Вячеслав Денисов - Сломанное время Страница 53

Гоша почувствовал, как ему под майку, холодя кожу, забирается страх.

– Тебя убили бы, если бы знали, где металл. И убьют, как только узнают. Им нужен этот кусок вещества, но не нужен ты. И поэтому ты доехал до колонии, где к тебе приставили меня. Я должен узнать, где твой тайник, где твой тубус… Но сегодня я увидел, как мы с тобой бежим из зоны. В ассенизаторской машине, что приходит сюда каждый четверг. Я заплатил водителю, и он не стал закачивать цистерну до краев. Мы забрались в нее и выехали с территории…

– Правда? И чем закончился наш побег?

– Я нас выдал, когда машину остановили менты.

– Ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред? Что тебе от меня нужно? Чтобы я сошел с ума в первый же год отсидки – ты это хочешь?! – Гоша, не владея собой, схватил Бесилова за отворот куртки и рывком подтянул к себе.

Бес моргнул и тихо приказал:

– Открой тумбочку и прочитай, что я написал в тетради.

Гоша отпустил Беса, поморщился, как при плаче, и закрыл лицо руками.

– Открой и прочти! – повысил голос Бесилов.

Усмехнувшись, Гоша распахнул тумбочку, поднял с блока «Парламента» завалившуюся в угол тетрадь и прочитал: «Штобы я сошел с ума в первый год отсидки ты это хочишь?»

– А все потому, что мы уже были здесь и говорили об этом. И тогда мы решили бежать. Но я тебя выдал. Когда мы были уже почти на свободе… Поэтому беги один, парень. Если я узнаю правду о железяке, которую ты нашел, мне конец. Что здесь, что на воле. А ты, скорее всего, не сука. Потому – беги. Я все сделаю.

Гоша ему не верил. Бесилов это чувствовал.

– Когда я тебя увидел впервые… Так вот, в глазах у тебя, Гоша, тоска. Тоска, перемешанная с желанием либо поскорее умереть, либо свалить. Ты когда-нибудь видел взгляд рыси в зоопарке? Она изо всех сил делает вид, что ей безразлично все и вся, а в глазенках такое желание порвать сетку и убежать… Такое, что я, Гоша, когда бываю в зоопарке, никогда не подхожу к ее клетке. От греха подальше, – Бесилов прикурил и лег. – Ты попал в чужую среду, как в воду. И в этот момент очень легко совершить глупость. Здесь не бывает ничего просто так, в противном случае все давно бы уже перебили конвой и ушли по домам. Ворон, вон, о борще мечтает. Если повезет, то поест. Когда отсидит за убийство прохожего и его четырнадцатилетнего сына. Но Ворону наплевать, у него третья ходка. Если он не загнулся сразу и до сих пор сохранил в глазах блеск и радость сегодняшней жизни, то ему и этот девятерик боком не выйдет. Он опять вернется сюда, потому что здесь его дом. А у тебя дом за тысячи километров отсюда. Ты не жилец в клетке. И еще у тебя есть тайна. А потому… Вали-ка ты отсюда, иначе я свихнусь… И мой тебе совет – терпи до последнего. Даже когда уже не будет сил, когда свет померкнет. Когда легкие вот-вот посинеют от недостатка кислорода – терпи. Потому что это твой единственный шанс.

Бесилов затушил окурок в банке, по бараку поползла едкая вонь.

– Если не вытерпишь – бойся меня. Я видел твою смерть. Сразу после того, как ты скажешь мне, где тубус, я всажу тебе в сердце нож, – и он перевернулся на бок спиной к проходу и Гоше.

– Почему не сделаешь это сейчас?

– Потому что только завтра меня предупредят.

– О чем? Кто?!

– О том, что если я не расколю тебя, меня кончат. Поэтому мне нужно, чтобы ты бежал. Вчера мы побежали одни, но я сплоховал…

– И что было?

– Нас обоих повели убивать. Так что беги один, охранять тебя я не брался. Все вопросы завтра утром я решу. Машина прибывает в девять утра.

Через час молчания, не очень рассчитывая на ответ, Гоша убрал из-под головы затекшие руки и почти неслышно спросил:

– Зачем ты мне помогаешь?

– Есть у меня основания думать, дружок, что как только ты расскажешь мне свою тайну, меня сразу отправят на тот свет.

– Нет, не этого ты боишься!

Бес молчал еще около часа.

– Баба у меня на воле. И дочка. И что-то подсказывает мне, что тебя лучше отсюда отпустить, чем отдать твою тайну тем людям. Я как собака старая, фраерок… Все чую, а объяснить не могу. А сейчас спи, тебе силы завтра понадобятся. Открой тумбочку.

– Зачем?

– Открой, я сказал!

Гоша вздохнул, сел на кровати и рванул на себя створку. Расплывшаяся по полу лужа дежурного освещения скользнула в образовавшийся проем, и Гоша увидел на блоке сигарет перегнутую пополам узкую стопку тысячных купюр.

– Суй в карман. Потом сочтемся…

– Запрыгнешь в люк цистерны ассенизаторской машины, – инструктировал после завтрака Бесилов. – Водила в курсе, люк будет открыт. Прошлый раз мы запрыгивали оба, да я сплоховал… Водилу на суд увезли…

– Ты слышишь, что говоришь?

– Слышу, слышу, парень! Идиотом себя чувствую, но я все это видел! Я там был! И заткнись! Времени нет!.. – Ухватив Гошу за рукав, он отвел его в сторону. – Держись люка по дороге, дыши воздухом. Через двадцать километров, еще до «гаишного» поста, он тебя выпустит. Там – через тайгу, километров сорок. В Бибихе найдешь Гуляева, он все организует. Все, больше не увидимся.

– Бес…

– Что? – Бесилов вернулся.

– Как ты мог все это видеть? Это же бредятина. И со мной в сторожке, и с побегом в говновозе…

– Не знаю, – отрезал Бесилов. – Такое впечатление, что на машине времени полетал… Я сегодня спирту напьюсь. До белой горячки. Может, отпустит…

Машина стояла, как и было сказано, у канализационного коллектора, в глубине зоны. Сказавшись заранее больным и получив засвидетельствование давно ставшего «своим» для Беса доктора, Гоша получил выходной. Улизнул из лазарета и направился к коллектору. Машина стояла. Он забрался на цистерну, откинул люк.

«Какая разница, верно? – пронеслось в его голове, когда он спрыгивал внутрь. – Что так конец, что так. Но если Бес не лжет, есть шанс».

Бесилов говорил, что цистерну закачают на какую-то часть, так и вышло. Простояв полчаса, водитель залил всего по колено Гоше. Бывший зэк, а теперь вольнонаемный, свои деньги он отрабатывал перед авторитетом честно.

Машина тронулась, и Гоша, не удержавшись, упал на зловонный сырой пол.

«Ничего, ничего…»

Мысли о бреде Бесилова улетучивались по мере приближения к выезду.

У цистерны ходили солдаты, водитель разговаривал с ними голосом человека, у которого в машине нет беглого заключенного.

– Люк закрой, растяпа! – донеслось до Гоши.

– А я его что, не закрыл?

– Расплещешь добро!

Смех.

Гоша слышал, как водитель забирается на цистерну.

– Потерпи, я прикручивать не буду, просто прижму… – пробормотал водитель.

Крышка почти соединилась с люком. Теперь Гоше, чтобы дышать, приходилось прижимать губы к резиновой прокладке.