Стивен Кинг - Исход (Том 1) Страница 59

— Ей очень плохо, папа?

— Она лежит в постели, пьет сок и принимает таблетки, которые прописал Том. Сегодня я взял отгул, а завтра миссис Холидей посидит с ней. Она хочет, чтобы это была именно миссис Холидей, чтобы они попутно могли составить повестку дня июльского заседания Исторического клуба. — Питер тяжело вздохнул. — Иногда мне кажется, что она хочет умереть прямо на своем боевом посту.

Франни робко произнесла:

— Как ты думаешь, она не будет возражать, если я…

— В данный момент будет. Но дай ей время, Фран. Ей нужно пережить все это.

Теперь, спустя четыре часа, накидывая на голову шарф, Франни сомневалась, захочет ли мать пережить все это. Возможно, если она решит избавиться от ребенка, никто в городе даже не догадается об этом. Однако вряд ли. В маленьких городках носы у людей чувствуют веяние ветра с особой остротой. И, конечно, если она оставит ребенка… но она еще не думала об этом всерьез. Не думала?

Надевая легкий плащ, Франни чувствовала, как ее охватывает чувство вины. Конечно, ее мать переутомилась. Франни заметила это, когда приехала из колледжа и они обменялись поцелуями. Под глазами у Карлы появились мешки, кожа приобрела желтоватый оттенок, а седины в волосах, всегда уложенных в аккуратную прическу, стало, очевидно, больше, несмотря на тридцатидолларовую краску. Но все же… Мать была истеричкой, законченной истеричкой. А Франни оставалось только спрашивать себя, как определить долю своей вины в том случае, если грипп матери перейдет в воспаление легких или приведет к полному упадку сил. Или она вообще умрет. Господи, какая ужасная мысль. Этого не может произойти, нет. Господи, пожалуйста, нет. Лекарства выбьют из нее эту болезнь, и если Франни не будет попадаться матери на глаза, спокойно вынашивая младенца в Сомерсуэрте, ее мать оправится от удара. Она.

Зазвонил телефон. Франни тупо уставилась на него, на улице сверкнула молния, гром прогремел так близко, что она зажмурилась. Дзинь-дзинь-дзинь. Но ведь было уже три звонка, кто бы это мог быть еще? Дебби вряд ли позвонит еще раз, да и Джесс тоже. Может быть, это какой-нибудь торговый агент? А может, и Джесс в надежде на последнюю попытку.

Пока Франни снимала трубку, она уже была уверена, что это отец, и известие будет ужасным. «Это пирог, — сказала она себе. — Ответственность — это пирог. Некоторая ответственность перекладывается на благотворительность, которой занималась мать, но ты только обманываешь себя, если думаешь, что тебе не достанется огромный, горький кусок. И съесть его придется до последней крошки».

— Алло. — В трубке молчали, и Франни, испуганная и растерянная, повторила: — Алло?…

Она услышала голос отца:

— Фран? — Затем снова сдерживаемый вздох, и Франки с нарастающим чувством ужаса поняла, что ее отец пытается сдержать, подавить рыдания. Одной рукой она сжала горло, теребя пальцами узел шарфа.

— Папа? Что случилось? Что-то… с мамой?.

— Франни, я заеду за тобой. Я… я приеду и заберу тебя. Это все, что я могу сделать.

— С мамой все в порядке? — выкрикнула она в трубку. Гром снова прокатился над бухтой, заставив ее вздрогнуть, и Франни заплакала — Скажи мне, папа.

— Ей намного хуже. Это все, что я могу сказать, — ответил Питер, — Где-то через час после нашего разговора ей стало хуже. Поднялась температура. Начался бред. Я пытался дозвониться до Теда… Но Рейчел сказала, что его нет, что очень много больных… поэтому я позвонил в Санфордскую больницу, но там мне ответили, что все кареты скорой помощи на вызовах, но они внесут Карлу в список. В список, Франни, что, к черту, значит этот список? Я знаю Джима Уорингтона, водителя одной из машин скорой помощи, — пока не случится какая-нибудь авария на шоссе № 95, он сидит и весь день играет в карты. Что значит этот список? — Питер почти кричал.

— Успокойся, папа. Успокойся. Успокойся! — Франни снова расплакалась, рука ее перестала теребить узел шарфа и занялась глазами. — Если мама все еще дома, тебе лучше самому позаботиться о ней.

— Нет… нет, они приехали минут пятнадцать назад. И, о Господи, Франни, в машине уже было шестеро. Один из них Уилл Ронсон, тот, который работает в аптеке. И Карла… твоя мать… она пришла в себя, когда они забирали ее, она все время повторяла: «Я не могу дышать, Питер, я не могу дышать. Почему я не могу дышать?» О Господи! — закончил он дрожащим детским голосом, который еще больше испугал ее.

— Ты в состоянии вести машину, папа? Ты сможешь доехать?

— Да, — ответил он. — Конечно. — Казалось, последним усилием воли он старался взять себя в руки.

— Я буду ждать тебя у выхода.

Франни повесила трубку и, будучи не в силах унять дрожь, быстро спустилась по лестнице. Стоя на крыльце отеля, она увидела, что хотя дождь еще идет, но тучи последней грозы уже расступаются, сквозь них пробивается луч заходящего солнца. Она автоматически поискала радугу и увидела ее — высоко над водой, неясную, мистическую дугу. Вина зашевелилась и заворчала, тревожа новую жизнь внутри нее, и Франни заплакала. «Ешь свой пирог, — опять сказала она себе, ожидая, когда приедет отец — У этого пирога ужасный вкус, вот и ешь его. Можешь взять и второй кусочек, и третий. Ешь свой пирог, Франни, ешь до последней крошки».

Глава 21

Стью Редмен был испуган.

Он выглянул в зарешеченное окно своей новой комнаты в Стовингтоне, штат Вермонт, и увидел раскинувшийся внизу маленький городок, маленькую автозаправку, нечто вроде маленькой фабрики, главную улицу, реку, главное шоссе, а за ним гранитный скелет окраинного запада Новой Англии — Зеленые горы.

Он был испуган, потому что это больше походило на тюремную камеру, чем на больничную палату. Он боялся, потому что Деннинджер исчез. Он не видел Деннинджера со времени начала своего путешествия из Атланты сюда. Дейтц тоже исчез. Стью думал, что, возможно, Деннинджер и Дейтц больны, а может быть, и мертвы. Кто-то допустил оплошность. Или это, или болезнь, которую Чарльз Д. Кэмпион привез в Арнетт, была более заразна, чем кто-либо мог предположить. Другими словами, в слаженности Центра вирусологии Атланты была пробита брешь, и Стью считал, что теперь каждый, кто имел хоть какое-то отношение к этому, занимался собственными исследованиями Великолепного-А, или супергриппа. И здесь они продолжали брать у него анализы, но теперь все это происходило как-то беспорядочно. График стал нерегулярным. Результаты записывались наспех, и Стью подозревал, что кто-то небрежно просматривал их, а потом, скомкав, выбрасывал в ближайшую корзину.