Вера Петрук - Пока дремлют аспиды Страница 6

– А нечего тут разговаривать! – рявкнула Ева. – Ты мне сейчас пообещаешь, что близко к нему не подойдешь. Иначе искупаю тебя в ядовитой реке, покроешься прыщами, и тогда на тебя точно никто не посмотрит.

– Не надо меня в воду толкать, я все поняла, – как можно спокойнее произнесла Ламия. Она отчаянно злилась на себя, что так глупо попала в ловушку, но сейчас злость и страх были плохими помощниками.

– Я не могу ему нравиться так, как ты, я ведь блондинка, а ты настоящая красавица, – попыталась она подкупить соперницу лестью. – Просто я новое лицо в замке, а новички всегда привлекают внимание. У нас нет ничего серьезного. Да и я другого люблю.

«Любила», – поправила себя Ламия, вспомнив о предательстве башмачника.

– Он всегда бабником был, – вдруг громко всхлипнула Ева, и в ее голосе прозвучало плохо скрытое отчаяние. – К каждой новой юбке цепляется, и плевать ему, какой там цвет волос. За день до того, как ты появилась, он сделал мне предложение! – Ева перешла на крик, уже не сдерживаясь. – А потом сказал, что поторопился, и ему надо подумать. При этом сам за тобой все время волочится. Когда в комнату нашу по вечерам приходит, на меня даже не смотрит, будто нет меня вовсе. Но я не хочу, как Соня, с которой он два месяца гулял, а потом, когда я появилась, добился, чтобы ее в другой замок перевели. Я за свое счастье бороться буду!

– Тише, тише! – попыталась успокоить ее Ламия, проклиная тот день, когда она решила полюбоваться закатом на Маро Озере. А может, стоило проклинать дракона? Если бы не его полет, она бы не свалилась с башни, Крист бы ее не спас, повода для знакомства бы не было.

Но Ева уже рыдала взахлеб, а Ламия с тревогой ощущала, как кончик палки, упирающийся в ее спину, дрожал все сильнее.

– Разлучница! Негодяйка! – не унималась молодая женщина. – Думаешь, тебя из посудомоек в зеленщицы за красивые глаза перевели? Дудки! Это Крист Хозяйку подговорил. Я слышала, как он ее вчера просил, чтобы тебя горничной сделали. А знаешь, горничные в нашем замке не только постели убирают.

– Это правда? – изумленно переспросила Ламия.

Что ответила Ева, она не расслышала. Внезапный треск под ногами мог быть чем угодно, но, когда Ламия стремительно полетела вниз, внезапно проснувшийся глас разума спокойно объяснил, что не стоило стоять на краю так долго, потому что там была трещина, которую она заметила, но не придала ей значения. Кусок выступа не выдержал ее веса и отломился, увлекая ее за собой.

– Ламия! – послышался наверху крик зеленщицы, и Ламия поняла, что та ни за что не столкнула бы ее вниз, а собиралась только попугать. Но от осознания этого легче не стало. Несколько бесконечно долгих секунд девушка летела среди клубов теплого пара, а потом над ее головой сомкнулась вода – горячая и ядовитая.

Впрочем, вынырнув на поверхность, Ламия уже ни в чем не была уверена. Возможно, ядовитое действие воды скажется потом – если она выживет, – но прямо сейчас неприятных ощущений не возникло. Вода была просто водой: умеренно горячей и где-то даже приятной. А вот сюрпризом стало необычно сильное течение, которое не дало ей разглядеть грот или крикнуть о помощи. Река подхватила ее и уверенно поволокла в глубину пещеры, и, хотя Ламии удавалось держать голову на поверхности, повернуть против течения не получалось.

Меня спасут, убеждала себя девушка. Возможно, не сразу, но Ева не трусиха, она расскажет, что я упала. С другой стороны, зачем ей спасать соперницу? Убивать ее она не собиралась, но раз обстоятельства сложились таким образом, их можно расценить, как везение для одной, и трагический случай для другой. Еву в замке знают, ей поверят.

Но по мере того как течение успокаивалось, а вместо ожидаемой темноты над головой забрезжили пятна света, настроение Ламии улучшалось, и мысли о смерти отступали. Свет на потолке подземного тоннеля был странным и походил больше на солнечные зайчики, чем на сквозные дыры, ведущие на поверхность. Пятна беспорядочно мельтешили, меняя окрас, размер и интенсивность свечения. Чем дальше плыла девушка, тем ярче становилось в подземелье. Ламия закрутила головой, пытаясь найти источник света, и тут осознала, что больше не является пленницей течения. Почти одновременно она увидела небольшой грот с песчаной отмелью и покатым сводом, но когда разглядела его в подробностях, то едва не ушла под воду.

