Глаза звездного цвета - Марк Хармс Страница 6

– Возьму, возьму… – притворно-ворчливо сказал он. – Если вести себя хорошо будешь. А друзьям своим про приток не болтай. Это наша семейная тайна, помнишь? А то все охотники сюда ходить начнут…

Он снова замолчал, задумавшись.

– Дедушка!

– А?

– Я хотел спросить про… про тот свет.

– Спрашивай.

– Что это было?

– А ты как думаешь? – после небольшой паузы спросил он.

Я тоже замолчал, задумавшись. Мне вспомнилась моя игрушка, как всегда болтающаяся на моей груди.

– Я думаю, это была упавшая звезда, – ответил я.

Дедушка усмехнулся.

– Смышленый ты, Мишка. Все правильно. Упавшая звезда и была… Желание-то успел загадать?

– Нет…

– Как же так? Столько времени там просидел, а желание не загадал?

Я был раздосадован. Столько времени любовался сиянием, и даже не подумал о том, чтобы загадать желание!

– Ну, не расстраивайся, – промолвил дедушка, взглянув на меня. – Не последняя же это упавшая звезда в твоей жизни, еще успеешь…

– А ты успел загадать? – поинтересовался я.

– Нет, – признался он. – Да у меня и нет желаний. Все, что было нужно, у меня есть.

– Ты именно поэтому плакал, да? – понял я. – Потому что тебе нечего было загадать?

Дедушка остановился и внимательно взглянул на меня. После короткой заминки мы продолжили путь, и он будто с нежеланием ответил:

– Нет, не из-за этого. Глаза у меня уже старые, слезятся, когда на яркий свет смотрю. Поэтому и тебе не разрешил – рано еще зрение портить.

После этих слов мы оба замолчали и до самого дома не проронили ни слова. На улице, как обычно, веселились ребята – я помахал им рукой, и мне в ответ понеслись радостные приветствия, из чего я заключил, что срок моего наказания подошел к концу. Только Васек отличился – мгновенно посмурнел, отвернулся и стал делать вид, что невероятно сильно заинтересован воркующими друг с другом голубями. Видимо, все еще не смог избавиться от зависти.

Наше возвращение совпало с обедом – когда я вошел в дом, стол был уже накрыт, как будто бабушка каким-то шестым чувством узнала о нашем скором появлении. На улице, около рукомойника, она встретила дедушку, и тот стал ей что-то объяснять – наверное, рассказывал придуманную историю, из-за которой мы явились без добычи. Похоже, объяснение бабушку устроило, потому что вскоре они, болтая уже о чем-то совершенно другом, появились в столовой; бабушка отвесила мне подзатыльник за то, что я сел за стол с грязными руками, и мы принялись за еду.

***

Через пару дней мне приснился странный сон.

Я стоял на высоком холме, с которого открывался прекрасный вид на окрестности. Солнце клонилось к закату, торопясь спрятаться за горизонт; пруд, который всегда вселял в меня такой страх, напоминал бронзовое зеркало и слепил глаза. Деревня, вся в золоте, сияла в лучах закатного солнца, освещавшего аккуратные домики, фруктовые рощи, фонарные столбы и брошенные автомобили. Через всю деревню тянулась улица, по которой в сторону пруда неспешно шел незнакомый человек. Больше в деревне людей не было; тайна объяла ее, точно тучи, окутала туманом неизвестности, наводящим морок и пробуждающим неясную глухую тревогу. Этот морок был прекрасен, словно застывшая в вечном сне янтарная муха, и вызывал воспоминания о далеком детстве, когда удивление и удовольствие пронизывали таинство дней, а каждый рассвет и закат полнились неизведанными обещаниями и открытиями.

Я стал медленно спускаться с холма, продолжая изучать прекрасную иллюзию, и приближающийся пруд больше не пугал меня. Мне казалось, сейчас я был намного старше, а это место, хоть и было похоже на деревню из моего детства, было совсем другим, далеким и чужим; но, как и во всяком сне, это чувство блуждало на зыбкой грани восприятия и путало мысли.

Человек, идущий по дороге, приблизился к пруду раньше меня. Видимо, не заметив моего присутствия, он продолжил путь – и шагнул прямо в воду, не обращая внимания на свою промокшую и отяжелевшую одежду. Дно было все глубже, и вскоре его фигура окончательно скрылась под водой.

Я знал, что мне нужно сделать так же. Мои ноги сами спустились с берега и медленно повели меня к центру пруда. Вода была теплой и прозрачной; когда она приблизилась к моему лицу, я на мгновение остановился, раздумывая, но затем продолжил путь. Пруд полностью скрыл меня в своих водах, и перед глазами предстала бесконечная муть, в которой навечно обречены жить рыбы. Я продолжал шагать вперед, еле касаясь ногами песчаного дна и как бы паря над ним, словно колдун, освоивший левитацию. Когда воздух в легких перестал заканчиваться, муть рассеялась, и я понял, что достиг самой глубокой точки водоема.

Теперь я не ощущал потребности в воздухе, и сила воды, до недавних пор сковывающая мое тело, уступила место прохладному ветру. Я стоял в бесконечном травяном поле, подняв воспаленные глаза к бескрайнему сиянию, и глядел на бесконечный и искрящийся далекими огнями звездный калейдоскоп. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я отвлекся от созерцания; в нескольких шагах от меня стоял тот самый человек. Он тоже зачарованно глядел на черное небо, разукрашенное мириадами огней, и, казалось, все еще не замечал меня. Гладя гнущуюся под ветром степную траву кончиками пальцев, чувствуя на лице сырое дыхание, я приблизился к нему и поздоровался.

– И тебе привет, Михаил, – ответил человек, повернувшись ко мне. Кажется, он совсем не удивился моему появлению. – Тоже решил полюбоваться на далекие звезды?

Я кивнул. Его лицо заросло бородой и казалось изможденным; на лбу, около самой кромки волос, был заметен крохотный нитевидный шрам. Человек казался мне смутно знакомым: наверное, когда-то мы вместе разделили одно детство на двоих, но с тех пор прошло так много времени, что об этих воспоминаниях остались лишь воспоминания.

– Когда долго глядишь на звёзды, – медленно произнес он, внимательно глядя мне в глаза, – начинает казаться, что в нашей жизни больше не будет ничего такого же прекрасного. Мы можем глядеть на их красоту и в полной мере осознавать ее, но нам не суждено приблизиться или когда-либо прикоснуться к ней. Все, что нам остается – любопытство, которое невозможно подавить.

И от этого становится очень грустно, подумал я про себя. Прошелестел ветер, я поежился от холода и снова оглядел горизонт – оттуда медленно надвигалась темнота, растворяющая любой свет.

– Звезды – холодные игрушки. – Человек снова уставился в небо. – Сближение с этой красотой лишает жизни. Нас всегда тянуло туда, в этот звездный аквариум, но стоит признать – мы никогда их не поймем… А знаешь, в чем правда? То любопытство, о котором ты говоришь, свойственно не только нам, но и звездам. Именно поэтому они устремляются сюда – хотят узнать, чем и зачем мы живем. Хоть мы и не знаем ответов, их вполне устраивают