Игорь Колосов - Лилипут Страница 5

Когда под вечер родители немного разобрались с обстановкой, сыновей отпустили ненадолго подышать свежим воздухом. Джонни, вопреки предположениям младшего брата, не стал шляться вокруг дома, справедливо решив, что собственная вотчина никуда не денется. Словно самодовольный, всеми ласкаемый кот, щуря свои и без того маленькие глазки, он пошел вдоль улицы, рассматривая дома соседей. Дэнни вздохнул полной грудью и вышел к дороге. Тут-то он и встретился с Сиднеем Абинери.

Пунцовое солнце, приближаясь к линии горизонта, разбрасывало кровавые пятна по западной части неба. Остановившись у почтового ящика в виде маленького забавного человечка, героя какого-то мультфильма, Дэнни смотрел на небо. Ему нравилось широко раскрытыми глазами любоваться солнцем, когда на него не больно смотреть. Ему казалось, что дневной путь солнца в чем-то схож с человеческой жизнью. Когда оно встает утром, то выглядит словно новорожденный младенец, неспособный причинить окружающим ни капли вреда. Затем, подымаясь все выше, солнце, как и повзрослевший человек, совершающий много грехов и так или иначе отбирающий у кого-то место под солнцем, жизненное пространство, причиняет боль глазам. К вечеру солнце похоже на старика, который уже не претендует на чужой кусок. Только вот солнце, как отметил про себя Дэнни, на следующий день восходит снова, человек же умирает навсегда, а это существенная разница. Дэнни поежился. Сейчас ему девять, предположим, что он доживет до семидесяти пяти. Остается шестьдесят шесть лет. И хотя они казались шестью тысячелетиями, все равно и они когда-нибудь закончатся. Что же будет после? Это было выше его понимания. Он вспомнил отца, мать, других взрослых людей, которых знал. Им всем оставалось гораздо меньше до этой черты, скрытой во мраке. Однако их, казалось, это вовсе не беспокоило. Они вели себя так, будто этого никогда не произойдет. Может, они лишь делают вид? Кто знает? Во всяком случае, лучше выбросить это из головы. Если он будет постоянно думать об этом, то к возрасту папы точно сойдет с ума.

Дэнни перестал любоваться солнцем, сила которого таяла с каждой секундой, как тают силы немощного старика, и спустился на землю, заметив при этом, что на ней произошли кое-какие изменения. До этого поблизости никого не было. Люди сновали где-то вдалеке. Кое-где у соседей уже зажгли свет, но уличные фонари пока не ожили. По тротуару к Дэнни приближался какой-то мальчишка, причем он был уже совсем недалеко. Мальчишка шел медленно, словно пожилая располневшая мадам, прогуливающаяся по парку. Он не выказывал враждебных намерений, но Дэнни насторожился, внутренне приготовившись дать деру. Чужак был выше его ростом, и уже это было серьезно. Дэнни не сразу заметил, что он в очках, но даже и это не играло роли. Мальчишка был на своей территории, а он, Дэнни, здесь пока еще никто. Парень был в кедах, в отрезанных по колени старых джинсах и в подозрительно чистой белой майке. Именно чистота этой майки придала Дэнни уверенности в том, что на него не набросятся, чтобы как следует отлупить. Чистая майка, казалось, оповещала окружающих о том, что ее владелец не драчун какой-то, не наказание для своей мамы, а спокойный, даже интеллигентный ребенок. Лишь позже Дэнни узнал, что его тогда еще будущего друга заставили вымыться под душем и надеть чистую одежду после того, как он явился ранним вечером из похода на загородную свалку такой чумазый, словно прополз на брюхе по всей Канзас-стрит. Потому-то он и оказался в такой чистой майке возле дома, теперь принадлежавшего Шилдсам. На самом деле Сидней Абинери ничем не отличался от остальных детей мужского пола его возраста в том, что касалось чистоты одежды, когда лето заставляет мальчишек думать совсем о других вещах.

Мальчик, не доходя до Дэнни футов пять, остановился. В глазах его светилось любопытство. Очки в тонкой оправе придавали ему еще более любознательный вид. Юный Шилдс приготовился было, развернувшись, отправиться к дому, как если бы ему уже надоело любоваться закатом и захотелось спать.

— Привет! — просто сказал мальчик. Он с интересом разглядывал Дэнни.

— Привет! — отозвался Шилдс — самый младший, неуверенно улыбнувшись. Интуитивно он уже чувствовал симпатию к незнакомцу, но выработанная за годы осторожность не давала ему полностью расслабиться. К тому же Дэнни был удивлен тем, как просто обратился к нему совершенно незнакомый мальчишка, при этом говоривший с ним, как с равным.

— Меня зовут Сид! — Он протянул правую руку.

Дэнни, совершенно ошеломленный, не соображая что к чему, протянул свою пятерню:

— Дэнни! Меня зовут Дэнни! — Он смотрел прямо в глаза этому удивительному мальчику. Сухие тонкие пальцы чуть сдавили его руку при пожатии. — Дэнни Шилдс.

— Понятно. — Сид кивнул. — Вы сегодня приехали?

— Да. — Дэнни очень хотелось что-нибудь сказать, чтобы поддержать разговор, но слова куда-то улетучились, решив, видно, что сейчас самое время подложить ему свинью.

— Ты выйдешь завтра вечером на улицу? — прервал молчание Сид.

— Да. Наверное. Может… Нет, я выйду! — твердо заявил Дэнни.

Сид кивнул в сторону скрывшегося наполовину солнца:

— Я живу через пять домов от тебя по этой стороне в сторону Фелл-стрит. Приходи после семи часов. Я буду на лужайке перед домом. Он такой салатовый, с плоской крышей.

Так началась их дружба.

Они сидели на скамейке в дальнем тенистом углу Грин-парка, расположенного недалеко от начальной школы Оруэлла. Был полдень, самое пекло, и молодые мамаши развезли по домам своих голосистых отпрысков. Парк опустел. Жаркое начало осени навевало иллюзию, что сейчас разгар июля. Мальчики наслаждались в теньке непривычной тишиной, непроизвольно произнося слова вполголоса. Сид что-то рассказывал про одного чудаковатого старожила, потом речь зашла сама собой и о семье Тревор. Сид не успел закончить фразу, как Дэнни подпрыгнул:

— Что? Что ты сказал?

В свою очередь, Сид тоже приподнялся со скамейки, недоуменно пробормотав:

— Ты что, не знал? Не знал этого? — Он пожал плечами и уверенно сообщил: — Врем известно, в доме, который теперь принадлежит вам, в прошлом году убили мистера и миссис Тревор, двоих дочерей, и сделал это их родной сын.

Дэнни не мог выговорить ни слова. Его дом, его новый прекрасный дом, успевший полюбиться ему… оказывается, там убили аж четырех человек, двое из которых были детьми его возраста!

— Господи! И в моей комнате… — Дэнни запнулся. Только сейчас до него дошло, что на кровати, на которой он спит, может быть… во всяком случае, в его комнате какой-то год назад лежал трупик девочки и…

— Эй, Дэнни! — Абинери вымученно улыбнулся. — Твоя комната ведь вторая от лестницы?