Гай Смит - Кукла маниту Страница 6

К вечеру трескотня мотоциклов обещала заглушить ярмарочный гул; с каждым часом все ярче проявлялась враждебность двух группировок рокеров. Синоптики обещали переменчивую погоду до вторника, но пока их предсказание не сбывалось. Словно предчувствуя беду, солнце спешило укрыться за холмами.

Драка — а последние часы чудом прошли без конфликтов — началась в сумерках. Для большинства курортников все рокеры были на одно лицо, только рассмотрев пришельцев поближе, можно было распознать две враждующие группировки. Черепа и скрещенные кости на обоих рукавах отличали братьев ист-лондонского ордена — они большей частью стояли на удаленной от моря стороне Променада, некоторые бродили по ярмарке. Гладиаторы, с одной-единственной «мертвой головой» на спине, приехали первыми, но через час оказались в меньшинстве, и поневоле сбились в безликую толпу. «Крутые» Ангелы Ада считали их «чайниками», жалкими подражателями, и намеревались разделаться с ними, а после заняться жителями и гостями городка. И ярмаркой.

Атаманом Ангелов был Жирный Чипс, его воля считалась законом. Он приехал издалека, в конце пути дроссель его «БСА» начал барахлить, и пришлось передать мотоцикл одному из подручных. Он сплюнул на присыпанный песком бетон и растер плевок подошвой, подумав, что начинать надо, как обычно, с пивной. Хорошенько вмазать, завестись, а потом…

Но замыслу перекормленного двадцатилетнего юнца не суждено было сбыться. Что-то мягкое, приторно пахнущее ударило его в лицо, залепив глаза и нос. Он попытался протереть глаза, но пальцы увязли в густой и клейкой пене. Он не видел ничего, кроме розовой пелены. Даже его яростный рев был приглушен слоем сахарной ваты.

— Ой! Извините, пожалуйста!

Наконец он разглядел женщину лет тридцати — типичную домохозяйку из пригорода. Увидел страх на ее чопорном лице. СТРАХ! И ОТВРАЩЕНИЕ!

— Я не хотела!

Конечно, не хотела — ей бы не хватило смелости швырнуть в рожу Чипса сахарную вату, купленную для сынишки, противного щенка. Показывая пальчиком на физиономию рокера, мальчишка хныкал, будто надеялся, что мамаша соберет вату и скормит ему с ладони.

— Мамочка! Ы-ы-ы…

— Успокойся, маленький! Сейчас мамочка купит новую ватку…

Сквозь красную пелену (в буквальном смысле) Жирный Чипс таращился на людей, принадлежащих к самому ненавидимому им классу. Как он презирал этих слизняков, этих белоручек, не способных постоять за себя, прячущихся за широкую спину закона, ежедневно ходящих в церковь и кичащихся этим! Он даже не полез в карман за смазанной машинным маслом мотоциклетной цепью. Злоба распирала его, искала выход. Надо немедленно въехать в эту самодовольно-трусливую морду!

Утяжеленный мышцами и салом кулак метнулся вперед. Женщина поняла, что сейчас произойдет, но была слишком испугана, чтобы закричать или увернуться. Удар пришелся в цель — Чипс почувствовал, как треснула кость, но за ярмарочным шумом не расслышал хруста. Опуская кулак, он увидел запрокинутое лицо с расплющенным носом, залитым кровью ртом и зубом, висящим над нижней губой на единственном корешке. Он протер глаза левым рукавом, зная, что это только начало: сейчас кипящая ярость вырвется на свободу, и ничего другого ему не нужно. Он снова замахнулся, но в этот миг его жертва опустилась на колени, а затем ничком рухнула на бетон. Жирный Чипс огляделся — кому бы врезать? — и увидел ребенка. Мальчик лет восьми, не более, стоял к нему ближе всех. От пинка в солнечное сплетение он отлетел и ударился спиной о лоток с закусками.

Малыш сложился пополам, потом резко выпрямился, прогнулся назад, судорожно шаря по телу ручонками, словно не понимая, куда его ударили. Он повернулся, и Чипс увидел страшный результат своего удара — что-то острое, должно быть, торчащий из лотка гвоздь, вонзился в позвоночник сквозь теннисную майку, искалечив, наверное, ребенка на всю жизнь.

Сделав два шага вперед, мальчик упал и скорчился. Чипс подошел, неосознанно, инстинктивно поставил на спину ногу в сапоге с металлическими набойками и поддел носком выпирающий из раны позвонок.

Отвернувшись, Жирный Чипс снова провел рукавом по глазам, стирая клейкую массу. Мать и сын неподвижно лежали позади; атаман рокеров высматривал отца. Кругом уже дрались. Кто-то дешевой крикетной битой отмахивался от двоих Ангелов, но вскоре упал, избитый тяжелыми цепями. Еще двое подручных Чипса развлекались с несовершеннолетней девчонкой в бикини — один заломил ей руки за спину, другой срывал купальник. Она отчаянно сопротивлялась, пока Ангел не раздвинул брыкающиеся ноги в не ударил ее снизу ладонью в подбородок. Девушка закатила глаза, и тот, что стоял позади, отступил на шаг, позволяя ей мешком осесть на землю.

Публика разбегалась, торговцы торопливо опускали жалюзи ларьков. Но музыка не умолкала ни на секунду, голос Джин Питни вещал с заезженной пластинки начала шестидесятых:

«Oh, I wanna live my life away…»[1] Окровавленная женщина, сидя на бетоне, пыталась поднять бесчувственное тельце сына. Она рыдала и звала на помощь, но никто не слышал ее. Никто, кроме Жирного Чипса.

Ухмыляясь в бороду, он посмотрел вниз и отвел ногу для пинка. Слабая рука, которой женщина пыталась защититься, сломалась, как бальсовый прут. Стальной носок вонзился в живот, размозжив эмбрион, о чьем существовании нельзя было догадаться по фигуре матери. Впрочем, если бы Чипс и знал, что обрывает жизнь младенца задолго до ее начала, его бы это не остановило.

Конец песни был заглушен пронзительным воем: «бии-боо, бии-боо». Замелькали синие огни, сквозь толпу зевак прорывались машины и мотоциклы, пробирались люди в форменных дождевиках и шлемах. Забыв перед лицом общего врага о своей распре. Ангелы и Гладиаторы ринулись к морю. В округе хватало местечек, где они могли укрыться, к тому же большинство рокеров намеревалось ночевать на пляже.

Полиция их не задерживала — немногочисленный спецотряд опасался хватать тигра за хвост. Кругом тьма-тьмущая молодцов в хлопчатобумажных куртках, поди докажи, что тот или иной участвовал в драке. Брать их всем скопом — напрасная трата денег налогоплательщиков, все равно девяносто пять процентов хулиганов придется отпустить за отсутствием улик, а остальные отделаются небольшими штрафами. Удалось их разнять, и то хорошо. А завтрашний день принесет полиции новые проблемы.

Оглядевшись и обнаружив трех пострадавших, старший инспектор вызвал по радио «скорую помощь». Пока она добирается, его люди сделают для раненых все возможное, а сам он тем временем попытается выпросить подкрепление.

Он знал, что скоро начнется серьезная заварушка. Собственно, уже началась.