Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза Страница 54

Ирка видела, что муж страшно нервничает, сама она тоже волновалась изрядно. Давненько так не волновалась, ладони мокрые, колотившееся сердце словно кто-то в кулаке зажал, дыхание было как у собаки на жаре, а вот по спине пробегал холодок. Совершенно не к месту забурчало в животе, что никак не порадовало.

– Смотри по сторонам! – резко приказал Витька и ринулся в нагретую уже духоту салона джипа. Ирка вертела головой, слушая, как матерится муж, грохоча чем-то в салоне. Из дверцы косо выскользнула та двустволка с пердючим именем, сверху на нее грохнулась беспардонно грязная зеленая канистра и, наконец взмокший муженек выскочил с пулеметом, издав торжествующий вопль.

– Вот теперь хрена кто нас обидит! Подходи, трупнина, на ноль помножу! – воодушевленно вопил Виктор.

Ирка дождалась, когда муж перестанет фонтанировать адреналином и, не отрывая глаз от окружающей действительности – деревенских брошенных домов, брошенных машин и валявшихся рядом мертвецов, спросила вполголоса: «А дальше-то что? Я бы, например, позавтракала и водички попила».

– Все б тебе жрать! Так, я на крышу, а ты заводи эту жестянку!

Грохотнув берцами, Виктор забрался на верхотуру и стал интенсивно вертеть головой. Пейзаж по-прежнему остался пустынным и недвижимым. Нельзя сказать, что это успокоило, но все – таки стало немного полегче. А у Ирки что-то никак не ладилось. Стартер исправно выл, но толку от него не было никакого. Не схватывало. Очевидно «Чайник» свое отъездил. То есть не то, что совсем отъездил, но, во всяком случае, без осмотра и ремонта не обойтись. А заниматься здесь и сейчас осмотром и ремонтом джипа не хотелось страшно.

Утром мы чуть не проспали. Забыл вчера за весельем будильник завести, хорошо собакинская порода по своим биочасам сориентировалась и тявканьем нас подняла. Я даже успел кофе сварить. Но прибежали последними, войдя в комнату сразу же за майором. Тот ничего не сказал, но посмотрел выразительно. Я счел лучшим подумать – это следы пива на моем лице его заинтриговали. Все, зарекся к слову пиво квасить, если потом что эротическое наклевывается. Помешало пиво, причем сильно помешало.

Инструктаж был немного неожиданным, мы сейчас доставляемся к Летней пристани, там уже катер ждет. Ну и водой десантируемся на территорию демократизированного завода, где вплотную займемся Блондинкой. Вопросов никаких нет, и не будет, пока на место не высадимся. Все, встали, пошли. Мне дается странное поручение – отвести Фрейю домой, сегодня ей с нами не работать.

Ничего не понимаю. В ответ на удивленный взгляд Надежды пожимаю плечами. Вроде бы морфиня – зверюшка не из простых, приспособ мы никаких не взяли, а примитивные способы ловли этой морфини привели как минимум к двум «двухсотым». Так и собакина оставить дома надо. С другой стороны майор не прост. Ладно, двинулись, там видно будет. Как-то Андрей на меня странно поглядывает. То ли покупать собирается, то ли продавать что ли?

У Летней пристани приходится подождать, катеришко опаздывает, потому успеваю не торопясь. Это собственно самая восточная оконечность Котлина, потому считалось, что в случае боев тут будет ближний островной тыл – тут и госпиталь неподалеку и наша больница, и всякие тыловые учреждения, а вот на западной стороне – и форт Риф и форт Шанец и всякое прочее боевое. А еще тут же у площади – и пляж и стадион. Мы усаживаемся на пристани, которая далеко выдается в залив, посматриваем на Яхтклуб – его территория на мыске параллельно нашей пристани. Достаточно убогий тут Яхтклуб, не чета питерскому, где такие навороченные яхты и катера – закачаешься. Я-то на них налюбовался, когда мы там отстреливали теплую компанию из четырех хорошо спевшихся морфов. Грамотно они работали, стаей, да и нам попотеть пришлось, пока всех четверых упокоили. Пока я любуюсь маленьким сарайчиком с могучей бронедверью, явно снятой с какого-то списанного боевого корабля, подходят майор и Андрей.

