Джо Хилл - Коробка в форме сердца Страница 54

Джуду казалось, что, пока он ничего не говорит, а лишь тихо лежит на узкой кровати, они с Джорджией могут оставаться в этом мгновении бесконечно долго и лишь занавески будут слабо колыхаться на ветру. То плохое, что ждет их за ближайшим поворотом, никогда не случится. Пока он лежит на кровати рядом с Джорджией пока ее тело прижимается к его боку, пока он чувствует на себе вес ее прохладного бедра, невообразимое будущее не наступит.

И все-таки оно наступило. В дверь тихо постучала Бэмми и приглушенным, неуверенным голосом спросила:

– Как вы там, в порядке?

Джорджия приподнялась на локте, провела тыльной стороной ладони по глазам. Джуд и не заметил, что она плакала. Поморгав немного, она криво улыбнулась – по-настоящему, а не понарошку. Хотя чему она сейчас может улыбаться, Джуд не понимал.

Умытое слезами лицо и эта улыбка разрывали его сердце своей детской, легкой искренностью. Они словно говорили ему: «Ну что ж, ладно. Не всегда жизнь складывается так, как нам хочется». И он понял: Джорджия считает, что увиденное в зеркале – нечто вроде предсказания и предотвратить это невозможно. В душе у Джуда все перевернулось. Нет. Нет. Пусть лучше Крэддок добьется своего и убьет Джуда, но Джорджия не умрет в луже крови. Зачем Анна показала им такое? Что она хотела сказать?

– Эм-Би? – позвала Бэмми.

– Все хорошо, – отозвалась Джорджия. Молчание. А затем еще вопрос:

– Вы там не ссоритесь, а? Я слышала какой-то грохот.

– Нет! – воскликнула Джорджия, почти негодуя на подобное предположение. – Богом клянусь, Бэмми, мы не ссоримся. А за шум извини.

– Ладно, – сказала Бэмми. – Вам ничего не надо?

– Чистые простыни, – ответила Джорджия.

Снова тишина за дверью. Джуд почувствовал, что тело Джорджии тихонько подрагивает от сдерживаемого смеха. Она закусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться. И его тоже охватило внезапное неудержимое веселье. Он зажал рот рукой, но пойманный в ловушку смех не сдавался, щекотал ему грудь и горло.

– Господи Иисусе, – донесся до них голос Бэмми. Похоже, ей хотелось плюнуть в их сторону. – Господи, Иисусе.

Ее шаги удалились и смолкли.

Джорджия упала на Джуда, крепко прижалась к нему прохладным влажным лицом. Он обнял ее, и так, в объятиях друг друга, они вдоволь нахохотались.

После ужина Джуд сказал, что ему надо позвонить, и оставил Джорджию и Бэмми вдвоем. На самом деле никуда звонить ему было не нужно, но он догадывался, что Джорджии приятно побыть с бабушкой и им обеим проще разговаривать без него.

Но на кухне, со стаканом лимонада в руке и совершенно без дела, он все же взялся за телефонную трубку. Подумал, что стоит воспользоваться случаем и проверить сообщения на автоответчике в офисе. Эта простая мысль поразила его. Ему казалось странным заниматься столь обыденным и приземленным делом, как проверка сообщений, после всего, что им довелось пережить за день, – от столкновения с Крэддоком в закусочной до разговора с Анной в спальне Джорджии. С момента первой встречи с покойником Джуд так переменился, что уже не воспринимал себя в качестве того человека, каким был до этой встречи. Карьера, образ жизни, бизнес и искусство, занимавшие его последние тридцать лет, потеряли в глазах Джуда всякую ценность. Он набрал номер, наблюдая за своей рукой так, будто она принадлежала кому-то другому. Он чувствовал себя зрителем, наблюдающим за действиями актера – актера, который играл самого себя.

