Людмила Сурская - Оборотень Страница 60

— Серж, — повернулась к нему Таня, — говорят она простолюдинка?

— Это так. Она дочь кузнеца. Но, обладая сокровищем, которым одарила её природа, я имею в виду красоту, сумела, дойдя до аристократических дверей, прорваться в них. Софи права, если б она не влюбилась, а только использовала Нельсона, как ступеньку, то пошла бы дальше…

— Но тогда бы не было сказки пронзившей время, и кто знает сколько ещё будут рассказывать о той любви, а была бы ещё одна мадам Помпадур.

Давно стекли оплавясь свечи. Они сидели до тех пор, пока не покрылись холодной чернотой угли. А уходить, от этого очага остывающего тепла с вспыхивающими ещё словно надежда выжить искорками, не хотелось. «А ведь кинь туда полено и всё оживёт!» — думала Таня.

Владимир заметив, что у беременной жены слипаются веки, подняв её на руки, распрощался. А Таня, получив свободу, притянув Сержа к себе, отправилась в путешествие безумных поцелуев. Кто-то сказал, что мужчина до венчания выпрашивает у дамы своего сердца поцелуй, а после его занимает совсем другое, а для неё наступает очередь просить его об этом. Но этой женщине, его жене, такой фокус не грозит. Кроме поцелуев ему ей нечего предложить. Интимная его жизнь будет протекать с камелиями. И сейчас ему лучше сидеть, целуясь с ней тут, нежели, лежать в постели. Она, прекратив, стесняться и отдаляться от него, провоцировала его на безумство. А такого он не мог себе позволить. Но сколько не сиди, а всю ночь не высидишь, подхватив её на руки, он понёс жену в опочивальню. «Это первая их реальная, приготовленная лично для них, совместная спальня. И она теперь взрослая, замужняя дама», — улыбалась Таня своим мыслям. Сбросив платье, и не без баловства освежившись, она забралась под толстое одеяло, которое, кажется, только заберись под него, придавит. В деревне живут по — другому. В углах везде иконы, перед образами тускло мигают лампады, чувствуется, их зажгли к приезду хозяйки. Печи все натопили тоже для них, а так, похоже, отапливается жарко только людская. И по старинке, для тепла, укрываются огромными, тяжёлыми одеялами. А вообще-то скучно, дремотно и однообразно тут жить, если б не любовь. Упав в холодную постель, визжа, торопила Сержа. А тот посмеиваясь задувал свечи. И дождавшись, перебралась к мужу, прижавшись к горячему телу.

— Какой ты горячий и только мой.

— Что ж ты мерзлячая то такая, — взял он её в свои объятия.

Получив головокружительный поцелуй, она пустилась в разговоры:

— Серж, что будет в такой глуши делать граф?

Обрадовавшись, что вопрос кончится этим, он принялся объясняться.

— Собирается лечить людей. Владимир учился немного на это.

— Неужели он не притворяется?

— Похоже, голубка моя, нет. Его эта глухомань нисколько не смущает. Предполагаю он даже рад ей. Им хорошо вдвоём.

— Нам тоже. Это только доказывает — любовь сильнее всего на свете.

— Цветочек мой, она ждёт ребёнка и их скоро будет трое. Ты тоже повзрослеешь, и женское начало возьмёт верх… К тому же ты очаровательная женщина, а вокруг достаточно красивых мужчин.

— До этого ещё далеко. Пока я эгоистична и хочу тебя только для себя. — Пощекотала она его крепкое тело и, краснея пустившись в его исследование, заявила со смехом. — К тому же с тобой проиграет любой самый раскрасивый.

Глава 26

Утром Тане показалось, что что-то не так, кажется, посветлело. Выскользнув из его объятий, она подошла к окну и радостно заверещала:

— Серёжа, да просыпайся ты соня! Серж, посмотри, какое чудо, выпал снег. Он выбелил всё, теперь видно далеко. Лес за окном не давит своей массой, а одно дерево, отделяя от другого, рисует привлекательную картину. А это что это?! Ах! это дополнительная прелестная картина, раскинувшаяся причудливым кружевом на снегу, сотканным птичьими лапками. Как жаль, что я пропустила снежный танец. Серж, это такое чудо, когда кружатся снежинки. «Надо же вот я здесь, в таком белом неземном царстве и снежная белая тишина окутала нас, забрав сразу в себя, как губка, всю тоску и отчаяние последнего дня. А наполнила душу вот этим кружащимся с высоты волшебным чудом, солнечным светом, льющимся с белого, белого неба на грешную землю и несущего ей волшебное умиротворение. Господи, мы так радуемся ему, так ждём к концу осени и, как хулим и гоним, когда стоит на пороге весна, что ж мы такие нетерпеливые и не благодарные-то». Вчера ей достаточно было его поцелуев, а сейчас хочется большего. Так уж видно устроен человек, ему всегда мало вчерашнего дня и он рвётся вперёд. К тому же она, умирая от счастья в его объятиях, всё же думала о папа. Как он перенёс её бегство и ослушание, не заболел ли? Ей совсем не хотелось вспоминать, что он чуть не сделал её несчастнейшей из женщин. Но всё это было вчера. А сегодня снег завалил вчерашний день, и ей стало намного легче, и она настроилась на светлое будущее.

— Танюша, что тебя там в такую рань подняло и свежо печи только растопили. Смотри, светик, застудишься. — Обнял он её стараясь согреть. — О, зима пожаловала, Добро пожаловать матушка! А я — то думаю, отчего ты скачешь так…

— Серж, как думаешь, что теперь с папа?

— Не знаю, — улыбнулся он, вспомнив дубину Митрича. — Пострадает не без того за своё «недоразумение», а там час покажет.

— Мне придётся отвечать за мой поступок перед ним и мама. — Весело заявила она.

— Нет уж! Вместе набедокурили, вместе и отвечать! Авось, не съедят они нас. — Чмокнул он её в макушку. — Ты же знаешь люди ведут себя по-разному… Не всех же казнят. Прощают.

Она прыснула со смеху, зарываясь поглубже в его руках. «У папеньки теперь короткие руки. Какое счастье, что Серж меня украл!» Долго возилась у зеркала. Он маячил позади её. Она видела, как муж посмеивается, как оживлён его взгляд, ей показалось, что у него игривое настроение, её даже осветил лучик надежды. И она, улыбаясь ему в зеркало, отпустила приставленную к ней горничную. Но это был мираж. Его красивая белозубая улыбка так и осталась всего лишь улыбкой. Завтрак проходил с деревенскими яствами. Тани нравилась стряпня молодой, румяной Евдокии. Подхватив Софью под руку, взволнованная Таня улучив первую же возможность поговорить с Софи наедине, хитро поглядывая в сторону мужа, увела к окну, увлекая какой-то интересующей её беседой.

— Как ты считаешь, о чём щебечут эти птички? — адресовал брату вопрос Серж.

— Непременно о нас.

— Ну да?!

— А ты как думал. Софи прожила с мужчиной больший срок, а твоя одну ночь, я полагаю ей это интересно, — хохотнул Владимир.

Серж смотрел на него без улыбки с холодным выражением. Даже эти невероятные слова внешне не вывели его из себя.