Ричард Кнаак - Повелитель крыс Страница 55

Абернати опустил руку и застыл в ожидании следующего приказа. Григорий отправил его обратно, усадил в кресло, после чего снова вернулся к чемодану.

Теперь, когда было снято охранное заклинание, Григорий почувствовал, что в чемодане лежит нечто, имеющее отношение к магии, причем, к магии черной. Он развернул чемодан замками к стене — на тот случай, если внутри все-таки имелся какой-нибудь сюрприз для воришек, — и осторожно отжал никелированные металлические защелки.

Затем Николау приоткрыл крышку… и чуть было не запер чемодан снова: его словно насквозь пронзило исходившим оттуда злом. Григорий обернулся к Терезе, но она, оказывается, обнаружила записную книжку и теперь просматривала ее.

Григорий не без труда заставил себя снова дотронуться до чемодана. Медленно поднес он руки к крышке, прикоснулся к ее краям. Напряжение нарастало, однако он заставил себя стерпеть и руки не отдернул. Крышка приподнималась — медленно, постепенно, дюйм за дюймом. Григорий ощутил, как противно ему этим заниматься, какое приходится преодолевать сопротивление. Но теперь его сдерживало не заклинание, его смущало и пугало другое: он чувствовал, что нечто, лежащее внутри чемодана, излучает зло такой силы, какого Григорий в жизни не встречал еще ни разу.

А потом крышка наконец открылась полностью, и перед Григорием предстала… одежда. Всего-навсего одежда.

Одежда на каждый день. Сорочки. Пара брюк. Несколько пар носков, несколько галстуков.

Все эти вещи не могли источать ощущаемый Григорием ужас. Не слишком охотно он прибегнул к магическому зрению и заглянул под уложенные сверху вещи. Под двумя лежащими сверху сорочками лежала еще одна — такая же обычная. Под брюками — еще одна пара, ничем от первой не отличающаяся.

А под носками…

Под носками лежал какой-то сосуд, содержимое которого, окутанное охранным заклинанием, манило к себе и одновременно от себя отталкивало. Григорий запустил руку под уложенную сверху одежду и заставил пальцы сомкнуться вокруг сосуда. На ощупь это была небольшая банка. Невольно затаив дыхание, Николау вытащил сосуд из чемодана и поднял повыше, чтобы рассмотреть.

Это и в самом деле была банка. Такие Григорий не раз видел в магазинах, где продаются консервированные фрукты. Вот только крышка у банки была какая-то странная — мало того, что ею была завернута банка, так еще на самой крышке посередине торчало что-то вроде навинчивающейся пробки от бутылки. В общем, банка как банка… правда, почему-то содержимого ее Григорий никак не мог разглядеть, хотя она была сделана из прозрачного стекла. Внутри банки клубился туман. Приглядевшись к тому, как он движется, Григорий был готов утверждать, что перед ним — живое и разумное создание.

Но это же чушь несусветная!

Рука у Николау дрожала так сильно, что он чуть было не выронил банку. Он поставил ее на кровать — подальше от края, чтобы она, не дай Бог, не упала на пол. Затем, и радуясь, и сожалея о том, что расстался с банкой, Григорий вернулся к осмотру содержимого чемодана. Он чувствовал, что там есть что-то еще, связанное с банкой и ее содержимым.

Искомый предмет Григорий обнаружил в то мгновение, когда его окликнула Тереза:

— Взгляни на эту записную книжку, Григорий!

Он не отозвался. Григорий Николау утратил контакт с окружающим миром. Новым центром его мироздания стал предмет, который он держат в руке. На сей раз это была не банка — банка по сравнению с этой вещью была сушей безделицей. То, что сейчас держал в руке Николау, было орудием мрака и смерти, чем-то напоминающим тот нож, что некогда побывал в его руках и который у него потом отобрал камердинер Петера Франтишека.

Но это был не нож, хотя эта вещь, так же как нож, была черна и целиком испещрена рунами. Григорий поворачивал ее так и сяк, рассматривал со всех сторон. Предмет имел форму полого конуса с отверстием в сужающейся части и скорее напоминал воронку.

Григорий посмотрел на стоявшую на кровати банку, задержал взгляд на небольшом колпачке посередине крышки, поднес к нему черную воронку, оценил на глаз их диаметры. Похоже, стоило отвернуть колпачок, что особого труда, по идее, не составляло, и тогда носик воронки точно совмещался с отверстием в крышке.

Что же это было такое?

Красноватая субстанция, мечущаяся внутри банки, на миг прижалась к стеклу. И тут же отпрянула.

Григорий опустил воронку и более внимательно всмотрелся в содержимое банки. То, что он только что видел, напомнило ему обрывок красной тряпки, которая двигалась как бы сама по себе.

Зимой тысяча девятьсот сорок четвертого в Германии Григорию довелось столкнуться с колдуном, который замышлял нечто, для осуществления чего требовались похожие предметы. В России во время своего второго… или третьего визита в эту страну Николау прочел писания одного свихнувшегося монаха, создавшего теорию, основанную на применении сосуда, запечатанного заклятием, и трубки.

— Григорий? — снова окликнула его Тереза и подошла поближе, не отрывая глаз от блокнота. — Я тут пыталась разобраться в записях, но никак не могу понять, что бы они могли значить…

Она умолкла, глядя на его побледневшее, покрывшееся испариной лицо.

Почти отчаявшись найти что-нибудь еще, что отвлекло бы его от родившихся подозрений, Григорий отложил в сторону банку и воронку и поднялся, чтобы заглянуть в найденную Терезой записную книжку. Книжкой, по всей вероятности, судя по ее потрепанности, Абернати пользовался часто.

Испуг, пережитый Григорием, сменился любопытством, когда он принялся строчку за строчкой читать записи Абернати о некоей женщине по имени Джулиана де Воорст. Проставленная в левом верхнем углу странички дата говорила о том, что запись имеет десятигодичную давность, но велась при этом на протяжении трех лет. Вильям Абернати в течение этого времени постоянно следил за этой пятидесятипятилетней женщиной — за всеми ее передвижениями и родом деятельности. Последняя запись касалась продажи ее дома в голландском городе Гронингене и неожиданно возникшего желания перебраться в Соединенные Штаты, а именно в Чикаго.

Ниже Абернати указал и обвел кружочком дату предполагаемого отъезда госпожи Де Воорст.

Григорий поднял взгляд к потолку.

— Интересно, вылетела ли она этим рейсом?

— Просто не знаю, что и подумать, — пожала плечами Тереза. — Но я не сомневаюсь: она — одна из нас.

— Весьма вероятно, — кивнул Григорий и перевернул страничку. Следующая запись касалась супружеской пары и была датирована сравнительно недавним временем.

Не успел Григорий углубиться в чтение, как Тереза проговорила: