Андрей Тепляков - Пустошь Страница 53

Когда Майкл бросил колледж и объявился в городе с этой девушкой и ребенком, он был совсем другим. Не было в нем еще и следа той одержимости, которая появилась потом, когда девчонка ушла от него. Внешне вроде бы все было в порядке, но Линда чувствовала, что он живет, как будто катится по инерции. И Бенни это чувствовал, наверное, даже больше, чем она. А потом появилась пустошь, и Майкл словно расцвел. Что-то взошло в его душе. Что-то нехорошее, как хищный цветок на ядовитой почве.

— Да, — сказала Линда. — Замечала. Лучше бы он вообще никогда не ездил в пустошь. И Бенни. Никто.

Гораций покосился на нее.

— Не вешай нос, девочка. Рано еще убиваться.

Линда кисло улыбнулась, но все же кивнула в ответ.

— Да. Дай, пожалуйста, микрофон. Пора связаться с Чарли.

Гораций передал ей микрофон и надавил на педаль газа, доводя скорость грузовика до пятидесяти миль в час, чтобы они могли поговорить.

Вот Чарли был совсем другим. Он и слышать не хотел о том, чтобы ехать в пустошь. Он не был трусом, во всяком случае, у Линды никогда не было повода так думать. Просто он считал эти поездки безумием. То, что Чарли отпустил ее, она прекрасно это понимала, стоило ему больших усилий. Он может говорить как угодно бодро, но она знала, что внутри у него все натянуто до предела.

Линда нажала кнопку.

— Чарли. Чарли, ты слышишь меня?

— Слышу, сестренка, — ответил Чарли. — Как у вас дела?

— Все в порядке.

— Ничего странного не происходит?

— Ничего, если не считать пения Хомера.

Чарли засмеялся.

— Бедняжка.

— Чарли, ты хоть немного поспал?

— Я дрых, как сурок.

Линда почувствовала, что он врет. Его голос звучал устало.

— Ты поспи. Сейчас день, и с нами все в порядке. Я свяжусь с тобой часа в два.

— О'кей. Но, вряд ли мне удастся заснуть. Я вроде как выспался.

— Врун.

— От вруна и слышу!

— До связи, Чарли.

— До связи, сестренка. Берегите себя!

— Именно этим мы и занимаемся.

Чарли отключился. Линда передала микрофон Горацию. Тот снова отпустил газ, возвращаясь к привычной для «Форда» скорости.

Через несколько минут проснулся Хомер. Он сел на кровати и обвел кабину удивленным взглядом.

— Как дела? — спросил он.

— Полет нормальный, — ответил Гораций. — Ничего примечательного.

— У тебя волосы торчат, — сказала Линда. — По бокам.

Она улыбнулась.

— Ты похож на Мак Дональда.

Хомер посмотрел в зеркало, висящее над кроватью, и попытался пригладить волосы пятерней.

— Что на завтрак?

Братья поменялись местами. Гораций перебрался назад, завернулся в одеяло и почти сразу же заснул. Через несколько минут раздался его храп.

— Никогда не мог понять, как он это делает, — сказал Хомер. — Я сам, пока не перевернусь с боку на бок пару дюжин раз, не могу заснуть.

— У него, должно быть, чистая совесть, — заметила Линда.

— Как у младенца, — улыбнулся Хомер.

— Послушай, а почему вы стали ездить по пустоши?

Хомер почесал затылок. Линда улыбнулась, этот жест был в точности таким же, как у его брата.

— Трудно объяснить. Просто я подумал, что у нас тут появилось что-то стоящее. Впервые в этом захолустье появилось что-то стоящее. И тогда я сказал себе: Хомер, сказал я, дураком будешь, если не увидишь все своими глазами.

Он провел ладонью по лицу, пытаясь стереть остатки сна.

— Золотые денечки остались в прошлом, а вспомнить особенно и нечего. Мы всю жизнь прожили в этом штате, последние сорок лет в Санта Розита. Жизнь протекала где-то в других местах, мимо нас. Наверное, так.

— А Гораций?

— Ему, я подозреваю, все равно — что возить мясо в Санта Фе, что колесить по пустоши.

— Не верю!

Хомер пожал плечами.

— Он очень упертый человек, мой брат. Его мало, что может сдвинуть. Ты понимаешь, о чем я?

— Пустошь кого угодно может сдвинуть!

— Лучше бы она это не делала, — сказал Хомер. — Мне-то что — лет через пять-десять я уже предстану перед создателем. А Майкл, Бенжамин, ты — вы молодые. Не стоит вам соваться сюда. Это плохое место, оно ставит свое клеймо на всю жизнь.

— Какое еще клеймо?

— Тот, кто был здесь, будешь носить пустошь в своем сердце. Это не просто название места — это его суть. Пустошь. Плохо, когда в душе молодого человека появляется такое. Взять, например, Майкла — я почти вижу, как на нем горит ее отметина.

— Ну, это ты загнул!

— Может быть. Может быть, это просто стариковское предчувствие. Я живу уже долго, и то, что не знаю, а я очень многого не знаю, я чувствую. Здесь.

Он похлопал себя по груди.

— У молодых нет такой способности.

— А почему ты не пытался отговорить его от поездок?

— Отговорить Майкла? Ха! Это все равно, что отговорить младенца дуть в штаны!

Линда удивленно посмотрела на него и разразилась смехом. Засмеялся и Хомер, кашляя и тряся головой. Грузовик чуть вильнул.

— Смотри на дорогу!

— Ха-ха-ха!

— Дуть в штаны!

— Ха!

— Ой, не могу!

Сзади беспокойно заворочался Гораций.

В два часа Линда снова вышла на связь, и снова не было никаких новостей. Голос Чарли звучал бодрее. Наверное, он действительно немного поспал. Гораций проснулся около четырех, и до его смены оставалось почти два часа. Линда собралась поменяться с ним местами, чтобы он сел рядом с братом, но Гораций покачал головой.

— Сиди, — сказал он. — Я еще успею.

Тогда она стала смотреть на дорогу.

Прошло уже тридцать два часа с того момента, как они отправились в путь. Если Майкла вообще можно было найти, они должны вот-вот его встретить. Но ничего не было. Пейзаж пуст и однообразен. Только километровые столбы проносятся мимо. Один, другой, третий… Линда удивленно приподняла брови.

— Хомер, — сказала она. — Ты ничего не замечаешь?

— Где?

— Там.

Линда указала на обочину.

Хомер нагнулся вперед. Несколько секунд он внимательно всматривался в даль.

— Не понимаю, о чем ты?

— С какой скоростью мы едем?

Он посмотрел на спидометр.

— Сорок миль, а что?

— Километровые столбы! Смотри!

— Мать моя женщина! — вырвалось у Хомера. — Что за чертовщина?

Если грузовик движется со скоростью сорок миль в час, столбы должны появляться каждые полторы минуты, но эти появлялись с промежутками секунд в двадцать, никак не больше. А это значит…

— Что там? — спросил Гораций. — Мы…

Он не закончил.

Двигатель продолжал размеренно гудеть.

Столбы мелькали все чаще. Десять секунд, пять.

Линда в изумлении открыла рот.