Виталий Вавикин - Суккубус Страница 6

– Откуда ты узнала мой адрес? – спросил он, вспомнил, что адрес был написан на конверте, который она вернула ему днем, и махнул рукой.

– Я не вовремя, да? – Кэнди поджала губы. Рем посмотрел на часы и пробормотал что-то невнятное.

– Простите меня, – сказала Кэнди. – Просто я… я…

Ее губы задрожали, и она заплакала. Рем отложил полотенце и обнял ее за плечи. От выкрашенных в рыжий цвет волос пахло сигаретным дымом и лаком для укладки. Кэнди попыталась взять себя в руки, открыла сумочку, достала носовой платок, высморкалась, но тут же снова разревелась.

– Я так хотела вырастить пару ребятишек… Так хотела…

Рем уложил ее на кровать.

– Нет! – Кэнди вцепилась ему в руку. – Не уходите!

Рем вздохнул и лег рядом. Свернувшись калачиком, Кэнди прижалась к нему, тихо всхлипывая.

– Поплачь, – сказал Рем, поглаживая ее по голове. – Поплачь…

Он закрыл глаза, позволяя Морфею забрать себя в безмолвное царство. Страна без грез. Без звуков. И жители ее без глаз и ушей. И Рем один из них. Каждую ночь.

– Все, кого ты любишь, умрут.

Что это? Кто нарушил это божественное безмолвие?

– Ты никого не сможешь спасти, святоша!

– Нет! – Рем пытался разлепить веки. – Проваливай из моего сна!

Красный песок обжигал обнаженные ступни. Высохшая земля уходила за горизонт.

– Где я?

– Там, где тебя ждут.

Рем обернулся. Выжженная солнцем земля круто поднималась вверх, и там, на горе, ее протыкал десяток деревянных крестов. Распятые на них люди были еще живы. Черный ворон, прыгая с креста на крест, каркнул и продолжил трапезу. Рем всматривался в измученные лица людей. Он не знал их. Нет! Не мог. Не хотел.

– Там есть и твой крест, – услышал Рем. – И он ждет тебя.

Пустующий крест одиноко стоял среди других крестов. Такой же деревянный. Такой же безучастный ко всему, что происходит вокруг. Немощный старик, вытянув кровоточащие руки, спотыкаясь, шел к Рему. Его глазницы были пусты. Лицо обезображено клювом ворона.

– Отец? – соленые слезы обожгли Рему сухие щеки.

– Все умирают, святоша. И все приходят сюда.

– Нет.

– Нет?

Тяжело взмахнув крыльями, ворон поднялся в небо. Горячий воздух понес Рема прочь от крестов. Маленький мальчик с растрепанными черными волосами сидел на растрескавшейся земле.

– Его глаза все еще видят, святоша.

– Нет!

Рем позвал мальчишку, но тот не услышал. И тогда Рем побежал к нему. Раскаленный воздух дрожал. Круживший в небе ворон тревожно каркал.

– Беги, святоша. Беги так быстро, как ты еще никогда не бегал.

Но ребенок не приближался. Наоборот. Его крохотная фигурка удалялась. И чем быстрее бежал Рем, тем дальше становился от него мальчик.

– Черт! – Рем ненавидел свою беспомощность. – Дьявол! Будь оно проклято!

Он остановился. Пустыня задрожала, превращаясь в песчаную бурю.

– Решай, святоша…

Языки пламени охватили деревянные кресты и висевших на них людей. Рем слышал крики. Чувствовал запах горящей плоти.

– Мааамааа! – закричал ребенок.

Воздушный вихрь подхватил Рема и понес куда-то прочь.

– Не забывай, святоша, твое место здесь!

Ураган разорвал ворона, превратив в кровавое месиво. Перья и мясо наполнили Рему рот. Он задыхался… Нет, это он превратился в кровавое месиво, а ворон, пытаясь проглотить слишком большой кусок, поперхнулся и теперь не мог отрыгнуть его.

