Рэй Олдридж - Фильтровщики Страница 5

Она почувствовала, как её энтузиазм пошёл на убыль, и, вздохнув, вернулась к подсчету талреп[8].

Чуть позже пришла Линда, и тихо ступая, дотронулась до плеча Терезы, напугав её этим так, что она с грохотом выронила свой планшет для бумаг[9].

– Извиняюсь, – проговорила Линда в своей рассеянной манере.

– Все в порядке, – успокоила Тереза.

– Боб сказал, что я найду вас здесь. – Линда выглядела довольно скованной, но щеки её немного раскраснелись, а глаза были ярче обычного, почти анимированные.

– Да?

– Я сказала Томасу о вас… о встрече с вами, имею в виду. Он… мы подумали, может вы не откажетесь пообедать с нами как‑нибудь. На корабле. – Она посмотрела на Терезу с беспокойством.

Тереза нашла приглашение удивительным. Какие‑то сомнения, видимо, отразились на ее лице, потому что Линда сочла нужным продолжить объяснения. – Томас вообще‑то очень хороший повар. – Она посмотрела в сторону. – Томас сказал, что вы производите впечатление очень интересной.

Вот это уже показалось совершеннейшей чушью Терезе, которая не могла припомнить ничего интересного из сказанного ею Линде. Ей пришло в голову, что, возможно, это своего рода сексуальное приглашение; ведь раз Томас посылает маленькую женщину на берег за припасами, то почему бы ему не отправить несчастную подругу за игрушкой для развлечения?

– Ну… – протянула Тереза, пытаясь найти вежливый способ отказа.

Но Линда, очевидно, ощущая ее нежелание, смотрела умоляюще. – Пожалуйста, – попросила она. – Было бы так хорошо пригласить гостя. Мы почти никогда этого не делаем.

Тереза смягчилась. Сколько раз она была столь же отчаянно одинокой, какой Линда выглядела сейчас? – Звучит заманчиво. Никогда раньше не обедала на яхте. Это был бы интересный эксперимент.

Линда улыбнулась немного более жизнерадостно, чем Тереза до этого представляла себе её способной на это. – Это здорово! Хотите прийти сегодня вечером, для позднего ужина? Я могу забрать вас на лодке после работы. – Она казалась такой воодушевленной, что Терезе стало неловко.

– Вообще‑то, – сказала Тереза, – я не могу вечером. Может, мы поедим пораньше? До темноты? У меня планы позднее. – Это было не так, конечно, но ложь могла спасти её, если таинственный Томас планировал к ужину сюрпризы. Кроме того, она хотела встретиться с ним при солнечном свете, чтобы удостовериться, что он не вампир.

Линда выглядела довольной, но это не очень‑то успокоило Терезу, – возможно, седовласка была всего лишь чуть менее буйной в поисках сексуальных приключений, чем её любовник.

После того, как Линда ушла, Тереза почувствовала себя немного глупо. Вся эта сексуальная паранойя… чтобы она могла означать? Может Морячок в итоге в чём‑то прав относительно неё, несмотря на гротескные обороты его фразы?

«Что за ужасная идея», – с небольшим содроганием подумала она.

Боб позволил ей уйти пораньше, так что она смогла вернуться в мотель и подготовится. Она приняла душ, а затем надела свободную длинную белую юбку и шелковую блузку без рукавов с вышивкой – соответствующее одеяние, как она надеялась, к званому ужину и поездке на лодке.

Линда встретила её на пляже за «Мелочёвкой». – Прекрасно выглядишь, – сказала Линда с таким удовлетворённым видом, что Терезе стало неуютно от вновь проснувшихся подозрений.

Она промочила свои сандалии, помогая Линде отчалить, но поездка к яхте прошла спокойно и в молчании. Хотя ветер был слабым, Линде, казалось, требовались все её силы, чтобы поддерживать лодку в движении.

Они подошли к старому кечу, и Тереза впервые смогла увидеть название корабля, нанесённое выцветшей позолотой на изогнутой в виде бокала корме. «Розмари», так он назывался. Томас мог бы и оказать милость, переименовав яхту в честь нынешней подруги, подумала Тереза неодобрительно. – Розмари, – сказала она. – Кем она была?

Лодка легонько ударилась о корпус парусника, и Линда ухватилась за поручни. – Не «кто». «Что». Растение… знаете? – Она умело закрепила швартовочный трос. – Забыла точную цитату, но Томас сможет вам сказать. Это из Шекспира, что‑то о розмарине на память.[10]

– О, – произнесла Тереза, отчасти наказанная, но не полностью убежденная. Пока Линда возилась с лодкой, она поднялась на борт и прошла на пустой кокпит[11], отделанный лакированным красным деревом.

Томас всё еще не появился. Но на столике у рулевого колеса стоял серебряный поднос с тремя матовыми фужерами и тарелкой крекеров.

– Как хорошо, – произнесла Тереза и сама удивилась своим словам. Хотя старый корпус корабля демонстрировал немного облупившуюся краску, усы зеленого мха по ватерлинии, а кое‑где и пятна ржавчины, кокпит сохранился прекрасно: зеркально‑блестящий лак, мягкие синие сидения, старая бронза рулевого колеса отполирована до тёплого свечения.

– Посидим, – сказала Линда. – Томас сейчас подойдет.

Тереза устроилась на сидение у правого борта, и Линда протянула ей бокал. Вино было бледным и почти сладким. Ничего подобного в «Пучеглазом моряке» не подавали. Тереза сделала глоток, затем другой, противостоя желанию выпить залпом. Любопытство наполняло её.

Линда сидела рядом с ней. Впервые седовласая женщина выглядела полностью расслабленной и непринужденной. Она потягивала своё вино, оглядывая порт. На ней были её обычные рваные короткие джинсы и шелковая сине‑белая блузка без рукавов, которая контрастировала с темным загаром. На её фоне Тереза почувствовала себя расфуфыренной и безвкусной, но без всякой обиды. Линда казалась такой беззащитной. Тереза уже видела раньше такое лицо, как у Линды. В памяти всплыл один слепой, который несколько лет назад недолго ухаживал за ней. Только в его собственном доме неопределенность и напряженность оставляли этого человека. Только в таком месте, где каждый объект соответствовал его памяти, он мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Этот ход её мыслей пошел под откос при появлении Томаса, раздвинувшего жалюзи на главном люке. Первой реакцией Терезы стало изумление с открытым ртом.

Она никогда не видела более красивого человека, хотя его красота была довольно нетрадиционной. Он взобрался через люк с почти неестественной грацией и запрыгнул на кокпит, приземлившись с такой легкостью, что его босые ноги не издали ни звука. Он кивнул Тереза, и взял последний бокал.

– Здравствуйте, – сказал он голосом таким мягким, что, она была уверена, достиг только её ушей и не более. У него был какой‑то акцент, не опознаваемый ею.