Людмила Сурская - Оборотень Страница 53

Граф развёл руками:

— Должно быть я так грешен, что Бог даже в этом мне отказал.

Раскрасневшаяся от подслушанного разговора Софья, войдя в комнату, хлопнула поднос с едой на стол с такой силой, что мужчины вскочили. Её знобило от того, что отец в курсе её дел и уже пытался купить для неё Владимира.

— Папа, как вы могли… — вскричала она. — Это будет для него таким наказанием. О, я даже не смею подумать об этом! Сами ужасаетесь тому, что со мной можно спать без денег и предлагаешь жениться ему на мне. Как же он будет жить с таким чудовищем. Да ему эти твои деньги поперёк горла встанут. Поднос громыхнул об пол, разлетевшийся на кусочки фарфор, усыпал всё вокруг.

— Тихо, тихо, — метнулся к ней граф, на руки которого, она сползла, потеряв сознание.

Оба заметались в поисках помощи. Послали за лекарем. Приехавший доктор, проведя с ней полчаса, отозвав обоих, поведал о возможном пополнении в их семье. О, сколько радости то известие принесло. Отблагодарив и выпроводив доктора, довольный князь попросил у обеспокоенных домашних времени.

— Дайте время мне продумать, что я могу сделать, и я вам всё расскажу. Сейчас же могу известить вас в том, что ничего страшного у Софии доктор не нашёл. Даже наоборот. Но прошу, дать мне время и подождать.

Отослав всех, он вернулся в комнату Софии и принялся за Владимира. Он не петлял, а заявил прямо:

— Граф, смысла в вашей глупости не вижу. Будет ребёнок, а вы голову сложить собрались на Кавказе. Не хотите за деньги живите так, кто вас неволит то.

Ветров поморщился.

— Князь, вас не поймут. У меня плохая репутация. Я скомпрометирую вас и Софи.

Князь, похлопав на него глазами и пососав трубку, изрёк:

— У меня одна дочь, какого дьявола мне до мнения людей. Хотите в имение, Бог с вами езжайте туда. Обвенчаетесь завтра и живите себе, как хотите. Хоть здесь, хоть там. — Встретив столь неожиданно настойчивое сопротивление графа, князь добавил. — Вот остаётся только пожалеть о прежнем Владимире, с ним бы я быстрее договорился. Тот бы не оказался таким болваном, чтоб отказаться. Может, всё же подумаете граф?

Граф был удивлён.

— Неужели ж бы вы, князь, покупали для дочери мужчину?

Князь быстрыми шагами подошёл к нему. Лицо его пылало болью и негодованием. Глаза блестели яростью.

— А как ты думал. Она моя единственная дочь. Да я б за каждый день пребывания с ней платил, что там день — час, лишь бы ей в радость было, а ты говоришь… Такая красавица была, не наглядеться, а что тот урод с ней сделал. И я сам его в дом привёл. Растил, как родного сына. Сейчас ты меня осуждаешь и в толк не возьмёшь, вот скоро отцом станешь тогда да, тогда поймёшь. Наговори ей, что все твои мысли только об ней и что ты жить без неё не можешь, а?

Владимир не мог смотреть в его лицо, слишком беспомощным оно было и поэтому смотрел мимо. Ещё не так давно он посмеялся бы над трагедией и переживаниями этих людей, а сейчас не мог и сам переживал. Эта несчастная девочка изменила его. Приложив ладонь к груди, он умолял:

— Поймите, князь, я не могу, это не в моих силах решить.

— А в чьих? — пытался поймать взгляд он. Этот отказ огорчил его.

— Софи… Мне уже и самому страшно её с дитём оставлять. И та задумка не кажется теперь такой идеальной.

— Ты жалеешь её, она тебя, канительщики. Ну-ка пойдём, спросим у неё, что она думает по этому поводу.

И не ожидая согласия, он потянул графа за рукав.

Возле Софьи сидела мать, и крутились девки. При появлении хозяина все, как по команде испарились.

— Дочка, ты пойдёшь за графа Ветрова замуж? — присел князь на стул у постели своей несчастной дочери.

Софии взяла его тяжёлую руку в свои пальчики и попросила:

— Папа, к чему человека принуждать, он и так оказал мне… нам всем услугу, у меня будет ребёнок, а у вас внук.

Отец помрачнел.

— Вот заладила, я его совершенно не принуждал.

Дочь же зная своего родителя, продолжала:

— Значит, соблазняете деньгами. Оставьте его в покое. Мне право не ловко. Получается, его поймали.

После таких слов граф, стоящий у князя за спиной, не мог дольше молчать.

— Софи, не волнуйся, тебе вредно, никто меня не ловил. И не услугу я тебе оказывал, а любил трепетную и в одночасье пылкую женщину.

— Ну вот, видишь, — обрадовался князь неожиданной поддержке и, как он считал находчивому ходу графа. Он полагал, что граф после его слов передумал и сейчас вполне готов отважиться жениться на бедной девочке.

А, тем не менее, Владимир не лгал. Ему действительно было с девушкой светло и спокойно. В это трудно поверить, но он не замечал её изуродованной половины.

