Монтегю Джеймс - Дом причта в Уитминстере Страница 5

Прежде всего предо мною предстал совершенно незнакомый, покрытый травой холмистый участок, обнесенный грубой каменной оградой, с серыми, каменными же руинами посередине. Находившаяся там до крайности безобразная старуха в красном плаще и лоскутной юбке вложила в руку одетого по моде может быть столетней давности, разговаривавшего с нею мальчика какой-то блестящий предмет, а тот в ответ сунул ей в ладонь что-то другое. Деньги, как стало ясно мгновение спустя, когда из дрожащей старушечьей руки выпала: монета. Тут все исчезло, добавлю лишь, что на том участке мне, кажется, удалось разглядеть разбросанные среди камней кости, и даже череп. Далее передо мной предстали двое мальчиков: один, являвшийся в предшествовавшем видении, постарше, другой помоложе. Они пребывали в огороженном со всех сторон саду в котором, несмотря иное расположение дорожек и маленькие по сравнению с нынешними деревца, я без труда узнала тот самый, на который сейчас смотрю из окна. Суда по всему, мальчики были увлечены какой-то любопытной игрой. С земли поднимался дым, там что-то тлело. Паренек постарше возложил руки на кострище, а потом воздел их (как мне показалось, в молитвенной позе), и я с изумлением увидела на его ладонях пятна крови. Небо над ними затягивали тучи. Тот же юноша повернулся к ограде сада, и как бы поманил кого-то поднятыми руками, после чего над гребнем стены появились движущиеся очертания, но были то люди, животные или что-то еще разобрать не удалось. Старший из мальчиков мгновенно обернулся, схватил своего, разглядывавшего какой-то лежавший на земле предмет, младшего товарища за руки, и оба стремглав умчались прочь. Тогда я разглядела на траве груду кирпичей, кровь и, как мне во всяком случае показалось, разбросанные вокруг черные перья. На том завершилась и эта сцена, следующая же оказалась еще менее внятной. Стояла ночь. Некто, сначала припадавший к земле среди гнувшихся от ветра кустов и деревьев, стремительно бросился бежать, время от времени оборачивая бледное лицо, словно боялся преследования. И не напрасно: за ним действительно гнались. О числе преследователей приходилось лишь догадываться кажется их было трое или четверо, а но очертаниям смутно различимые фигуры более всего напоминали собак, но безусловно не обычных собак. Будь у меня возможность закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса, я так бы и поступила, но что-то сделало меня совершенно беспомощной. Последнее же видение было таково: жертва метнулась под арку, отчаянно вцепилась в какой-то предмет, но в этот миг была настигнута. Отчаянный крик прозвучал в моих ушах и, видимо в этот миг, я лишилась чувств, а когда пришла в себя, то оказалась лежащей в своей комнате при свете ясного дня. Такова, Эмили, истинная правда об откровении (иначе я этого не назову), явленном мне не далее как сегодня. Скажи, разве же не выпало мне каким-то непостижимым образом стать невольной свидетельницей сцены из мрачной трагедии, разыгравшейся некогда в этом доме?

На следующий день письмо было продолжено:

Милая Эмили, отложив вчера перо, я понятия не имела, что эта история отнюдь не завершилась. Должна признаться, что мне и в голову не пришло рассказывать об увиденном дядюшке, ибо он — ты сама знаешь его здравомыслие и крайний скептицизм — приписал бы все игре воображения и порекомендовал бы в качестве средства от фантазий стакан портвейна или смесь александрийского листа с магнезией. Проведя тихий (тихий, но вовсе не мрачный) вечер, я удалилась к себе в спальню, но — представь себе! — еще не успев прилечь, услышала отдаленный истошный вопль. И сразу узнала дядюшкин голос, хотя никогда прежде он так не кричал. Дядюшкина спальня находится на противоположном конце крыла, и добраться туда можно, лишь миновав просторный, футов в восемьдесят длиной, холл в классическом стиле; высокий, обшитый панелями кабинет и две пустующие спальни. Дядюшку я нашла в полной темноте, его свеча упала на пол и погасла. Стоило мне подбежать к нему с фонарем, как он дрожащими (впервые за все время, сколько я его знаю!) руками заключил меня в объятия, громко возблагодарил Бога и вместе со мной поспешно покинул комнату, не пожелав рассказать о том, что же его так растревожило.

«Завтра, завтра», — вот и все, что удалось из него вытянуть. Постелили ему, наспех, по соседству с моей спальней, и сомневаюсь, чтобы он провел ночь спокойнее, чем я. Мне же удалось уснуть лишь когда стало светать, да и тогда на меня навалились мрачные сновидения, худшее из которых так запечатлелось в моем сознании, что я считаю необходимым изложить его на бумаге, чтобы хоть немного развеять тягостное впечатление. Итак, мне приснилось, будто со странной неохотой, словно предчувствуя недоброе, я вошла в свою комнату, открыла комод и стала выдвигать ящики: сначала верхний, где не нашлось ничего, кроме лент и носовых платков, потом средний — тоже ничего особенного — и наконец, о Боже, последний! Там находилось аккуратно сложенное стопками постельное белье: движимая любопытством, которое тут же стало окрашиваться ужасом, я принялась перебирать его, и тут из складок взметнулась и стала шарить вслепую в воздухе розовая рука. Насмерть перепугавшись, я выскочила из комнаты, захлопнула за собой дверь и попыталась ее запереть — но как бы не так! Ключ ни в какую не поворачивался, а изнутри доносился странный шорох и приближающиеся глухие удары. Не знаю почему мне не пришло в голову пуститься наутек вниз по лестнице, но, к счастью, в тот самый миг, когда неодолимая сила вырвала из моих рук дверную ручку и распахнула дверь, я проснулась. Возможно тебе все это покажется не таким уж и страшным, но мне, поверь, было не по себе.

Сегодня за завтраком дядюшка, видимо, стыдившийся своего испуга, был очень неразговорчив, однако же, помявшись, спросил по-прежнему ли в городе мистер Спирмен, добавив, что у этого молодого человека есть голова на плечах. Ты прекрасно знаешь, милая Эмили, что на сей счет мое мнение с дядюшкиным отнюдь не расходится, и мне было нетрудно ответить на заданный вопрос. Соответственно он отправился к мистеру Спирмену и еще не вернулся. Я же не могу медлить с посылкой тебе настоящего отчета о произошедшем, ибо в противном случае пропущу отправку почты.

Читатель, предположивший, что мистера Спирмена и Мэри связывает нечто большее, чем просто знакомство, окажется недалек от истины: довольно скоро они поженились. В описываемое же время сей молодой щеголь, имевший неподалеку от Уитминстера прекрасное имение, частенько, якобы по делам, проводил по несколько дней в неделю в гостинице «Голова Короля». Что это были за дела, мне неизвестно, но, кажется, у него оставалось достаточно свободного времени, чтобы вести дневник, довольно подробно описывающий события тех дней, которым посвящен мой рассказ. Впрочем, возможно, он уделил этим эпизодам столько внимания по просьбе мисс Мэри. Отрывок из написанного этим джентльменом приводится ниже.