Стивен Кинг - ОНО Страница 60

Кендускеаг бежала через центр Барренса. Город разросся к северо-востоку и на обоих ее берегах, и единственно, что осталось от города в Барренсе, была насосная станция Дерри (муниципальная станция по очистке сточных вод) и городская свалка. С воздуха Барренс выглядел, как большой зеленый кинжал, указывающий на центр города.

Для Бена вся эта география, соединенная с геологией, сводилась к тому, что он знал: на правом берегу не было домов — земля там отступила. Шаткое, окрашенное в белый цвет ограждение, высотой до пояса, тянулось вдоль тротуара в целях предосторожности. Он едва-едва слышал бегущую воду; она была звуковым аккомпанементом его разыгравшейся фантазии.

Он остановился и посмотрел на Барренс, все еще представляя ее глаза, свежий запах ее волос.

Кендускеаг поблескивала через разрывы в густой листве. Ребята говорили, что в это время года там были москиты — большие, как воробьи; другие говорили, что и приближаться к реке опасно — там оползень. Бен не верил в москитов, но оползень пугал его.

Чуть левее он увидел стаю кружащихся и ныряющих чаек: свалка. До него слабо доходил их крик. Через дорогу он видел Дерри Хайте и низкие крыши домов Старого мыса, близко подходивших к Барренсу. Справа от Старого мыса — толстый белый палец, указующий в небо — высилась водонапорная башня Дерри. Прямо под ней из земли торчала ржавая водопропускная труба, из которой обесцвеченная вода лилась с холма в мерцающий маленький проток, исчезавший в гуще деревьев и кустарников.

Дивная фантазия Бена о Беверли вдруг была прервана самым зловещим образом: что, если мертвая рука покажется из водопроводной трубы прямо сейчас, прямо в эту секунду, пока он смотрит туда? А когда он повернется, чтобы позвонить в полицию, то увидит там клоуна? Смешного клоуна в мешковатом костюме с большими оранжевыми пуговицами-помпонами? Предположим…

На плечо Бена упала рука, и он вскрикнул.

Раздался смех. Он повернулся, прижавшись к белой ограде отделяющей безопасный тротуар Канзас-стрит от дикого неистового Барренса (перила чуть слышно скрипнули), и увидел стоявших там Генри Бауэрса, Белча Хаггинса и Виктора Крисса.

— Привет, Титьки, — сказал Генри.

— Чего вы хотите? — спросил Бен, стараясь, чтобы голос звучал смело.

— Я хочу избить тебя, — сказал Генри. Он, по-видимому, трезво, даже серьезно, рассматривал эту перспективу. Но вот глаза его сверкнули. — Я научу тебя кое-чему, Титьки. Ты не будешь возражать? Ведь ты любишь выучивать новое, а?

Он потянулся к Бену. Бен ускользнул.

— Держите его, ребята.

Белч и Виктор схватили Бена за руки. Он пронзительно закричал. Это был трусливый крик, кроличий, слабый, но он ничего не мог поделать. «Пожалуйста, Господи, не дай им заставить меня кричать и не дай им разбить мои часы», — мешались мысли в голове у Бена. Он не знал, разобьют ли они его часы, но он был вполне уверен, что закричит. Он был совершенно уверен, что закричит и будет долго кричать, до тех пор, пока они с ним не покончат.

— Ого, он вопит как свинья, — сказал Виктор, скрутив запястье Бена. — Он вопит как свинья?

— Да, конечно, — хихикнул Белч.

Бен дернулся сначала в одну сторону, потом в другую. Белч и Виктор как бы давали ему возможность улизнуть, а потом хватали его.

Генри схватил Бена за перед свитера и задрал его вверх, обнажив живот. Он нависал над ремнем.

— Посмотрите-ка на это брюхо! — крикнул Генри с удивлением и отвращением. — Бог ты мой!

Виктор и Белч громко засмеялись. Бен дико озирался в поисках помощи. Но никого не было видно. Позади него, внизу, в Барренсе, дремали сверчки и кричали чайки.

— Лучше прекратите! — сказал он. Он еще не ревел, но был близок к этому. — Лучше прекратите или…

— Или что? — спросил Генри, как будто искренне заинтересовавшись. — Или что, а?

Бен вдруг обнаружил, что он думает о Бродерике Крофорде, который играл Дэна Мэттьюза в «Патруле на шоссе», — тот ублюдок был низкий, подлый, изгалялся над всеми, а потом, небось, слезами заливался. Дэн Мэттьюз избил бы ремнем этих парней прямо через ограду, на насыпи, вдрызг.

— Ох, мальчик, посмотрите-ка, малыш! — фыркнул Виктор. Белч присоединился к нему. Генри усмехнулся, но взгляд у него был все такой же серьезный, размышляющий, почти что грустный. И этот взгляд напугал Бена. Он понял, что его, возможно, не просто изобьют.

Как бы для подтверждения этой мысли Генри полез в карман своих джинсов и вытащил оттуда нож-пилку.

Бена охватил ужас. Генри слегка подпилил его тело с двух сторон, и он резко подался вперед. В какой-то момент Бен подумал, что сможет убежать. Он обливался потом, и мальчики, державшие его за руки, с трудом с ним справлялись. Белч сумел ухватить его правое запястье, но не крепко. От Виктора удалось освободиться. Еще рывок…

Но тут Генри подошел вплотную и толкнул его. Бен отлетел назад. На этот раз ограда скрипнула громче, и он почувствовал, что она слегка подалась под его весом. Бенч и Виктор снова схватили его.

— Теперь держите его, — сказал Генри, — слышите меня?

— Да, Генри, — сказал Белч. В голосе у него послышалось некоторое беспокойство. — Он не убежит, не волнуйся.

Генри подошел вплотную, его плоский живот почти коснулся живота Бена. Бен смотрел на него широко открытыми глазами, слезы беспомощно текли из них. «Пойман! Я пойман!» — кричало что-то в его сознании. Он пытался прекратить эти стенания, совершенно не дававшие ему думать, но ничего не получалось. Пойман! Пойман! Пойман!

Генри вытащил нож — длинный, широкий, с его именем на лезвии. Кончик ножа блеснул в дневном солнечном свете.

— Я сейчас буду испытывать тебя, — сказал Генри тем же задумчивым тоном. — Наступили экзамены, и тебе лучше быть готовым.

Бен заплакал. Его сердце бешено колотилось в груди. Из носа текли сопли и собирались на верхней губе. У ног валялись библиотечные книги. Генри наступил на «Бульдозер», посмотрел вниз и черным саперным ботинком отшвырнул книги в сточную канаву.

— Вот первый вопрос на экзамене, Титьки. Когда кто-нибудь скажет во время выпускных экзаменов «Дай мне списать», что ты должен ответить?

— Да! — немедленно воскликнул Бен. — Я скажу да! Конечно! О'кей! Списывай, что хочешь!

Кончик ножа прошел два дюйма воздуха и уперся в живот Бена. Он был холодный, как поднос с кубиками льда, только что вынутый из холодильника. Бен втянул живот. На миг мир почернел. Рот Генри двигался, но Бен не понимал, что он говорит. Генри был как телевизор с выключенным звуком, и мир плыл… плыл…

«Не смей размякать! — кричал панический голос. — Если ты размякнешь, он может остервенеть и убить тебя!»