Сергей Волков - Генератор Страница 6

Попадаю. В ногу. На светлой ткани брюк расплывается темное пятно. Некроб не обращает на рану никакого внимание. Красный шарик вьется над ним, словно поплавок. И тут нога подламывается и он падает на асфальт. Падает – и поднимается, опираясь на колено.

И вот когда это существо принимается ковылять к «Газону» на коленях, мне становится страшно. Так страшно, что я крепко вжимаю приклад в плечо и начинаю стрелять, точно пытаясь отгородиться от некроба веером пуль.

– Отставить!! – орет Пархоменко. – Ты что, озверел?! Патроны надо беречь.

Я киваю, опускаю пулемет на теплый металл бочки. У меня дрожат руки. Некроб, изрешеченный пулями, копошится на асфальте, пытаясь ползти в нашу сторону. Молоковозка трогается с места.

Как говорится, с почином…

6

На площади, под огромным плакатом, изображающим счастливых детей, выпускающих в небо белого голубы, под буквами «Мир! Труд! Май!» бродит толстый человек без головы. Черт, не человек, не человек!

Некроб.

Повсюду валяются брошенные транспортны, флаги, бумажные цветы, портреты руководителей партии и правительства. Наш «Газон» наезжает на лицо Андропова и под колесом с хрустом ломается деревянный держак.

Но я не смотрю, что стало с портером нового Генерального секретаря ЦК КПСС. Я смотрю на руку. На женскую пухлую руку с изящными золотыми часиками, украшающими запястье. Она оторвана в районе предплечья. Пальцы с алым лаком на ухоженных ногтях впиваются в асфальт и подтягивают руку за собой. Конечность ползет, оставляя мокрый след.

Не могу сдержать тошноту. Желудок скручивает и я едва не роняю пулемет, согнувшись пополам в рвотных судорогах.

«Газон» глохнет у здания Дома культуры и техники. Кончился бензин. Некробы бросаются на нас внезапно – и со всех сторон. Несомненно, у них остались какие-то крохи разума. Движения тварей осмыслены, они рвутся к нам, стараясь как можно быстрее сократить дистанцию, чтобы вступить в рукопашную, где у нас не будет шансов. Мы стреляем, а точнее – беспорядочно палим, не жалея патронов. Плотный огонь отбрасывает некробов. Не менее десятка их с разнесенными пулями головами бестолково бродит по площади, натыкаясь друг на друга, остальные прячутся за высоким крыльцом ДК.

– Военкомат там! – хрипит майор, утирая выступивший на лбу пот.

Неожиданно над притихшим Средневолжском разносится строгий женский голос:

– Граждане! Внимание! Просим вас по возможности оставаться на рабочих местах и по месту жительства, включив все средства оповещения, а именно – радиоточки, радиоприемники, телевизионные приемники. В ближайшее время будет передаваться важное сообщение. Повторяю! Граждане! Внимание! Просим вас…

Голос, усиленный установленными на крышах домов динамиками, бьет по ушам.

– Что за… – вертя головой, бормочет Пархоменко.

Военком бледнеет.

– Это запись. По системе гражданской обороны передается.

– Кто включил? Откуда? – дергает майора за рукав Боровиков.

– Ефрейтор Цыплакова… – шепчет военком. – У нее ключи, доступ. Значит, она в здании, на узле связи.

– А энергия? Электричество откуда?

– У «ГрОба» свой генератор, он в бомбоубежище под исполкомом. Запускается автоматически. Из военкомата можно только подать команду на включение и трансляцию. Но как она прошла? Как?!

Ответить майору никто не успевает – из подъезда ближайшего дома вываливается группа некробов, человек… нет, не человек, а особей, созданий, существ, тварей, в конце концов! – так вот, вываливается тварей семь-восемь. Они бегут к нам, вытянув руки. Вновь начинается пальба. Пороховой дым стелится над асфальтом. Измочалив некробов, мы оставляем их дергающиеся, залитые сукровицей тела и бежим через двор дальше.

7

Трехэтажно здание военкомата высится за уютным сквериком, залитым солнцем. Молодая листва шелестит на ветру. Ворота с неизменными красными звездами распахнуты. Во дворе – ни души.

В подворотне слышатся какие-то звуки – то ли рычание, то ли хрип.

– Все, пацаны, – бьет ладонью по прикладу автомата Пархоменко, – мелодрама закончилась, начался вестерн!

Некробы прут из подворотни. Их – сотни. Нечего и думать противостоять такой массе тварей. Бежим к воротам.

– Закрывай! – командует Боровиков. Мы с Галиуллиным смыкаем тяжелые створки.

– Где вход в подвал? – спрашивает у майора Пархоменко.

– За мной! – машет автоматом военком.

Неприятный сюрприз ожидает в фойе. Едва мы входим, как некробы бросаются на нас с лестницы. Я даю длинную очередь в упор, пули с омерзительным чавканьем пробивают плоть некробов, скалывая штукатурку на стенах. Другие тоже стреляют, но остановить атаку тварей мы не можем – и отступаем в коридор.

И тут до нас доносится отчаянный женский крик:

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!! Пожалуйста!

– Это Цыплакова, – говорит военком. – В комнате связи двойные железные двери.

– Где вход в подвал?! – дергает его за рукав Боровиков.

– Чтобы пройти, надо попасть на лестницу. В подвал – вниз, в узел связи – наверх.

– Ясно. Будем пробиваться. Сержант! – подполковник тычет грязным пальцем в сторону надвигающихся некробов. – Попробуй…

– У меня патронов осталось – полрожка, – сообщаю Боровикову. Он мрачнеет.

– Давайте в первый отдел, – предлагает военком. – Там тоже двери что надо. Отсидимся, подумаем, как быть.

И вздувая жилы на шее, вдруг орет так, что у меня закладывает уши:

– Зина!! Не выходи, слышишь! Ни в коем случае не выходи!

Голос майора раскатывается по всему зданию. Некробы в ответ поднимают жуткий вой. Спустя какое-то время сверху доносится:

– Я поняла! Поняла!

…Оббитая железом дверь и сваренная из ребристой арматуры решетка отделяют нас от коридора. Некробы бьются в металл, царапают его ногтями. Мы сидим на полу. Столами, стульями, двумя сейфами завалены окна. Там тоже есть решетки, но лучше подстраховаться. Некробы уже разбили стекла и теперь мы отчетливо слышим их хриплое ворчание. Все понимают, что положение наше аховое. В сущности, наша смерть – всего лишь дело времени. У нас нет еды, воды и мало патронов. К генератору не прорваться. Отважная девушка Зина Цыплакова тоже обречена.

Пархоменко, глотнув коньяка, передает бутылку по кругу, закуривает «беломорину» и смотрит на Боровикова.

– Слышь, дорогой товарищ подполковник, ты бы хоть рассказал нам напоследок, откуда вся эта дрянь?

Боровиков угрюмо сопит. Галиуллин подтягивает к себе автомат – ему явно не понравился фамильярный тон Пархоменко. Военком неожиданно поддерживает капитана:

– В самом деле, товарищ подполковник! Обидно умирать вот так, в неведении. Все равно мы никому ничего не расскажем.

Некробы рвут решетку. В дверь бьют чем-то тяжелым.