– Маааамааа!

– Все умрут, святоша. Все!

И Рем проснулся.

Он высвободился из объятий Кэнди и поднялся на ноги. Предрассветный туман, извиваясь, стелился по земле. Рем запахнул пальто. Три мексиканца в национальных костюмах и в изрядном подпитии бренчали на гитарах, занимая автобусную остановку. Увидев священника, они приложили указательные пальцы к своим широкополым шляпам и склонили головы.

«Есть ли ангел-хранитель, который спасет нас от этого безумия, – думал Рем. – Или же нет? Что если вслед за материальными благами мы можем потерять и свои бессмертные души? А? Святая вода не помогает. Освященные свечи в день сретения Господня и вербные ветви тоже. Можно лишь ослабить власть бесов, но они всегда возвращаются с новыми силами. Так и на кого же снизойдет милость святых ангелов? В чьи руки будет вложен меч для отмщения злым и воздания добрым? Прав ли Иова? Был ли Стадлина настоящим колдуном или очередной подделкой? А ведьмы в Равенсбруке? Оберегут ли травы и молитвы детей в колыбели? Придет ли ангел, оскопив нас и избавив от плотских влечений? Или же это будет сон, в котором нам, как Илии, явившиеся ангелы отрежут яйца?»

Улыбчивые мексиканцы продолжали бренчать на гитарах. Одинокий прохожий, мужчина, остановился недалеко от Рема и приветственно кивнул. Подъехал автобус. Молодая девушка вышла из открывшейся двери, потянулась и, увидев стоявшего рядом с Ремом мужчину, бросилась в его объятия. Дочь? Нет – слишком страстные поцелуи. Водитель автобуса достал из багажного отделения чемодан девушки и негромко кашлянул. Она обернулась, пытаясь вытащить из брюк мужчины свою руку, и сказала «спасибо». Мексиканцы загоготали и затянули какие-то дифирамбы влюбленным на своем языке. Под эти звуки девушка, оставив попытки освободить руку, снова утонула в крепких мужских объятиях.

– Доброго утра, святой отец, – кивнул Рему смущенный водитель.

– Доброго. – Рем поднялся следом за ним в автобус. – Могу я купить у вас билет?

– Можете, – водитель расплылся в дружелюбной улыбке. – Подобные вам пассажиры всегда как бальзам на душу. Вам до какого города?

– А какой город последний в вашем маршруте?

– Как же это? – нахмурился водитель. – Вы не знаете, куда вам надо?

– Нет.

– Нет, – задумчиво протянул водитель, но потом вновь просиял. – А! Понятно! Пути Господни неисповедимы. Верно, святой отец?

Рем кивнул, расплатился за билет и занял свободное место. Мексиканцы на остановке сняли сомбреро, провожая автобус. Один из них сделал шаг вперед, оказавшись рядом с окном Рема, и помахал рукой.

– Все умрут, – произнесли его губы.

Автобус затарахтел, трогаясь с места. Вскочив на ноги, Рем побежал к заднему окну, чтобы еще раз посмотреть на мексиканцев. Сидя на остановке, они бренчали на гитарах.

– Сердце царево в руке божией, – прошептал Рем. – Сердце царево в руке божией.

Он вернулся на свое место. Страх. Все умрут. Нет. «Черт не может видеть мыслей, – думал Рем. – Не все наши злые мысли возбуждаются чертом; они время от времени подымаются из движений нашей свободной воли. Любовь и ненависть – это то, что в нашей душе, а заглянуть в душу может лишь тот, кто ее создал. Черту остается лишь злоба и скверна. Но и не все грехи совершаются по наущению черта. Некоторые из них проистекают из свободной воли и плотской испорченности. Если бы черта и не было, люди все равно имели бы стремление к пище и любовным наслаждениям. Злоупотребления этим происходят главным образом из-за испорченности природы человеческой».