Уильям Ходжсон - Ночная Земля Страница 55

Тут я узнал о том, что Силы Зла сумели воздействовать на людей, находившихся в Малом Редуте; и некоторые из них — наиболее ослабевшие из-за уменьшения Земного Тока — открыли Великую Дверь и вышли наружу, позволив огромным и ужасным чудовищам ворваться в Малую Пирамиду. Началась бойня, многие люди погибли, и лишь некоторые сумели бежать в ночь.

За Ними последовала и Наани, остававшаяся со своим отцом, Мастером над Монструваканами, пока тот не погиб в лапах лохматого зверочеловека, весьма свирепого и ужасного. Наани бежала с тремя девами, но когда они уснули в кустах, на них напали чудовища, утащили двоих, третьей удалось убежать, но Наани более не встречала ее. Ужасный конец Малого Редута свершился, на ее взгляд, довольно давно, однако когда именно, Наани не знала, потому что не могла отсчитывать время. Тем не менее, ей казалось, что все это было ужасно давно. Расспросы открыли мне, что она скиталась в глуши все то время, которое я провел в пути. Бежав из Малого Убежища, она более не слышала моего зова, ведь я не обращался к ней из мрака жуткой земли. Но сама часто звала меня, пока сердце ее не начало покоряться предельному унынию и одиночеству. Духовное обращение пробуждало землю. Уловив трепетание эфира, к ней приходили жуткие твари, но, обладая слухом, она замечала их приближение и скрывалась от них.

Впрочем, иногда она бывала почти на грани гибели и, скрываясь среди скал и кустов, привыкла звать меня лишь изредка, чтобы не привлекать чудовищ. И зов ее в эти последние дни уже не уходил вдаль, потому что этому препятствовала предельная слабость.

Долгие скитания успели едва ли не обнажить ее тело; кусты и скалы изорвали одежду Наани, и ей нечем было починить ее. А вместо еды она ела мох со скал, неизвестные ягоды и наросты, пила воду из горячих источников и часто испытывала дурноту, съев или выпив неподходящее. Впрочем, должно быть, растворенная в воде сера спасала ее от растительной отравы, однако я вправе только догадываться об этом.

Так, находясь в жутком одиночестве, она переживала страшные события: явившееся из тьмы Ночной Земли чудовище убило молодую женщину неподалеку от Наани. Трижды она слышала топот людских ног, глохнущий в поступи гигантов. Ее рассказ пояснял то, что уже слышали мои уши, и новые жалость и печаль овладели мной. Дева рассказала мне, что дважды встречала в Ночной Земле обитателей Малого Редута; они прятались среди кустов и убегали, не внимая ее зову. Наани понимала, что ими владела самая жуткая и ужасная паника. Холод заставлял ее приближаться к огненным жерлам, которых в этом краю хватало; однако тепло привлекало к ним и чудовищ, как обнаружил я сам во время путешествия. Ей часто приходилось ночевать в предельном мраке и холоде. Иногда отчаяние заставляло Наани рисковать, она получала возможность согреться, но дважды или трижды едва не погибла во сне. Больше того, возле жерл водились змеи, хотя их было не так уж и много, похожие на пауков крабы и чудовищной величины скорпионы.

Словом, она лежала возле того жерла, в предельной слабости ожидая неминуемой смерти, когда наконец услыхала мой зов; ее окружали некие подобия крабов; она боялась уснуть, чтобы не погибнуть во сне.

Смерть была почти рядом. Из тьмы мира пришло Слово Власти, могучим духовным громом оно прокатилось в ночи. Наани полагала, что я говорю издалека, и зов не принес ей надежды, а только поверг в отчаяние. Буквально через мгновение она услышала свое имя, произнесенное человеческими устами. А потом я появился из кустов, и она с внезапным страхом отступила назад, опасаясь появления нового чудовища. Но увидев молодого человека в серой броне, она немедленно поняла, что я и есть Тот Самый, пришедший из ее снов. Я тот, кто говорил с нею с другой стороны мертвого мира и прошел все ужасы и препятствия, чтобы спасти ее. Тогда она почувствовала себя в безопасности, но предельная слабость мешала ей осознать свое счастье и любовь ко мне. Наани назвала нашу встречу чудом… ни один из сыновей человеческих не достоин того взгляда, которым она наделила меня, и тех слов, которые я услышал.

Узнав от Девы о паукообразных крабах, я огляделся и немедленно увидел их, окруживших нас со всех сторон и терпеливо выжидавших. Вознегодовав, я встал на ноги и обошел пятно света, уничтожая на своем пути маленькие чудовища. Мне пришлось перебить целую дюжину, прежде чем остальные решили убраться.

Судите сами, насколько они были уверены в себе; и тем не менее они были начисто лишены отваги и не стали нападать на меня, а ведь настоящий краб, не колеблясь, щипнет руку, увидев ее перед собой.

Потом я вернулся к Деве, а она от слабости уже не могла смеяться; и я понял, что она от природы наделена веселым нравом. Потом я приготовил Наани еще одну чашу отвара, и она выпила ее с удовольствием, ну а позже я строго и ласково приказал ей уснуть, зная, насколько нуждается в отдыхе; ведь даже радость перенапрягала ее силы.

Расчистив удобное место для сна, я положил кисет и ранец ей под голову и ласково уложил ее, укрыв ноги плащом. Увидев изрезанные и избитые ступни, я понял, что Моя Единственная износила обувь в своих одиноких скитаниях, прячась от разных чудовищ. Я решил омыть и перевязать ее ноги, однако Наани казалась настолько усталой, что я решил позволить ей уснуть побыстрее, а потом, когда она проснется, позаботиться о ее ногах, — весьма маленьких и изящных.

Она скоро уснула, потому что целый месяц не знала спокойного и мирного сна, — ведь любое чудовище могло наброситься на спящую. Когда Наани погрузилась в сон, я снял с себя панцирь и нижний костюм, который звали подпанцирным; теплое и толстое одеяние смягчало прикосновение панциря. Снова надев доспех, я положил этот костюм возле Девы.

А потом я стерег ее сон десять долгих часов. Расхаживая вокруг огненного жерла, я часто останавливался, внимая ушами и духом; потому что к радости встречи примешивалась тревога; теперь я много сильнее опасался появления Сил Зла. Впрочем, это ясно и без слов.

Через десять долгих часов Дева проснулась, и я подбежал к ней, радуясь тому, что она очнулась и с ней можно поговорить. Сев, Наани поглядела на меня, буквально светясь счастьем, и я понял, что силы вернулись к ней. Она ничего не говорила мне; только пристально глядела на меня, и я принялся гадать, что у нее на уме.

Тут Наани спросила меня, а давно ли я спал в последний раз. Растерявшись, я ответил — сорок восемь часов, что было истинной правдой, ибо в пути я старательно считал часы, чтобы не заблудиться.

И буквально на этих словах голова моя поплыла; ведь я так давно не спал и, совершив столь удивительные деяния, давно нуждался в отдыхе.