Сергей Головачёв - Приди и узри Страница 65

— А разве бог может ввести в искушение? — спросил его второй беркут, привыкший всё подвергать сомнению и дедуктивному анализу. — В искушение вводит совсем не бог.

— А кто?

— Тебе это, видимо, лучше знать! — взмахнул крыльями первый беркут, — от лукавого хочешь избавиться?

— Нет, — замотал головой Димон-А.

Беркут задал вопрос иначе:

— Значит, не хочешь избавиться от лукавого?

— Хочу! — заверил его Димон-А.

— А раз хочешь, значит, он в тебе сидит, — вывел умозаключение беркут и в очередной раз клюнул Димона-А в печень, — кто твой бог, признавайся!?

— А-а-а, — завопил Димон-А, — только не в печень!

Беркут уважил его просьбу и клюнул в почку.

— Кто твой бог? — подступил к нему другой беркут.

— Имя его произносить нельзя! — испуганно произнёс Димон-А, завалившись на бок.

— Ах, нельзя! — озверел первый беркут и клюнул его в левую ягодицу. — Значит, твой бог — дьявол!

И в этот момент — ба-бах! — Димона-А накрыла волна. На лице его появилась блаженная улыбка, которая, как маска, прилепилась к нему.

— О-о-о, — сладостно застонал Димон-А и подставил для удара правую ягодицу. — А теперь сюда… если можно, — с умоляющим видом попросил он другого беркута.

— Пожалуйста, — выполнил его просьбу другой беркут.

— Какие хорошие вы беркуты! — восхищённо произнёс Димон-А.

И тут его накрыла вторая волна, которая окончательно снесла ему крышу. Он вновь приподнялся и увидел у себя над головой два облачка, похожие на рыбок, плывущих в противоположные стороны.

— Беркуты! — тут же с воодушевлением воскликнул он и простёр к ним руки. — Наши доблестные защитники! Братья наши меньшие! Блин, как я вас всех люблю! Возлюбите же бога, как возлюбил его я!

— Какого именно бога? — вновь потребовал разъяснений второй беркут.

Димон-А с радостной улыбкой на лице принялся разъяснять:

— Не того бога, который, на самом деле, дьявол, а того дьявола, который, на самом деле, бог!

— Чёрт, я уже совсем запутался с тобой, — покачал головой второй беркут.

Димон-А же со счастливой улыбкой на лице продолжил:

— Именно он дал нам любовь! Самое прекрасное на свете это любовь! Любовь живёт в каждом из нас! Любовь помогает нам прощать! Нужно всех прощать! Я вас всех прощаю!

— Ты чё, совсем сдурел? — с недоумением покосился на него первый беркут.

Второй беркут почему-то махнул на него рукой:

— Да, ну его! Брось! Пошли отсюда! Видишь, он не в себе.

— Да, — согласился с ним первый беркут, — на сатанистов они вроде не похожи. Неувязочка вышла.

Беркуты покинули полуразрушенное здание бывшей пожарной части, сели в джип и уехали.

13. Наш человек

— А хотите увидеть, как Лысая гора выглядит из космоса? Вернее, крепость.

Гид включил планшет и показал экскурсантам снимок. Лысогорская крепость выглядела на нём как громадный распустившийся цветок с тремя чётко очерченными лепестками. Симметричные края других трёх лепестков были размыты.

— Как видите, крепость своей замысловатой формой чем-то напоминает шестиконечную звезду, рассечённую пополам.

— А почему одни концы у неё чёткие, а другие — нет? — спросила дама в роговых очках.

— Чётко очерченные лучи — это бастионы, которые встречали противника со стороны плато: остроугольный северный полубастион, рассечённый надвое, равноугольный центральный бастион и полигональный южный, самый большой из них. С противоположной стороны, где Лыбедь впадала в Днепр, находилась водная преграда. Высокие берега здесь сами по себе были неприступны, поэтому и надобность в постройке подобных бастионов отпала сама собой.

Если присмотреться, то можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности чётко читается печать Великого Зодчего — тайный масонский знак — графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.

Ножки гигантского циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник образовывали раньше русла рек, а сейчас две пересекающиеся под прямым углом автотрассы.

Заключённая между ними гексаграмма и есть искусственно созданные укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, вся Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть в которую не так-то просто.

Самый большой в Европе форт был построен сто сорок лет тому назад под руководством генерала Тотлебена. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает «мёртвая жизнь». После завершения работ Лысогорская крепость представляла собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.

План крепости держался в строгой тайне. Наказанием за его раскрытие была ссылка в Сибирь, в военное время — расстрел. Строители же форта, крепостные крестьяне, были утоплены в колодцах, которые сами же и построили.

Но крепость была здесь построена напрасно, она так никогда и не была использована в оборонных целях, за исключением нескольких месяцев в начале Великой отечественной войны. Напрасно здесь была расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки «дружеских» радиоголосов.

С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре их ожидает та же участь.

Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.

Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.

По тропинке вдоль берега выгоревшего дотла озера, со дна которого поднимались тонкие струйки дыма, бодро шагали два строителя нового мира в синих рабочих комбинезонах с белыми пластмассовыми касками на головах и с белыми хлопчатобумажными перчатками на руках. Спереди их прикрывали синие прорезиненные фартуки, пошитые в форме конверта и отороченные белой тесьмой. Один строитель был с рыжей бородой, другой был темнокожим.

Свернув на широкую тропу, ведущую в Ведьмин яр, они натолкнулись на горный велосипед, брошенный Муромским.

— А с велосипедом что делать? — озаботился тот, кого звали Лиахим.