Софии всхлипнула и уткнулась в подушку.

— Но это не может быть правдой?! — прошептала она. — Нет, нет! Такого не может случиться! Вы принудили его, папа…

Владимир встал на колени перед кроватью, забрал её дрожащую руку и поднёс к губам.

— Вот уж нет. Меня никто не принуждал, — убедительно возразил он. — Давай попробуем, проверим, что из этого получится, что мы, в конце-то концов, теряем…

Она подумала и кивнула:

— О Боже, я, наверное, потеряла разум, но я говорю тебе- да! Если ты искренен, то пусть так… Только… дальнее поместье, это всё на что я гожусь, ведь я не могу показаться перед людьми. Тебе будет скучно со мной. Готов ли ты к собственному заточению…

— Вот и славно, по рукам! — обрадовался князь. — Со всем остальным разберёмся на месте…

Его голос прервался от волнения и он не в силах говорить какое-то время, но чтоб справиться с этим он наклонился и поцеловал её нежно в обои уголки губ. Не обижая ни один. На лице князя выдавилось что-то подобие улыбки.

— Совет вам да любовь. Благословит ваш союз Господь. «Красивая была бы парочка!» — подумал он вздохнув.

Глава 22

В доме князя Николая Антоновича все были встревожены резкой и не совсем им понятной переменой настроения Тани. Из запертой изнутри комнаты доносился её звонкий голосок и смех. С кем она там так веселится и с чего, ведь с ней один лишь пёс? — гадали домочадцы. И только Марфа помалкивая, припоминала, что именно так же было и в имении, когда с ней находился этот, как теперь выяснилось, барон. Ничего не могло показаться более заговорщически и таинственнее, чем тот способ, которым он проникал в комнату княжны. Как он к ней умудряется попадать, не смотря на такие усилия, остаётся для неё неразрешимой загадкой. Конечно, ей нечего беспокоиться, не её то дело, но интересно же. «Не иначе, как нечистая сила замешана!» — крестилась она.