Его ждали пять сообщений. Первое от Херба Гросса, его бухгалтера и делового партнера. Голос Херба, обычно маслянистый и самодовольный, в записи звучал хрипло и напряженно.

– Я только что узнал от Нэн Шрив, что Дэнни Вутен найден мертвым в своей квартире. По-видимому, он повесился. Мы все в большом смятении, как ты, должно быть, догадываешься. Позвони, когда услышишь меня. Я не знаю, где ты. Никто этого не знает. Спасибо.

Затем шло сообщение от инспектора Бима. Он уведомил Джуда о том, что полиция Пайклифа желает обсудить с ним одно важное дело, и попросил перезвонить. Следом Джуд услышал голос Нэн Шрив – своего адвоката. Нэн сказала, что она все держит под контролем, что полиция лишь хотела взять у него показания относительно Дэнни, и тоже попросила перезвонить.

Четвертое сообщение оставил Джером Пресли. Он погиб четыре года назад, когда на скорости около ста миль в час направил свой «порше» в плакучую иву.

– Привет, Джуд. Похоже, скоро наша группа снова соберется вместе, а? Джон Бонхам на ударниках, Джоуи Рамон на бэк-вокале. – Он засмеялся, потом заговорил в своей обычной неторопливой манере. Хрипотца в голосе Джерома всегда напоминала Джуду комика Стива Раша. – Слышал, ты водишь сейчас восстановленный «мустанг». Что всегда нас объединяло, Джуд, так это машины. Подвеска, двигатель, спойлеры, аудиосистемы, «мустанги», «сандерберды», «чарджеры», «порше». Знаешь, о чем я думал, когда сворачивал в ту ночь с дороги? Я думал о6о всем том дерьме, что я не сказал тебе. О том, о чем мы с тобой не разговаривали. Как ты подсадил меня на кокаин. Как ты сам сумел бросить да еще имел наглость заявить мне, что, если я не брошу, ты выгонишь меня из группы. Как ты дал Кристин деньги на обустройство, когда она ушла от меня – сбежала с детьми, не сказав ни слова. Как ты нанял ей адвоката. Вот так ты понимаешь дружбу. Или о том, как ты отказался одолжить денег мне, когда я потерял все – дом, машины. А я как дурак позволил тебе жить у меня, когда ты только-только приехал из своей Луизианы, не имея за душой и тридцати баксов. – Джером опять рассмеялся хриплым, резким смехом курильщика. – Ну ладно, у нас еще будет шанс поговорить, и довольно скоро. Судя по всему, со дня на день. Ведь ты уже едешь по ночной дороге. Я знаю, куда ведет эта дорога. Прямо в проклятое дерево. Они снимали меня с веток, тебе говорили? Кое-что, правда, пришлось соскребать с лобового стекла. Я скучаю по тебе, Джуд. Жду не дождусь, когда смогу обнять тебя. Снова запоем, как в старые времена. Здесь все поют. Правда, песни больше похожи на крики. Вот, послушай. Слушай хорошенько, как они кричат.

Последовала небольшая пауза, словно Джером отнял трубку от уха и отодвинул на вытянутой руке, чтобы Джуду было лучше слышно. Звуки, дошедшие до него сквозь эфир, не походили ни на какой другой звук или шум, слышанный ранее. Чуждые и ужасные, они напоминали гудение пчел, усиленное в сотни раз, грохот и лязг небывалых механизмов или паровой пресс, со свистом жадно падающий вниз. Если прислушаться, то в этом гудении можно было разобрать слова – нечеловеческие голоса, зовущие маму или молящие пощадить.

Джуд готов был стереть последнее сообщение, не прослушивая. Он ожидал услышать еще одного мертвеца, но оказалось, что звонила присматривающая за отцом Арлин Уэйд. Она была так далеко от его мыслей, что Джуд не сразу понял, кому принадлежит этот старческий монотонный голос. Когда он вспомнил, ее краткое сообщение уже подходило к концу.