У кромки реки была установлена каменная плита, больше всего похожая на жертвенный алтарь. Человек уместился бы на ней в самый раз – и по длине, и по ширине. Сходство усиливали ножи, аккуратно разложенные рядом на тряпице вместе с пустыми чашами и сосудами. Под потолком грота висел, лениво вращаясь в воздухе, огромный разноцветный кристалл, который и порождал блики. Они отделялись от него, словно светлячки, временно присевшие на фонарь, а потом разлетавшиеся по всей пещере. А еще стены речного грота были исписаны зловещими знаками и символами. Их начертали размашисто, чем-то красным и явно со знанием дела. Рядом с плитой и ножами валялась груда тряпок, похожая на одежду. Разглядев все это, Ламия поняла, что идея плыть к берегу, на какой-то момент показавшаяся спасительной, на самом деле была очень, очень плохой.

Надо вернуться обратно, к сильному течению, решила она. Возможно, ей удастся зацепиться за стену и… Додумать план действий Ламия не успела. В ее лодыжку вцепились сильные пальцы и рывком дернули вниз, утащив с головой под воду. Она дернулась и лягнула свободной ногой, но ни в кого не попала. В следующую секунду ее ступню отпустили, зато обручем сдавили горло, одновременно схватив за волосы. Решив, что настали ее последние мгновения, Ламия забилась, как рыба, попавшая в сети, но тут хватка на шее ослабла, и ей позволили глотнуть воздуха. Она и не заметила, как ее выволокли на берег – к той самой плите, предназначение которой не вызывало сомнений.

– Помогите! – хотела крикнуть она, но лишь закашлялась, выплевывая воду. Ее бесцеремонно перевернули и, запрокинув руки за голову, крепко связали. Поморгав, Ламия уставилась на высокого мужчину, который управлялся с веревкой так ловко, словно каждый день связывал девиц, выловленных из воды. А может, так оно и было, и Ева просто сговорилась с подземным речным богом, принеся Ламию ему в жертву в обмен на любовь Криста.

Ламия выросла в деревне, где природные божества были такими же реальными существами, как налоговые инспекторы, приезжавшие раз в полгода из города. Ламия не знала, как должны выглядеть боги, но напавший на ее тип был, по меньшей мере, странным. И дело было даже не в том, что он был абсолютно голым. Голых мужчин Ламия видела, ведь не раз подглядывала за парнями в мужской банный день. Так делали все ее подружки, и она не сомневалась, что парни в женский банный день поступали точно так же. Странным в незнакомце было контрастное сочетание черных глаз и почти белых волос, разметавшихся по плечам, словно бесцветные водоросли. Сосредоточенный взгляд показался ей знакомым, но на воспоминания времени не было – Ламия отчаянно сопротивлялась. Она не кричала, понимая, что в подземном гроте ее вряд ли услышат.

По-настоящему Ламия запаниковала, когда мужчина, отвернувшись к тряпице, стал перебирать ножи. Все происходило так быстро, что с момента, когда ее извлекли из воды, вряд ли прошла минута. Втайне она надеялась, что сначала будет насильная любовь. О насильной любви ей рассказывала бабуля, пережившая не один набег угеритов.

– Насильная любовь – скверная штука, но она же – твой путь к спасению, – говорила бывалая старуха. – Тут главное не растеряться, подыграть, а там глядишь, и камушек какой под руку подвернется, или нож с пояса у мужика достать получится. Ну, а если ничего не выходит, ни оружия, ни камней не видать, или, хуже того, руки связаны, то надо поговорить. Не рыдать, а спокойно пообещать райское блаженство за свободу. Мне так два раза удавалось откупиться. Правда, если уж договорились, то слово надо держать.

Сейчас из всех бабулиных советов подходил только один – договориться. Плохо только, что Ламия складно говорить не умела, поэтому и первые слова, вырвавшиеся из горла, прозвучали дико и неуместно.

– Райское блаженство, – прохрипела она, – хочешь? За свободу.

Тут ее застал приступ кашля, который пришлось подавить быстро и безжалостно, потому что над ее лицом возникли внимательные черные глаза.

– Ты не нимфа, – произнес мужчина, и в его голосе прозвучало такое разочарование, что Ламии на секунду даже стало его жаль.

– Нет, – уверенно помотала она головой, – но райское блаженство умею… И эээ… договоримся? Свобода в обмен на…

– Заткнись, – беззлобно сказал мужчина и разрезал веревки, освобождая ее.

Ламия такого поворота не ждала, но оказалось, что тело было к нему готово. Почувствовав, что ноги больше ничто не держит, она бросилась к воде с такой поспешностью, что не заметила, как перебирает ступнями в воздухе. Какая-то неведомая сила оторвала ее от песчаного берега и не совсем плавно перенесла вглубь грота, бесцеремонно бросив на землю. Вторая попытка к бегству увенчалась тем же успехом, а третью Ламия предпринимать не стала. Она все-таки считала себя умной девушкой. Забилась под самый свод, прижала ноги к груди и уставилась на пальцы мужчины, по которым еще бегали золотистые молнии.