Мелисса Круз - Маскарад Страница 56

Чарльз Форс, сидевший в переднем ряду рядом с сыном, вскочил со своего места.

— Я поддерживаю ходатайство о суде крови!

— Лоуренс, разумно ли это? О чем ты вообще говоришь? — недоуменно спросила Нэн Катлер.

— Дочь Аллегры, Шайлер ван Ален, вызвалась провести этот ритуал.

И с этими словами Лоуренс велел Шайлер выйти вперед.

— Полукровка?! — взвился Форсайт Ллевеллин. — Я против! Откуда нам знать, что она действительно на это способна?

— Дочь Аллегры? — переспросил еще один старейшина.

— Она наделена силами, намного превосходящими норму, и я уверен, что она сможет справиться с этой задачей.

Члены Совета принялись перешептываться; они отложили казнь и удалились на совещание в другую комнату. Несколько часов спустя они вернулись, и глава стражей провозгласил:

— Ходатайство о проведении суда крови удовлетворено.

Мими и Шайлер отвели в небольшую комнатушку рядом с залом суда. Лоуренс хлопнул внучку по плечу.

- Будь осторожна. И не забывай, что я тебе говорил.

Когда они остались одни, Мими сбросила капюшон и с отвращением взглянула на Шайлер.

— Ты!..

— Я.

— Ты мне не нужна! Я лучше умру!

— Правда? А то ведь другого выбора у тебя нет! — огрызнулась Шайлер.

Мими вспыхнула.

— Это мой брат тебя упросил?

— Да. Можешь считать, что обязана ему жизнью — если, конечно, и вправду окажется, что ты невиновна, — откликнулась Шайлер.

Мими скрестила руки на груди и принялась разглядывать ногти. Наконец она закатила глаза.

— Ладно, давай покончим с этим.

Шайлер приподнялась на цыпочки и коснулась губами шеи Мими. Она погрузила клыки в ее плоть и, как и тогда, с Оливером, перенеслась в прошлое, заглянула в воспоминания Мими, увидела вечер нападения…

Темное подземелье под Хранилищем. Мими и Кингсли, смеющиеся над книгой. Они же внутри пентаграммы. Огонек свечи пляшет, и пляшут тени по каменным стенам.

Мими режет себе запястье, проливает кровь в огонь и произносит слова заклинания.

Но… ничего не происходит.

Мими сделалось дурно, а заклинание не сработало.

Она не сумела собрать в себе достаточно ненависти, чтобы призвать Серебряную кровь.

Однако Мими не потеряла сознание — лишь была дезориентирована. Она видела все развертывающиеся перед ней события, но воспоминания о них остались лишь в ее подсознании — потому-то она и не сумела вспомнить их и доказать свою невиновность. Теперь же, во время суда крови Шайлер смогла увидеть то, что произошло на самом деле.

Кингсли выругался и подхватил нож. Он полоснул себя по запястью и сильным низким голосом произнес заклинание вызова.

Земля раскололась, как при землетрясении, и из расщелины вырвалось пламя. Воздух заполнился дымом, и внезапно массивная темная фигура двинулась прямиком к Блисс Ллевеллин, а потом — к Присцилле Дюпон.

В последовавшей за этим всеобщей суматохе Кингсли помог Мими встать и положил руку ей на плечо.

Шайлер почувствовала, как что-то холодное прижалось к тыльной части ее шеи — в точности как тогда почувствовала Мими.

Потом Кингсли вытолкнул Мими из ниши и помчался в Хранилище, где и сделал вид, будто его придавило стеллажом.

Это все сделал Кингсли.

Шайлер с бульканьем поглощала кровь Мими. Она знала, что должна остановиться, но не могла. Она хотела видеть, хотела поглотить все воспоминания Мими. Она увидела и кое-что другое — вечер бала Четырех сотен. Вечеринку после бала, проходившую в Оренсанс-центре. Джека Форса, надевающего ту маску, что была на юноше, целовавшем ее в тот вечер.

Так все- таки это был Джек!

Осознание этого заставило Шайлер ослабить хватку и выпустить Мими. Она высвободила клыки и отступила на шаг. Зов крови был силен: Шайлер терзало искушение выпить Мими полностью, самой сделаться Маделайн Форс, поглотить все ее воспоминания и все ее существо. Но потрясение, которое она испытала при виде Джека в той маске, спасло ее от превращения в мерзость.

Шайлер, шатаясь, прислонилась к стене. Ей было дурно, и она плохо осознавала, что творится вокруг. Мими же потеряла сознание и рухнула в ближайшее кресло.

Придя в себя, Шайлер вернулась к Совету для доклада.

— Мими невиновна, — сказала она и, как учил ее Лоуренс, вобрала их разумы в свой и показала все, что увидела в памяти крови, послав всем присутствующим в комнате видение Кингсли Мартина, вызывающего Серебряную кровь.

ГЛАВА 47

Мими освободили и отпустили к семье, а Шайлер с дедом остались ждать у входа во Дворец дожей, пока подойдет их катер.

— Они собираются арестовать Мартинов? — спросила Шайлер.

Лоуренс поднял взгляд к небу.

— Да, в их городской дом уже отправлена группа венаторов. Но они там никого не найдут.

— Почему?

— Потому что Мартины к этому моменту исчезнут, — сказал Лоуренс. — Схватить их будет нелегко.

— Ты знал?

— До тех пор, пока ты не прочла правду в памяти крови, — нет. Я подозревал, но не знал. Это не одно и то же.

— Так почему же ты ничего не делал?

— Ничего? — с улыбкой переспросил Лоуренс. — Я спас одну невинную девушку от смерти. Я бы не сказал, что это — «ничего».

— Но тебе следовало послать кого-то к Кингсли…

— Без доказательств я не мог это сделать.

— Но ты ждал — а они ушли.

Лоуренс кивнул.

— Да, они ушли. Но, по крайней мере, мы знаем, что мы на верном пути. Присциллу Дюпон убили не для того, чтобы продемонстрировать их возрастающую силу, а потому, что она почти разгадала, кто в Совете укрывает Серебряную кровь. На самом деле она собиралась предъявить обвинение преступнику, когда произошел тот взрыв.

— Она собиралась назвать имя Мартинов?

— Думаю, да.

— И что же это доказывает?

— Это доказывает, что мы с Корделией были правы все это время.

— Но теперь, когда Мартины скрылись…

— Мартины были не единственными подозреваемыми, — сказал Лоуренс. — Они всего лишь рядовые, пешки, исполняющие веления их господ. Если то, что мне сказала Присцилла, правда, значит, есть другое семейство, все еще скрывающееся во тьме, которое укрывает Серебряную кровь и которое играет ведущую роль в подготовке к возвращению Люцифера.

— И кто это?

— А вот это, Шайлер, мы и должны выяснить.

Шайлер обдумала новые сведения. Мартины раскрыли свои карты, но где-то за сценой по-прежнему сидел кукловод, дергающий за ниточки. Шайлер подумала о тех газетных вырезках, которые Присцилла Дюпон собрала перед смертью.

— Дедушка, а что случилось с Мэгги Стэнфорд? Кто-нибудь это знает?