С появлением барона, Таня действительно повеселела. У неё вернулся интерес к жизни. В доме поселилась радость. Про её болезнь всем осталось только забыть. Она не просто с аппетитом ела и следила за собой, а и с радостью посещала все без исключения балы. Барон подводил её к дивану в одной из гостиной и они присев были поглощены разговором настолько, что не оказывалось невежливых, чтобы прервать их. Под руку с маменькой её видели в салонах. Они с Натали, в сопровождении Алексея, случайно даже попали послушать Пушкина вернувшегося из ссылки. Серж не любил такие места, но вот Алёша с удовольствием вызвался их сопровождать. Девушки готовились к этому заранее. Встреча была назначена на раннее утро, и она нервничала весь вечер, боясь проспать. Поэт читал свои произведения. Какое действие произвело на них это чтение, передать невозможно. У Тани кровь начинает циркулировать при этом воспоминании. Он читал их на распев, завещанной французской декламацией. Таня ждала с нетерпением жреца высокого искусства, и была немного разочарована. Это был человек среднего роста. Почти низенький. С длинными на концах курчавыми волосами. Его быстрые живые глаза в один миг обежали присутствующих. Таня вздрогнула, толи от его взгляда, толи от перенапряжения ожидания. Но тихий приятный голос успокоил её, хотя совсем не завораживал. Она продолжила изучение, стараясь не упустить ничего всё таки это Пушкин. Жилет застёгнут наглухо. Небрежно повязанный галстук торчал. Чёрный сюртук совсем не шёл ему. Языка богов, какой она надеялась услышать, не было, а вместо этого она окунулась в простую, обыкновенную речь. Поначалу слушала без особого восторга и даже в недоумении, но дальше ощущения усиливались, и к концу кого бросало в жар, кого в озноб. У многих, заметила Таня, не стало сил воздерживаться. Когда кончилось чтение, все смотрели долго друг на друга и потом бросились к поэту. Было видно, что ему приятно всё это волнение. Это было удивительное утро, и Таня никогда не забудет его. Она весь день и ночь надоедала потом Сержу с обсуждением. Но тот, находясь под впечатлением от неё, сам рад был поговорить всё равно о чём. Серж регулярно навещал её и днём, и ночью, приходя, когда можно, явно и проникая в дом тайно доберманом. Уходил он тем же путём, как и приходил. Княгиня терялась изменчивому отношению дочери к псу. То она его осыпала ласками, то равнодушно укладывала на подстилку в углу и не замечала часами, забывая покормить. Ухаживания барона за княжной и сватовство, произвели много шума и вызвали массу толков. По Москве прошлась точно лихорадка. Горевали женихи охотники за весомым приданным княжны и рвали сердечки в кровь вздыхательницы барона. Слухи об их возможной свадьбе множились. Можно подумать, что весь город сошёл с ума. Везде только и говорили о них. Но пара счастливо кружила в танцах или ворковала где-то в уединении, совершенно не обращая внимания на не бывалый интерес к их персонам. Князю Николаю Антоновичу радоваться бы такому союзу, а он ходил чернее тучи. Что-то необъяснимое тревожило его и гнало от барона. «Но ладно, — думал он, — до свадьбы Алексея с Натальей, я дотерплю, слово дал, а там увезу её от него и спрячу в Европе, аль тайно, отцовской волей под венец пойдёт. Бог даст, простит, и забудет». Про ту задумку свою, он ни с кем не делился. Чтоб, упаси Господь, не выплыла. Хочешь добиться успеха, не болтай. Впрочем, он не думал, что дочь об этом пронюхает. Подобное предположение слишком маловероятно. В свет выезжать разрешал, своей волей не ограничивал, пусть, мол, на последок потешится. Отпускал полагаясь на то, что она будет вести себя в обществе как полагается и не позволит, чтоб светские забавы вскружили ей голову. К тому же следить за сестрой было наказано Алексею. Время гнало день за днём. Настал счастливый для подруги и брата день. В девичьей комнате, посреди праздничного милого беспорядка, какой случается в день важного события, подружки обнявшись, шептались. Им было о чём поговорить. Они разглядывали белое платье, украшения, что подарил ей Алексей. Шептались, пересмеиваясь о своём девичьем… Счастье эгоистично. Глядя на цветущую подругу, что была на высоте счастья, наслаждаясь каждой минутой своего триумфа, Таня почувствовала непреодолимое желание тоже быстрее выйти замуж. К своему удовольствию, Сержа она находила весьма любезным и добрым. Барон вовсе не такой гордый, неприступный и неприветливый, каким его считают в обществе. Таинственный да. Но всё остальное ерунда. Таня знает его другим- заботливым и нежным. С каждым днём прибывающая страсть к Сержу требовала выхода. Она надеялась сломить его сопротивление и стать счастливой. «Надо потерпеть осталось совсем чуть — чуть», — уговаривала она себя. И вот пришло время венчания Алексея и Натали. У церкви собрался народ. Все хотели увидеть свадебную процессию. Обсудить жениха и невесту. Посудачить о нарядах гостей. С первыми проблесками солнца, зазвенели колокола, рассказывая народу о венчании. Не обошлось без давки. Каждому хотелось поближе разглядеть невесту. Толпа гудела и ахала. Свадебное платье рябило атласными цветами и кружевами. Брильянты играли в лучах солнца, ослепляя. Барон был шафером со стороны жениха, Таня держала венец над головой невесты. Руки их переплетались, взгляды искали друг друга, и всем было заметно их неприкрытое счастье. «Ах! это больше даже, чем в состоянии вместить сердце моё!» — светилась радостью боясь поверить в такое Таня. После венчания гости перебрались в роскошный дворец семьи Алексея. Церемония в церкви и многочасовое стояние разожгли аппетит. А вид накрытых столов привёл их в неописуемый восторг. Блюда менялись, вино лилось рекой. Потребовалась музыка, и все насытившись, пустились в пляс. Мелькали яркие наряды, голые плечи. Сверкали бриллианты, отражая свет многочисленных канделябров. Слуги бесшумно сновали по залам, зажигая свечи, разнося напитки и меняя угощения. Таня, приняв приглашение Сержа, танцевала только с ним. Их ненадолго разделяло друг от друга только какое-то па. В глазах её то и дело вспыхивал счастливый огонёк. Княжна задорно смеялась, участвуя во всех свадебных шутках и розыгрышах, и была счастлива. Веселились до утра. Барону хотелось немедленно переговорить с князем. Но Серж сдерживаясь, ждал отъезда друга собирающегося в свадебное путешествие, чтоб подступиться с прежним вопросом к князю. Ему нужна Таня, и только она. Князь обещал назначить день. Но в ночь, когда проводили Алексея с Натальей, в доме начался тарарам. Отец срочно велел дочери собираться. И набрать побольше тёплых вещей. Сержа не было в тот вечер и она, поняв, что отец хочет её увезти тайно, попробовала сопротивляться, но её желание никого не интересовало. Всегда добрый и ласковый с ней, батюшка, в этот раз, был не приклонен. И Таня, первый раз столкнувшись с таким его обращением к себе, запаниковала. «Что же это получается, он обманул Сержа. Чем же барон не угодил ему? Не письма передать, ни весточки послать было не через кого. Он сейчас увезёт меня, и Серж не будет даже знать куда. Если тёплая одежда, то это вовсе не Европа, а может даже и Сибирь. Там у отца новые заводы. А Серж не догадается искать её в тех местах, к тому же этот золотопромышленник, что проживал последнюю неделю гостя у них…» Таня похолодела от своей догадки. Они с Сержем упоённые своим счастьем не обратили никакого внимания на гостя из Сибири. А, похоже, именно его папенька прочит ей в мужья. Невысокого роста, крепкий с маленькой русой бородкой, совсем не глупый молодой человек нравился ей, но не до такой же степени, чтоб поменять Сержа на него. «Как же мы так просмотрели!?» — переживала она, вспоминая теперь, какие взгляды тот на неё бросал, как старался быть ближе. «А я приняла всё это за дружбу и хорошее отношение ко мне». Ночь провела без сна. Грела одна надежда, что Серж всё поймёт и решит эту головоломку. Выехали в дорогу задолго до рассвета.