Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых Страница 6

— Да.

— Валентина Ивановна, это я. Сан Саныч просил за вами присмотреть. Позволю себе заметить, что в вашем положении неосторожно так поступать… Вы же сейчас не только за себя отвечаете, но и за своего ребенка.

— Именно потому я тут и сижу с мышами. Я должна знать, что нам угрожает, и тогда и ребенка смогу защитить внятно. Как Сан Саныч?

— Плох.

— Понятно. Очень жаль. Я вас хочу попросить сделать одну вещь — он не успел.

— Слушаю.

— Зайдите, пожалуйста, в детский садик, что у нас напротив. Предупредите там.

— Лучше я им позвоню.

— Нет. Я им звонила, но, видимо, они все на прогулке — я вижу детишек за забором.

Честно говоря, я еще не всем отзвонился. Но тут детишки. Ладно, минута делов. Это быстро.

Ключ торчит в замке. С той стороны входа никого. Должно быть, не принятые еще посетители нашей поликлиники поумнели. Ну и славно. Запираю дверь и мелкой трусцой обхожу здание. Теперь обогнуть голые кусты, а там и вход.

Черт! Я чуть не пролопушил критически — в последний момент боковым зрением увидел движение и рефлекторно дернулся. Чистенько одетый старичок без верхней одежды и в наших синих бахилах промазал ручками на сантиметры. Я его не заметил — пенсионеры одеваются неброско, он как-то в кустах да на фоне забора замаскировался.

Дергаю в сторону от входа. Не нужно его туда вести. Я вот сейчас через забор прыг!

А тебе, дедок, шиш!

С «через забор прыг» получилось позорище — я завис. Некоторое время сучил ножками, стараясь зацепиться за гладкий бетон, потом меня прошиб ужас оттого, что сейчас подоспевший дедок вцепится мне в ногу. Я перевалился через забор и совсем не так, как полагал, шмякнулся на землю, аж дыхание перехватило. Чисто тесто. Тесто мягким местом…

Теперь быстро найти воспитательницу, вход заблокировать, потом разговаривать. Не видно воспиталки, весталки-воспиталки… А детишки рядом — вон копошатся, поросята.

— Дети! А где ваша воспитательница? — самым своим добрым голосом спрашиваю у крошек. Одно чадо в ярчайшем желтом комбинезончике поворачивается. Я еще продолжаю идти к детям, когда второй раз за эти пару минут меня прошибает ужас.

То есть я вижу, но разум отказывается правильно оценить виденное. Милые дети жрут что-то. Судя по шерсти, обычную кошку. Серенькую полосатую котейку. И я их заинтересовал явно сильнее, чем котярка. Потому как они довольно шустро кидаются ко мне. Нежить чертова! В ярких комбинезончиках, с оплывшими грязными личиками…

Думать некогда, надо тикать. Тикаю изо всех сил. Мельком вижу открытую настежь дверь детского сада. Детишек добавляется, но у них ножки коротенькие, и я бегу явно быстрее.

Пытаюсь прикинуть, где пасется дедок, и, забирая в сторону от него, опять же кидаюсь на забор.

На этот раз адреналин помогает — перемахиваю хоть и не ласточкой или там Бэтмэном, но весьма прилично. Далее рывком до дверей. Ключ — как и полагается в такой момент — вылетает из пальцев и, звякая, скачет по ступенькам.

Это мое большое счастье, что никого рядом нет. Вдалеке, правда, ходят прохожие, я их вижу, но за кустами не пойму — ковыляют они или еще идут нормально.

Забравшись внутрь поликлиники, встаю в позу «зю» и дышу аж с хрипом. Всего-то пробежал — ничего, а дышать нечем. До слез нечем. Надо собой заняться — мяконький слишком стал. Пухленький…

Звоню Валентине. Объясняю ситуацию.

Молчит.

Потом спрашивает:

— Можем ли мы что-нибудь сделать?

Отвечаю:

— Присоединиться к детишкам.

— Это не выход. Позвоните пока на телевидение и на радио. Может, это поможет.

— Хорошо, попробую.

Далее следующие полчаса самые бесполезные в моей жизни. Занятые ребята из мира шов-бузинесса даже не утруждают себя выслушиванием. Один, правда, выслушал. Попросил принести ему такой же травы, которой я накурился. Не выдерживаю и матерю его. Тоном знатока он уведомляет меня, что я и в этом лох…

Дас ист аллес![7]

Пытаюсь убедить Валентину, что вечером родители заявятся за детенышами в садик — и у нас к утру тут будет от зомби не отмахаться. Она непреклонна. Ей нужно провести все задуманные эксперименты. Для этого нужно еще минимум двадцать часов. Она уверена, что это очень поможет нам в дальнейшем.

И тут финиш. Она из Архангельска. А тамошние если что решили, то их уже не подвинешь. И ведь не бросишь же, хотя «не мать, не жена, не любовница». Просто хороший человек, врач отличный. Когда пришел сюда совсем зеленым, она взяла надо мной шефство, натаскивала. И хорошо натаскала. Придется завтра сюда организовывать спасательную экспедицию… А сильно не хочется сюда возвращаться завтра… Но придется.

Ладно. Надо дозвонить книжку. Когда заканчиваю, словно мешки грузил — так вымотался.

Зато уже вытанцевался примерный текст — новая инфекция похожа по действию на нейротоксин рыбы фугу, далее как у гаитянских зомби, только поражение головного мозга глубже и зомби агрессивны. Процентов семьдесят мне явно не верят. Ну и ладно. Если хоть чуток будут осторожнее, уже хорошо. Черт, да будь это нормальная эпидемия — чумы, холеры, оспы, — куда бы проще было. А тут времени на каждый звонок уходит до жути много… И, похоже, впустую.

Звоню братцу. Ему некогда — вот-вот приедет начальство. Кратко рассказываю выжимку из узнанного от Сан Саныча и Валентины. Говорит: «Пасиба», — и отключается.

Тут только до меня доходит, и я снова обзваниваю тех, у кого дети. Рассказываю про садик, в котором я так бурно развлекался. Прошу отзвониться — убедиться самим. Это срабатывает сильнее…

Попутно просматриваю бумаги, доставшиеся мне в наследство от Сан Саныча. В самом начале лежат деньги — видно, что он выгреб все купюры из кошелька. Немного, несколько тысяч, но бедному вору — все впору.

Дальше записка, написанная его аккуратным писарским почерком:

«Итак, зомби.

Что известно: в отличие от фильмов, это реально.

Особый интерес:

1) что за возбудитель — пока неясно;

2) пути передачи — точно, что со слюной при укусе, возможно, что и при попадании крови или слюны на слизистые (глаза). Другие пути передачи неясны — не видел;

3) физиология зомби, срок жизни — неизвестен, хотя тут ясно, что вроде идет разложение, просто обязано идти; вопрос, как разлагаются живые мертвецы, неясен, иначе была б надежда, что при разложении, как положено нормальным мертвецам, они через год скелетируются и саморазвалятся. Также важен вопрос: как реагируют на холод и прочие погодные явления. По идее, как холоднокровные, должны на морозе замедляться;

4) функции восприятия — видят, чувствуют запах и слышат, возможно, что есть и какие-то сверхъестественные возможности чутья;