Дина Оттом - Двери в полночь Страница 6

— Хм, — задумчиво протянул он, продолжая потирать подбородок и не отрывая от меня взгляда. — Сколько времени прошло?

— Три недели, — Оскар склонил голову набок.

— И как?

— Уже.

— Любопытно. Насколько?

— Процентов на 5 пока что.

— Хм… Конституция…

— Думаю, не конечна.

Я чувствовала себя как корова на рынке.

— Может быть, вы мне что-нибудь объясните? — нерешительно спросила я. На решительно не хватило… решимости.

— Вытяни руки вперед и растопырь пальцы, — приказал Шеф. — Как будто я на приеме у невропатолога.

Я повиновалась.

— А, — он вдруг обрадовался, я не смогла понять чему, — смотри-ка! Не, уже 7!

— Да? — Оскар был честно удивлен. — Однако, шустро.

— Свидетельства? — спросил Шеф, отвернулся от меня и, не глядя, указал рукой на одно из кресел. Я предпочла сесть.

— Никаких. Только последствия.

Больше всего мне было интересно, что они обсуждали. Понять что-то из обрывков фраз было совершенно невозможно, однако по манере разговора было ясно, что они знакомы и работают вместе уже очень давно.

— Идеи?

— Вывихи — крылья. Ноги — видимо когти, ими и атаковала, скорее всего…

— Птица? — поднял брови Шеф.

Вот тут я окончательно перестала что-либо понимать. Какие крылья? Какие когти? Какая птица? Кто атаковал?! В голове всплыл почему-то образ атакующей курицы. Я начинала злиться.

— Слушайте, может быть, вы мне все-таки объясните, что происходит?!

Они разом посмотрели на меня, как будто совсем забыли о моем существовании, потом переглянулись. Шеф улыбнулся и сделал приглашающий жест Оскару. Тот сморщил нос. Шеф засмеялся и, перегнувшись через стол назад, вытащил из ящика трубку. Такую обычно курят очень крутые и очень пузатые начальники. Рядом с его юной физиономией она смотрелась несколько смешно. Но ему шла.

— Видишь ли, — Оскар сделал паузу, — нам сейчас как раз предстоит тот серьезный разговор, который я пытался завести с тобой еще в больнице. Скажи, как ты себе представляешь устройство нашего мира?

Вопрос как-то совершенно застал меня врасплох.

— Наш мир?.. — переспросила я, стараясь собраться с мыслями. — Ну… Планета, континенты, страны, города…

Эти двое дружно засмеялись. Заразы.

— Я немного не о том, — улыбнулся Оскар, и я невольно залюбовалась им в этот момент. Желтые глаза смеялись, белые зубы еще больше оттеняли смуглую кожу. — Кто живет в нашем мире?

— Люди, — я недоуменно посмотрела на него и на Шефа. Последний только посмеивался, храня молчание и зажав в зубах трубку. По кабинету полз запах яблочного табака. — Или вы о чем? Я что-то не понимаю.

Оскар вздохнул, словно общался с тупой первоклассницей.

— Я знаю, твоя мать изучала мифы Европы. Что ты думаешь по этому поводу?

— А откуда вы?.. — начала было спрашивать я, но Оскар махнул на меня ладонью:

— Потом. Что ты думаешь?

Я задумалась, изучая оптимистичную пальму в углу. На самом деле я никогда не думала всерьез над этим. Мифология была частью маминой жизни, той, до катастрофы, которую она практически не помнила и не хотела вспоминать.

— Я думаю, — наконец выдавила я, — что дыма без огня не бывает. Но я слишком мало знаю, чтобы строить какие-то теории.

Оскар улыбнулся.

— То есть ты допускаешь, что оборотни, вампиры, духи и прочая и прочая существуют?

— Ну, скорее, существовали. Трудно представить оборотня в современном мире, в джинсах и футболке, — я беспомощно улыбнулась.

Шеф на столе прыснул под нос и подавился дымом. Оскар вздохнул и устало потер переносицу.

— Черна, прости меня за то, что я сейчас скажу. Я точно знаю, что однажды ты меня поймешь: я ужасно устал, и у нас совершенно нет времени.

Я недоуменно воззрилась на него. О чем это он? Что он мне сейчас такое скажет, что мне придется его прощать?

— Оборотни существуют. И сейчас тоже. И даже сейчас больше, чем когда-либо — спасибо цивилизации и прогрессу.

У… дядя, вам тоже в больницу.

— И я — один из них.

Точно, в больницу. Надо делать ноги.

— И ты — тоже.

Ой.

5

Головой я понимала всю абсурдность его заявления, но что-то внутри меня взвыло от радости и сделало тройное сальто. Оборотень! Сильный, независимый и наконец-то — не такой как все! Однако ликование длилось всего пару секунд: голос разума безжалостно его задушил.

Я с сожалением посмотрела на Оскара, а затем и на его загадочного Шефа. Я больше их никогда не увижу: тут явно секта, надо сматывать удочки с максимальной скоростью. Жаль, они такие… Я не могла подобрать слово, но рядом с этими людьми хотелось работать.

— Я бы с удовольствием вам поверила. И была бы безумно рада, если бы ваши слова оказались правдой, но вы сами-то понимаете, что говорите?

Оскар устало вздохнул и прикрыл глаза. И хотя внешних проявлений усталости на нем заметно не было, мне вдруг стало ужасно неудобно перед ним. Что бы он там ни говорил, он искренне в это верил. А тут я — упрямая как стадо ослиц.

— Черна, я говорю правду, какой бы удивительной она ни была. С вами уже происходят странные вещи, и происходят несколько быстрее, чем обычно. У нас нет времени на подготовку вашей психики к новой жизни. К вашей новой жизни.

Мне отчаянно хотелось ему верить. Эта новая жизнь явно предполагала связь с этим странным местом и… с ним. Я в замешательстве закусила губу.

— Вы меня простите, если я попрошу доказательств?

— Люди! — Они сказали это хором с такой непередаваемой интонацией, что мне мгновенно стало стыдно за весь род человеческий.

— Если вам недостаточно того, что вы оказались за балконом… Что ж, будь по-вашему, — Оскар встал и задумчиво огляделся вокруг.

— Оскар, не надо! — Шеф поспешно отошел за стол. — Я тебя, конечно, люблю, но не надо. Не у меня. У тебя свой кабинет есть. Вот его и громи. Он под это рассчитан.

Оскар ухмыльнулся половинкой рта и, махнув мне, чтобы шла за ним, вышел из кабинета.

Дверь была точно такая же. На этот раз я успела скользнуть взглядом по табличке: простым шрифтом было выведено только его имя — ни должности, ни чего бы то ни было еще. Как будто это имя говорило само за себя. Внутри же все оказалось совершенно иначе, чем у Шефа. Стены покрашены в темно-синий цвет, сам кабинет больше раза в четыре. У стены располагался довольно большой круглый стол, окруженный массивными стульями. Они будто вышли из сказки про Машу и медведей и явно предназначались для медведя-папы.

— Сядьте.

Я послушно залезла на один из стульев, с трудом отодвинув его. Забравшись наверх, я поняла, что могу болтать ногами в воздухе, как в детстве.