Крис Картер - Выползень. Файл №102 Страница 5

— Погоди, — Скалли вдруг вспомнила разговор, с которого и началось для нее это дело. — Это неправильно. Дело ведет Коултон, он его начал, ему и заканчивать.

— Это началось в девятьсот третьем году. Сомневаюсь, что Коултона держали бы в ФБР, если бы он расследовал каждое дело по девяносто лет.

— Молдер. мы не можем по своей инициативе перенять это дело — это же против всех правил! И потом, это неэтично.

Он пригласил нас помочь, а мы бьем его по рукам.

— Ну что ж, — Молдер поджал губы. — Ладно. Пусть он расследует свое дело, а мы будем расследовать свое. Посмотрим, где наши тропки пересекутся. То есть, — спохватился он, — очень надеюсь, что они нигде не пересекутся.

Доклад агента Дэйны Скалли

по делу о серии убийств в Балтиморе

После рассмотрения обстоятельств гибели жертв и особенностей мест совершения преступлений, можно сделать следующие выводы:

a. Предполагаемый портрет убийцы: мужчина, белый, возраст от 25 до 35 лет, уровень интеллекта выше среднего.

b. Способ проникновения на место преступления уверенно определить не удалось ни в одном из рассмотренных случаев. Вероятнее всего, это свидетельствует о том,

что убийца превосходно знает особенности строительных конструкций, вентиляционные и канализационные коммуникации. Попытки определить точку входа на место преступления с помощью служебно-розыскных собак ни в одном из трех случаев не увенчались успехом.

с. Считаю вероятным, что убийца проникал в здание под видом рассыльного или ремонтного рабочего, вследствие чего на него никто не обращал внимания…

f. Важнейшим обстоятельством расследуемых убийств является извлечение у каждой из жертв печени. Существенная функция печени — очистка организма от продуктов обмена веществ, обновление циркулирующих жидкостей (кровь, лимфа). Преступник, видимо, это знает. Логично было бы предположить, что он страдает неизлечимой болезнью крови и, поедая изъятую у жертвы печень, пытается хотя бы таким образом очистить свой организм. К сожалению, исследование историй болезней в общественных и муниципальных клиниках не дало абсолютно никакой новой информации. Преступник или достаточно состоятелен, чтобы пользоваться услугами частного врача, или совершенно не обращается к медикам — что, в свою очередь, позволяет допустить, что сам преступник имеет медицинское образование. Этому хорошо соответствует то обстоятельство, что он всегда выбирает себе жертву из людей состоятельных, у которых вероятность заболеваний печени невелика. Изучение медицинских карт жертв подтверждает, что таких заболеваний у них не отмечалось. Однако такое предположение плохо сочетается с гипотезой о том, что преступник поедает печень жертвы с целью очистить организм — врач должен знать, что поедание печени к подобному эффекту не приводит.

g. Преступник в момент убийства совершает действия, требующие очень большой физической силы. Очевидно, что цель и способ совершения убийств свидетельствуют либо о полном отсутствии социальной мотивации его поступков, либо о патологическом ослаблении такой мотивации. В совокупности все перечисленные обстоятельства хорошо соответствуют модели поведения человека, находящегося в состоянии помешательства.

h. Важно подчеркнуть, что преступник раз за разом избегает простых путей достижения желаемого результата. Все его жертвы, как следует из их психологических профилей, могли быть убиты при более удобных для преступника обстоятельствах — например, на улице в темное время суток. Вместо этого преступник предпочитает осуществлять сложное и длительное проникновение в труднодоступные помещения, рискуя быть обнаруженным охраной или случайным свидетелем.

i. Поскольку так и не было найдено никаких связей между убитыми, не представляется возможным предугадать, кого преступник изберет следующей жертвой. Однако избранная преступником линия поведения вполне может привести к тому, что в течение довольно длительного времени у него не появится возможности совершить новое убийство. В этом случае преступник, возможно, попытается вернуться на место одного из предшествующих преступлений (с большей вероятностью — последнего) для того, чтобы вновь пережить эмоциональный пик, испытанный им в момент убийства. Поэтому наилучшей тактикой для следствия представляется организация засад на местах предшествующих убийств…

Балтимор

Региональное отделение ФБР

Четвертый день

Черутти отложил ксерокопию доклада и принялся стучать пальцами по столу. Дела обстояли хуже, чем можно было ожидать. Из всех надежд, возлагавшихся на ребят из Вашингтона, не оправдалась ни одна.

— Так-то вот, — пробормотал Черутти и поднял взгляд на Коултона, разложившего бумаги на противоположном краю стола. — А вы что скажете?

— Мне кажется, это пустышка, — сказал Коултон. — Ничего нового я в их докладе не нашел. Вообще ничего.

— Вообще ничего…— Черутти переложил страницы доклада так, чтобы они шли в правильном порядке. — И единственное, что утешает, — агент Скалли почти слово в слово повторила наши собственные выводы.

«Наши выводы», как же, подумал Коултон. Для Черутти было совершенно в порядке вещей присвоить чужие наработки. Если бы не Черутти, Коултон давно бы уже пошел вверх… Но старый макаронник, которому давным-давно пора на пенсию, все еще тянулся к золотым апельсинам…

А Черутти просто нравилось дразнить мальчишку, который у него на глазах становился одним из самых перспективных агентов балтиморского отделения ФБР. Коултон заводился с пол-оборота, но в деле никогда не горячился, и потому обида только придавала ему рвения. Некоторые успешно завершенные Коултоном расследования Черутти действительно считал в основном своей заслугой — но не потому, что он давал Коултону какие-то указания, а единственно потому, что он не давал честолюбивому мальчику расслабиться и поверить, что карьера дастся ему легко. «Погоди, приятель, — думал Черутти, глядя на краснеющего от бешенства Коултона, — погоди, вот сгниет старый пень окончательно, займешь ты его место — и начнут тебя трепать все, кому не лень, — мэр, сенатор, начальство… Вот тогда ты и поймешь, что Черутти был далеко не самой главной сложностью на твоем пути…»

Однако, при всех талантах Коултона, был у него и один глобальный недостаток — почти полное отсутствие фантазии. Там, где проблему можно было решить применением каких-то наработанных методик, он справлялся блестяще. Однако там, где логика и алгоритмы пасовали, он оказывался совершенно беспомощным. И когда Черутти понял, что в деле с серией убийств Коултон окончательно увяз, что вся виртуозная легкость, с которой парень отрабатывал одну за другой никуда не ведущие версии, — это лишь видимость, что на самом деле Коултон растерян и подавлен — тогда он вспомнил об одном спецагенте из Вашингтона, который славился именно излишней склонностью к фантазиям…