Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 61 (сборник) Страница 67

Друзья не подвели, пришли сразу после школы. Даша и Пушистик, а с ними – чокнутая бабка Пушистика. Кажется, она по-своему поняла Судакова и решила конвоировать повсюду внука и его одноклассницу.

Динка вышла навстречу, и Пушистик оглоушил ее вместо «Здрасьте»:

– Про Лысого слышала? В больнице лежит. Вчера Дашку проводил, от подъезда пяти шагов не отошел. Хорошо, Дашка из окна углядела, напустила отца…

– Ты видела его? Мелкий, в дурацких мокасинах? Или этот, «маньяки СССР»?

Дашка покачала головой:

– Высокий и с усами. Дина, он не один. И не двое, и не трое. Больница сгорела. Понимаешь: боль-ни-ца!

– А я им говорю: идем по домам, нечего шляться после школы! – вставила бабка Пушистика. – Так нет заладили: «К Дине, к Дине»…

– Хорош, ба, мы по делу!

– Да! – вспомнила бабка. – Собирайся, поехали к Елене на поклон.

– К той бабульке, помнишь? – вставил Пушистик.

Дине объяснять не требовалось. Она быстро зашнуровала кеды и объявила, что готова.

Во дворе их ждал побитый жизнью «Матиз» бабки Пушистика. Гордый Пушистик уселся на переднее сиденье и всю дорогу болтал, какая замечательная эта Баблена и как она всех спасет:

– Когда больничка сгорела, в поселке начали твориться странности. Кто в лесу заблудится, кто видел что-то странное. И Баблена (тогда еще просто Лена) пробралась ночью на пепелище. «Это, – говорит, – нечистое место, все из-за него». Никто не видел, что она там делала, но утром ее на том месте нашли без сознания и седую. Она чуть постарше нас была, они с бабушкой только медучилище закончили…

Замечательная Баблена жила за городом, в соседнем поселке, который так и остался поселком, а не превратился в новый микрорайон. Ее аккуратненький ярко-синий домик стоял у самой реки. На берегу перекрикивались мальчишки и бабульки полоскали белье. Пушистик ловко выскочил на ходу и открыл ворота во двор. Бабка его запарковала машину прямо перед дверью и, не успев выйти, завопила:

– Елена! Принимай гостей!

На крыльцо тотчас вышла Елена и бросилась обнимать бабку Пушистика, приговаривая «сколько лет, сколько зим» и что там еще говорят в таких случаях. Бабка как бабка. Как тысячи других. Если бы Дина увидела ее на улице, не запомнила бы. А Елена между тем недоуменно глянула на ватагу школьников и о чем-то тихо спросила бабку Пушистика.

– Дело у нас к тебе, Еленпетровна, – ответила та вслух. – Вот так надо. – Она провела по горлу ребром ладони, и тут же Еленпетровну как подменили.

– Нет, – коротко сказала она и ушла в дом. За ней шумно щелкнул засов, тяжелый, железный.

Ребята стояли у открытой машины и ошарашенно смотрели на дверь.

– Она со странностями, – объяснила это бабка Пушистика и полезла на приступок, чтобы постучать в окно. Пушистик бросился ее страховать, и вовремя. Как только бабка Пушистика оказалась лицом к окну, наружу распахнулась рама, и визгливый старушечий голос завопил:

– Уходите!

Бабка Пушистика, получив рамой, отпрянула. Внук ее не удержал, оба рухнули на землю. Вдогонку из окна вылетело тяжелое яблоко, кое-как завернутое в бумажку.

Даша бросилась поднимать Пушистика с бабкой, а Дина подобрала яблоко. Мятая бумажка, в которую оно было завернуто, оказалась запиской:

«Они слышат нас! Читайте не вслух, запомните все и уничтожьте записку.

Я все знаю. В нашем поселке тоже не осталось собак. Я каждый день хожу в школу, пытаюсь убедить детей не гулять по одному, но они меня не слушают. Я очень хочу вам помочь, но боюсь не успеть. У них со мной старые счеты. Я живу одна и часто по ночам слышу запах горелых досок.

Сегодня, в половине двенадцатого ночи я буду сидеть на автобусной остановке у школы. С собой возьму высокую девочку в красных кедах. Надеюсь, она сильная. Если до той поры со мной что-то случится, вам придется действовать самим».

Дальше был список того, что нужно взять с собой, и какой-то адресок в Интернете. Дина молча сунула записку друзьям и уставилась на свои красные кеды.

Глава VII. Погорельцы

Вечер тянулся и тянулся. Дина дождалась с работы отца, выслушала про «Из дома ни ногой», даже уроки сделала. Под кроватью лежал настоящий намогильный крест, Даша с Пушистиком и его бабкой быстро сгоняли в палатку к ритуальщикам, Дина только до дому добежать успела. Крест поблескивал серебрянкой и выглядывал из-под кровати, как живой. Дина упихивала так и этак, но он все равно нет-нет да и попадался на глаза. Жутковатое это зрелище: крест под твоей кроватью. В конце концов, Дина натаскала газет из почтовых ящиков и хорошенько его запаковала. Стало еще хуже: теперь из-под кровати белела мумия. Без Интернета и телефона Дина не знала, куда себя деть: болталась по комнате из угла в угол, начала и отложила несколько книг, ничего не лезло в голову. В девять она уже лежала под одеялом в джинсах и прислушивалась к телику в комнате отца.

Отец тоже лег рано. Два часа Дина гипнотизировала под одеялом бесполезный телефон, который уже про себя называла «часами». В одиннадцать она потихоньку встала, достала из-под кровати шуршащий сверток, открыла окно и спрыгнула на улицу. От ветра шумно захлопнулась рама, Дина затаила дыхание: ну, как отец проснется?! Постояла, прислушиваясь: храпит. На цыпочках она отошла от окна – и бегом к остановке.

Автобус останавливался почти у самой школы, но в такое время уже не ходил. На скамеечке, вжавшись в угол, сидел кто-то в черной поблескивающей куртке, надвинув на лицо капюшон. Дина подошла и осторожно тронула за плечо.

– А? – Старушка подняла голову. Фонарь у остановки осветил белую седую челку и темно-зеленые глаза с хитринкой. У старух не бывает таких ярких глаз.

– Здравствуйте, я…

– Здравствуй, деточка. – Старушка шустро встала, низкорослая, Дине по плечо, а осанка, как у балерины. – Я Еленпетровна. А ты… Погоди, Леша говорил… Жуча?

– Дина! Вернемся живыми, убью Пушистика! Лешу то есть.

– Ну это как получится. Тебя родители-то отпустили?

– Нет.

– Правильно. Я бы тоже не отпустила. Ну пойдем, Дина. Ты все с собой взяла?

Дина показала здоровенный сверток с крестом и тряханула рюкзак, чтобы забрякало. Пушистик с Дашей сами бегали искали все по списку: нож с оплетенной ручкой, церковные свечи, мел… В общем, полрюкзака набралось.

Они быстро шли через пустырь к лесу, старушка не отставала. Дина не хотела включать фонарь, помня о своей находке на этом пустыре, и то и дело спотыкалась на мелких ямках. Запах гари навязчиво стоял в ноздрях. Кажется, он был уже везде. Под ногами шуршала трава и мелкий мусор, а Дине все казалось, что кто-то за ними идет. Она даже оборачивалась несколько раз: никого. И вроде на пустыре нигде не спрячешься, а все равно кажется, что кто-то дышит в затылок.