Алексей Шолохов - Подвал Страница 6

Дмитрий отрыгнул и вышел из квартиры.

Глава 2

Дима не любил быстрой езды. По сути, он не любил никакой езды. Когда ему было пять лет, его отец погиб в автокатастрофе. Дима был в машине, когда это произошло. Автомобиль казался ему вероломным изобретением. Мясорубкой на колесах. Нет, когда машина отдельно на дороге, а он отдельно на тротуаре, то все было замечательно. Но как только он садился внутрь этих железных монстров, Диму накрывала волна паники, и успокоить его могло только спиртное, и то, если он не будет видеть дороги.

Он мог вынести большую скорость только тогда, когда сидел не за рулем, а где-нибудь на заднем сиденье, накрывшись с головой одеялом. Находясь в машине даже там, как ему казалось, в безопасном месте, он не мог позволить себе расслабиться и даже испытывал некоторое неприятное возбуждение, будто вот-вот он услышит скрежет металла и его позвоночник разрубит одна из многочисленных железяк. Некоторые успокаивались, глядя, как за окном проносятся, сменяя друг друга, различные пейзажи. А он успокаивался только тогда, когда смотрел на цветастое покрывало над собой через дно стакана. И когда он выпивал, то и помыслить не мог, что с ним может случиться что-либо плохое. А если даже и случится, что с того?

Сысоев попросил Андрея остановиться у магазина. Через пятнадцать минут он вышел с двумя пакетами.

– Когда ты бросишь пить? – недовольно буркнул Куликов, когда они выехали на трассу.

– Когда выйду из этой мясорубки, – сказал Дима и, как только накрылся одеялом, достал первую бутылку пива.

Говорить особо не хотелось, поэтому Дима был благодарен Андрею за то, что он не начал бесполезный разговор, а просто включил радио. Музыка иногда прерывалась возгласами диджея, мысли Димы прерывались стуком зубов о горлышко бутылки. Он никак не мог успокоиться. Ну почему нельзя было поехать на электричке? Даже на автобусе он так не нервничал. Потому что зашторивал окна и ложился. И там было много людей. Хотя количество людей никак не влияло на безопасность, но ему было так спокойней.

Когда вновь заиграла мелодия, он вернулся к прерванному занятию. Дима продолжил думать. Каким образом к нему попадает та рукопись, если Аслан даже не работает в «Территории»? Если избить его мог кто угодно (хотя Дмитрий был уверен, что это именно Аслан), то рукопись передал ему точно охранник. Это врезалось в память, будто было вот прямо сейчас, несколько секунд назад.

«Да черт с ним, с этим Асланом! Рукопись была, и это может подтвердить Андрей. Так что с ума я не сошел. Ну, если только частично».

Пропадает рукопись, а вместе с ней и тридцать страниц электронного текста. Он мог бы, конечно, подумать на себя, если бы, например, был пьян вчера. Но нет же, Дима сделал передышку и не притронулся к выпивке. Ну не мог он удалить рожденный в муках текст. Не мог.

Дима почувствовал, что машина притормозила, потом повернула вправо. Поворот был каким-то затяжным, будто они ехали по кругу. Сысоев отпил пива и хотел уже выглянуть из своего укрытия, когда машина выпрямилась и, набирая скорость, поехала прямо. Дима успокоился и, достав еще одну бутылку пива, погрузился в свои мысли.

Небольшой дом за покосившимся забором, чуть дальше, под большой яблоней, сарай. Уже при входе во двор Дима увидел пристройку из двух комнат.

– Здесь что, кто-то еще будет жить? – спросил он.

– Если ты этого захочешь, то… – с улыбкой начал Куликов. – Хотя лучше начни работать.

– Да я не об этом.

– Да ладно тебе. Приволочешь какую-нибудь деревенскую…

– Я о пристройке…

– А-а. Она будет закрыта. А тебе что, этого мало? – Андрей развел руками.

Комната, в которую они вошли, оказалась большой. Посередине стоял круглый стол с четырьмя стульями. В дальнем углу тумбочка (скорее всего, от трельяжа) с большим телевизором. Дима отсюда не видел, черно-белый он или цветной, но подозревал, что первое. Слишком было бы здорово заехать в апартаменты с цветным телевизором и спутниковой антенной.

– Это, по крайней мере, не было бы лишним, – сказал вслух Дима.

– Что?

– Я об удобствах.

– Ах да, удобства! Вода и газовая плита вот здесь.

Они вышли из комнаты в прихожую, а оттуда в маленькую конуру с раковиной и плитой.

– Да, вдвоем здесь не разместиться.

– Слушай, Жиголо, что ты задумал? Вдвоем. Ты один. Ты и ноутбук – вот тот союз, который я требую от тебя, по крайней мере до тех пор, пока ты мне не сдашь свой роман.

– Сдам, сдам, – успокоил его Дима. – Если кухня такая маленькая, я представляю, какая ванная.

– Ванная? Забудь.

– Что значит «забудь»? Я что, должен творить с грязным телом?

– Главное, чтобы ты душой был чист, – сказал Куликов и засмеялся: – Чистюля. Во дворе сортир и летний душ. Так что, я думаю, грязью сильно не обрастешь, творец.

– Ты меня засовываешь в какую-то дыру.

– Дима, не нервируй меня. Тебе нужна тишина – я тебе ее организовал. Все. Располагайся, и я поехал.

Дмитрий вернулся в комнату. Поставил ноутбук на стол, а сумку с вещами кинул на диван.

– Ты все свое из машины забрал? – спросил Андрей.

– Нет. Там еще пакет с…

– С твоими сосками?

Дима покраснел. Ему в кои-то веки стало стыдно. Все вокруг считают его алкашом, «синяком», пропойцей… Как ни назови, все в точку. Его считали алкашом в «Территории», в продуктовом магазине, что во дворе, его считала алкашом жена. Эта сука наверняка наплела своему арабу что-нибудь про него. И теперь они сидят в своих гребаных белых одеждах и смеются над ним. А почему бы и не посмеяться? Тут даже и верблюду будет смешно. Пьянка сначала от счастья, что его издали, потом выпивка по случаю съемок фильма по его книге, затем просто так, а в последние два года от горя. Бедный, несчастный – ведь его все предали. Сейчас Андрей, по сути, ничего не сказал, не обвинил его, не упрекнул. Но в этом его «с твоими сосками» Дима уловил саркастические нотки. То есть Куликов все-таки не одобрял его запой.

«Посмотрел бы я на него, если бы его бросила Светка».

Дима принял пакет от Андрея, развернулся и, махнув рукой, вошел в дом. Андрей его обидел, сильно обидел. И теперь Сысоев знал, по какому поводу он будет пить.

Дима подошел к холодильнику и включил его. Мотор дернулся на резиновых амортизаторах и мерно заурчал. Сысоев заглянул внутрь. Запаха затхлости не было. Либо кто-то подготовил холодильник к его приезду, либо его содержали в чистоте. Оба варианта Диму устроили, а кто именно это делал, ему было наплевать.

Он выставил шесть баночек пива (одну «Ячменного» отставил) и бутылку водки. Недавний внезапно нахлынувший стыд был забыт. А вот сарказм друга навсегда врезался в память. Дима не потерпит еще одного предательства. А предательством попахивало.