пустынный ландшафт, вдалеке маячила цепь плоских холмов, а перед ней здесь и там были разбросаны скалы из песчаника. Желтое утреннее солнце отчетливо высветило резкие контуры гигантских кактусов сагуаро, осветило колючие кустарники окотилло и гигантские камни, расположенные перед цепью холмов на севере – подобный пейзаж можно было увидеть только в этот час и в такой день. И как раз в такое утро, когда небо было голубым и почти безоблачным, и даже самые явные признаки вторжения цивилизации казались лишь временными царапинами на этой прекрасной и неизменной земле, он особенно остро ощущал, насколько был прав, решив вернуться в Рио-Верди.

Кори с ним не согласилась бы. Это являлось одной из причин, по которой он не стал ее будить, чтобы она с ним вместе любовалась этим прекрасным утром. Кори ненавидела пустыню. Ну, возможно, «ненавидела» звучало чересчур. Однако она не замечала красоты пустыни, неповторимый свет, небо и пейзаж не впечатляли ее. Она привыкла к Рио-Верди, но не могла обойтись без воскресных поездок в Финикс или во Флагстафф, в Рэндалл, Пейсон. Рич вспомнил, как она, впервые увидев городок, немедленно объявила его самым неприглядным местом, которое когда-либо знала. С тех пор ее взгляды несколько изменились: теперь Кори говорила, что видела еще несколько мест даже безобразнее, чем Рио-Верди, все в сельской местности, но она так и не полюбила этот городок, как он надеялся.

Так, как его любил Рич.

Тогда, во время его первого возвращения сюда, Рио-Верди показался ему самым привлекательным местом на свете. После долины реки Колорадо – или, как здесь говорили, просто Долины – и Южной Калифорнии его глаз радовал знакомый пейзаж: лента тополей вдоль реки, улицы и здания на вершине низкой гряды пустынных холмов, протянувшейся вдоль каньона Синагуа Блаффс. Рич ощущал здесь спокойствие и удовлетворенность. Он был так счастлив вернуться сюда, что пытался убедить себя, будто разочарование Кори городком вызвано исключительно тем, что они въехали в него по 370-му шоссе с некрасивой восточной стороны, вместо того, чтобы воспользоваться 95-м шоссе. Он уже тогда знал, что его жена – девушка из крупного города, и ей придется привыкать к жизни в маленьком городке. Хотя в тот раз он еще не представлял, что это окажется так трудно.