Призрачная деревня - Юлия Михалева Страница 6

Так дошли до окраины.

– Вон там часовня стояла, – указала Лиза кивком головы на обломки, лежавшие в стороне. – А здесь – усадьба помещичья.

– Как в клочья разорвало, – заметил Яшка, поддев носком ботинка мелкий обломок.

– Точно так и вышло. От взрыва-то оно всегда так выходит. С другой стороны – оно и к лучшему: на что нам теперь та часовня?

В целом Яшка был с ней согласен, но проявил практичность:

– Так под хознужды можно пустить. Инвентарь какой там хранить, семена. Да хоть что.

– Но у нас и так места вдоволь.

Ветер, прежде ласковый, стал колючим – и Яшка повёл лопатками, и Лиза поёжилась.

– Дождь собирается, – предположил он и взглянул на небо.

Голубое, ясное – несколько легких облаков никак не предвещали ненастья.

– Это уж вряд ли, – сказала Лиза. – Пойдём домой.

«Домой», не «в дом». Хотя, чему удивляться: она там живёт.

Пришли, чай сели пить – на сей раз с маковыми булками. Теперь, снова с помощью Лизы, Яшка о семье стал рассказывать. Подробно так: кого как зовут, сколько лет, чем занимается. Даже о чём мечтает. Странный вопрос: про других Яшка легко на него ответил, а вот за себя бы сказать не мог.

Стемнело, она погадать предложила.

На словах-то Яшка в такое не верил, и над сестрой смеялся, но на деле судьбу узнать был совсем не прочь.

Из ящика стола Лиза карты достала – истрёпанные, засаленные, стёршиеся. Вроде те же дамы и короли, но колода какая-то необычная – Яшка не видел, чтобы в деревне такими играли.

Ловко, одним движением, Лиза вытянула карты полукругом, в радугу, так же ловко собрала их обратно, и пятиконечной звездой раскинула, гадалка-коммунистка.

– До поры жизнь твоя беззаботной была. О будущем особо не тревожился, взрослость не торопил, – прищурившись, она вгляделась в карты.

– Пожалуй, – улыбнулся Яшка. О том, что сказала Лиза, подумал впервые – но согласился: всё так и есть.

– Был кто-то близкий тебе, кто сильно тебя любил и оберегал. От беды спасал.

Яшка пожал плечами.

– Не помню такого.

– Не может быть. Лучше думай. Быть бы тебе в могиле, если не хуже, если б не тот человек.

И точно: вспомнилась бабуля. Жар, печка, противная травяно-сладкая микстура. Городской доктор – холодные инструменты, саквояж, белый халат пахнет страхом и лекарствами. Мать плачет – слёзы капают на раскалённые щёки, но отчего-то от жара не испаряются. И бабуля рядом: холодное полотенце на лбу, она что-то шепчет, шепчет и капает в рот ту микстуру.

– Верно. Я маленьким сильно заболел, едва не умер. Говорили, бабушка меня выходила.

– Вот видишь. Говорю же – не могла ошибиться. Так, а тут у нас что, в недавнем прошлом? Ссору вижу у тебя дома: не ладишь со старшими, с мужчинами.

Яшка кивнул, вздохнул, только сейчас вспомнив об обещании брату. Ссора – это точно, и не только в недавнем прошлом, но и в скором будущем: сегодня уже.

– Девушку вижу рядом с тобой. Она – ветреница и кокетка, мечтает много, и больше о пустом, душа её вся в материальном.

Любка? Или сама Лиза? Но нет: Лиза точно не такая.

– А теперь и в будущее посмотрим. Ждёт тебя… – Лиза замолчала, потом беззвучно шевельнула губами.

– Что? Скажи, как есть!

– Дальняя дорога, а за ней темнота. Боль вижу в ней и предательство. Всё произойдёт так, как ты совсем не ждёшь, и даже те испытания, которые ты предвидишь, обернутся тяготами куда большими. Вижу потери. Сердце твоё будет разбито. Изгнание вижу в конце.

– Что ж ты такое говоришь… – Яшка совсем погрустнел от такого гадания. И дёрнул же чёрт – на подобное согласиться, а потом ещё и расспрашивать!

Картина была ясна: уедет он в армию, там станут над ним издеваться и покалечат. И не факт, что враги, а не свои же: слышал про дедовщину-то и от брата – но он здоровый лоб, такого, как дуб, попробуй сломи – и от друзей его. А дома – а что дома: заживут тут они своей жизнью – Любка замуж выйдет, а о нём позабудут все. Вернётся – и места себе не найдёт в такой жизни, только и будут все потешаться, а в город податься – так делать толком ничего не умеет, и профессии нет. Вот и станет как будто изгнанник.

Лиза положила на его руку ладонь – холодную, сухую.

– Под силу будущее исправить, если желание сильно.

– Но как?

– Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать.

Лиза вдруг вытащила заколку, волосы распустила – густые, длинные – ниже пояса. Засмотрелся Яшка. А она ближе придвинулась, обвила руками и вдруг поцеловала – так, что у Яшки дух захватило.

Впрочем, Любка ни в чём с ней в сравнение не шла.

Уснул Яшка в Лизиной гладкой постели, где пахло сладкими травами, на мягкой высокой перине да шёлковых простынях – а проснулся опять в сарае.

– Ты не такой стал, – упрекнула Любка где-то дней через десять после того, как Яшка судьбу свою предсказывал.

Подкараулила возле амбара – дождалась, как мимо станет проходить. Сам-то Яшка от неё таился, на глаза не попадался: и объясняться не хотел, и – если честно – видеть.

– Всё от меня бегаешь, всё прячешься, – глаза припухшие, лицо нечистое, да и голос севший – явно плакала, стоя за амбаром.

– Да о чём ты? Вечно придумываешь, – и так это лживо звучало, что Яшка сам и скривился.

– О чём я?! – большие глаза ещё больше увеличились от негодования, а через миг увлажнились. – Будь ты мужиком, правду скажи! Вижу же – завёл кого!

– Всё бы тебе лишь бы о глупостях думать, – Яшка заговорил сердито, словно не своим голосом, да и слова изо рта выходили тоже какие-то не свои. – Работы у меня много, да и семья. Бате помочь надо, пока ещё дома, а то как уеду – кто ему поможет? Коля уйдет, у него уже своя семья будет.

– Ишь ты, как заговорил. Не видала раньше такого рвения, – теперь глаза стали узкими, злыми-презлыми.

– А туда ли смотрела? Не по сторонам ли все зыркала?

Любкин рот округлился буквой «о». Она задохнулась от гнева. Раз – и маленький, но сильный кулачок больно ударил в грудь. Два – и она обоими принялась тарабанить изо всех сил.

– Это ты мне говоришь? Мне? Ты? Сам нашёл себе какую-то, и мне же…

Яшка схватил её за плечи, тряхнуть хотел, чтобы отстранить, но силу не рассчитал – Любка отлетела, стукнулась спиной о стену амбара. Теперь