Людмила Романова - Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами Страница 5

– Это сколько же верст то будет? Столько прошагать! Чего ты, на извозчике что – ли экономил? – возмутилась Дарья Васильевна.

– Да нет, приятно по городу пройтись, на прохожих посмотреть. Люблю я Москву. Да и что здесь будет, верст пять, часа два медленным шагом. Одно удовольствие! И погода была распрекрасная! Григорий Павлович схитрил немного, потому что извозчика все же брал до трактира.

– Ну, я уж на такие подвиги, Григорий Павлович, не способна. Но Сокольники, и правда, место хорошее. Только чего мечтать? У нас уже с тобой таких денег не будет. Разве с неба упадут! – засмеялась Дарья Васильевна. Теперь только на сына можно рассчитывать. Так он раньше как лет через пять этого сделать не сможет. А доживем ли мы с тобой до того дня?

– Да ладно прибедняться. Здоровье у нас, Слава Богу! Ты, Дарья Васильевна, завтра жильцу нашему кусок пирога отнеси. Пусть хоть этому порадуется. Да чего там, я с тобой завтра сам к нему зайду. Спрошу, может, чем помочь! Ой! – снова воскликнул Григорий Павлович.

– Ты чего? – посмотрела Дарья Васильевна в сторону окна, на которую уставился муж.

– Козел! – И правда, опять его рожа. Да что это такое! Может, кто шутит, да в окошко козлиную морду показывает! Вот я сейчас пойду их разгоню! – грозно сказал Григорий Иванович, и боязливо подойдя к окну, перекрестился, и выглянул из него.

Но никого вокруг не было. Только тихая ночь и луна, да с таким ярким светом, хоть книгу читай.

– Дарьюшка, пора спать ложиться. Устали, вот наяву сны и видим. Если бы мы грибков поели, то я бы на них грешил. Вон давеча мне рассказывали, такие галлюцинации у человека были. Думали, представится! Слава Богу, отошел, – Григорий Павлович пошел раздеваться и лег в кровать. А Дарья Васильевна еще недолго убирала посуду да сахар в шкаф, изредка оглядываясь на окно, но там ничего больше такого не было. А потом тоже легла.

Дарья Васильевна. Так плохо я спал, – сказал утром Григорий Павлович. Всю ночь козел снился, да все блеял и на кровать все норовил лечь.

– Козел? Что прямо с копытами, да хвостом? Да на нашу постель?! – возмутилась Дарья Васильевна.

– Ну да! Я, вроде, сплю в нашей комнате, только, почему– то один. А он подходит, и тянет за простынь. Я встал его отогнать, а он прыг на нашу перину, тут я и проснулся, – сказал Григорий Павлович, уставив глаза в одну точку, и тем самым, войдя снова в сюжет того сна.

– Ну, навыдумывал вчера про него, вот и приснился, – сказала Дарья Васильевна, убирая постель, и взбивая подушки.

– А мне тоже странный сон был, – вдруг вспомнила она. Будто я мусор то подметаю, а вместо мусора в совок денежки сыплются! А сзади наш сосед Федор Иванович стоит, и жалобно так просит, – дайте мне поесть, дайте! – Дарья Васильевна сделала жалобное лицо. – И руки ко мне тянет, а они у него растут, и уже длинные стали, прямо до меня достают! Тут к нему, какая – то старая женщина в ночной рубахе подходит и говорит: «Пойдем милый, я там тебе сама поесть дам» И, уводит его из комнаты. А он цепляется руками, за косяк двери, цепляется… Тут я и проснулась. Глаза Дарьи Васильевны выразили недоумение и растерянность.

– Может, чего съели не так? А может, полнолуние, в него всегда какая-то чепуха снится. Или согрешили ненароком? – сказал Григорий Павлович, посмотрев на икону.

– Давай в церковь сходим, да по дороге соседу пирог занесем. Вот богоугодное дело и сделаем. Может, такой страсти больше и не увидим, – предложила Дарья Васильевна, тоже перекрестившись на образ.

И оба супруга одевшись, завернули пирог в салфетку, и вышли из дома. Спустившись по лестнице, которая скрипела от каждого их шага, они вышли на улицу. День был летний, теплый. Солнышко ласкало и листву, и цветочки. Птички весело щебетали на деревьях, утренний ветерок, был немного еще прохладен, но бодрил и так приятно скользил по лицу.

– Погода-то, какая сегодня будет! Хороший денек! – сказал Григорий Павлович, посмотрев на небо. Давай сегодня после обеда к внукам сходим. Может даже, к себе на несколько дней их возьмем, а то Марья Ивановна с ними уж устала. А нам, веселее будет. В Александровский парк с ними погулять сходим, в ряды, пусть себе новые игрушки выберут.

– Да я и сам уж соскучился, – сказал муж. Уж очень я Машеньку люблю, такая баловница.

– Разбаловал ты ее, надо строже с детьми быть, а то потом на голову сядут, – проворчала жена.

Так разговаривая, старики, и подошли к квартире Федора Ивановича. Они постучали в дверь, но никто им не ответил.

– Рано ему еще на работу. Он обычно выходит минут через двадцать, – удивился Григорий Павлович.

– Ну-ка, постучи еще, – попросила Дарья Васильевна, почувствовав что-то не ладное. А сама немного пригнулась к стенке и прислушалась.

– Тишина! – сказал тихо Григорий Павлович.

– Давай дверь приоткроем? – посмотрела на него вопросительно Дарья Васильевна.

Дверь быстро открылась, и старики вошли в комнату. Федор Иванович лежал на кровати, свесив руки.

– Пошевели его, неужели помер? – поежилась Дарья Васильевна.

Григорий Павлович потрогал жильца, но он не дышал.

– Мертвый. Но теплый еще, видно часа два назад отошел, – решил он.

Старики положили жильца на кровать, сложили ему руки и закрыли глаза. Челюсть завязали платком. Зажгли свечку и вышли из квартиры.

– Твори дела добрые, пока можешь. Помогай ближнему! При жизни! А мы все про себя да, про свои беды. Чтобы нам к нему вчера то заглянуть! Человек при жизни порадовался бы. Хоть последний день с участием пожил бы. А теперь ему ничего не надо. И пирог не попробует, – размышляла вслух Дарья Васильевна. – А я его, кстати, в квартире у него забыла. Теперь и возвращаться не хочется. Пусть лежит там с ним.

– А кто же его хоронить будет? – подумал в слух Григорий Павлович. Давай Дарья Васильевна мы на себя это возьмем. Хоть в последний путь его по-человечески проводим. С молебном, с отпеванием. Да пойдем братцу твоему доложим.

-О, Дарья, Григорий Павлович! Чего так рано? – спросил хозяин дома. Проходите, за стол садитесь, мы как раз завтракать собираемся.

– Спасибо, Николай, но у нас к тебе дело, сказала Дарья Васильевна, усаживаясь за стол. Жилец то Федор Иванович помер. Что теперь делать? Он здесь один был. Кто теперь о его похоронах подумает?

– Может, полицию вызовем, пусть похоронят за счет города, – ответил Николай Васильевич. – Хотя нет, возьми Дарья ты это на себя с Григорием Павловичем. Я вам денег дам, а вы уж все сделайте, как положено, по скромному, но чтобы, по человечески. Все-таки не бездомный, при службе, и родственники где-то есть. Может, когда и вспомнят о нем. Так мы будем чисты перед совестью. Он мне за квартиру деньги отдал, а месяц еще не прожил. Так что, как бы его же деньги ему же и пойдут. На чужом горе не наживешься, да и мы не разоримся, если чуть потратимся на траурную процедуру.