– Вы сейчас будете общаться с нашим старым знакомым, можете не целоваться-обниматься, но, во всяком случае, общаться придется. Лишний раз напоминаю то, что говорил и я и Николаич раньше – гуманизм хорош в лечебных дозах.

– Если почуешь, что все идет не правильно – добавляет и Андрей – ложись. Или падай. Или хотя бы пригнись. Это для нас с Ильясом будет сигналом.

– Хотите сказать, что охота нынче будет не простая?

– Зачем говорить, если вам и так ясно. В общем – учтите.

И майор отходит к нашим ребятам, начинает им что-то толковать. А я встречаюсь взглядом с Надей. И вижу, что она тоже все поняла.

Катер прибывает сразу же за мотопатрулем, прикатившим из города. Пришвартовывается посудина с торца пристани, а усиленный решетками джип встает у ворот в город с противоположного конца. Пулеметчик посматривает на нас, как можно судить с расстояния в тридцать метров, да и рыло его машинки хоть и глядит поверх наших голов, но развернуто в нашу сторону.

Именно поэтому я нисколько не удивляюсь, когда согласно кивку майора пробираюсь в кубрик этого плавсредства. Ну да, запах ацетона и мертвячины я унюхал очень быстро, так что сюрприза не будет.

В маленькой не то каютке, не то кубрике сидят за микроскопическим столиком мичман Алик и мой старый знакомец – массивная фигура, жуткая зубастая рожа, чуток облагороженная каской.

Мутабор. Давно не видались.

– Привет коллега! – говорю ему.

Молчит, смотрит. Воняет им тут в каютке сильно. Так и молчит дальше, хотя слышал и вроде понял. Поприветствовал я и мичмана. Тот тоже кивнул, но опять же молча. Ну ладно, слышу, что отвалили от пристани, почапали.

Сам удивляюсь, но особого страха или волнения не ощущаю. Не могу сказать, что рад встрече, но и огорчения нет. О чем разговаривать – тоже не могу понять. На всякий случай перестраиваюсь мысленно – этот морф, сохранивший остатки разума понимает только существительные, да еще и дикция у него ужасающая, омертвелый язык не позволяет говорить четко, получается такая каша, как у детей с волчьей пастью и прочими дефектами развития. Понятно, что меня опять в виде переводчика пользуют, как тогда, когда мы с ним и познакомились. Мрачный был денек, даже на фоне происходившей катастрофы мрачный. Слыхал, что в некролаборатории есть человек, который морфа понимает, старикан – отставной лоцман, но у того тоже проблемы с дикцией, так что начальница лаборатории Кабанова предпочитает общаться с феноменом напрямую. Хотя как слышал не оправдались надежды – одно время, узнав, что многократная реанимация умирающего каким-то образом позволяет сохранить остатки личности и часть человеческого интеллекта после смерти и обращения понадеялись на то, что теперь такими простыми средствами добьются светлого будущего – помирает хороший человек, его обработали по такой схеме, и он хоть и зомби. Но наш зомби, хороший то есть. Не заладилось. Надо бы узнать – что там да как, все недосуг был. Хотя мне, в общем, до этого дела нет. Отмечаю про себя, что пришитые создателем морфа не пойми зачем к груди Мутабора детские ручки очевидно прижились. Вспоминаю, что надо бы нанести визит к тому, кто собственно и создал из так и оставшегося мне неизвестным коллеги-врача этакую жуть. Но для этого надо получать разрешение в Комендатуре на посещение некролаборатории в форте Чумной, времени уйдет много…