Майк Гелприн - Уцелевшие Страница 69

Йиргем с Райгром возвращались к спорной теме еще не раз после прибытия в Санкт-Петербург. Именно ее они в очередной раз обсуждали в тот момент, когда Райгр увидел в бинокль светловолосую девицу, кнопками крепящую к входной двери «Натали» бумажный листок. Блондинка была идентифицирована ранее как сотрудница фирмы. Возможно, Райгр и не обратил бы внимания на листок, но его насторожило то, что девица появилась в субботу, в день, когда фирма закрыта и работать в ней людям не положено. Едва блондинка отошла, Райгр навел на объявление бинокль и едва не остолбенел.

– Йиргем, подойди сюда, – позвал он, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Йиргем приложил бинокль к глазам и враз опустил. Рельо́ взглянули друг на друга. Им хотелось кричать, орать от радости. На листке было всего лишь одно слово.

Это было имя.

Имя, написанное на йоло́не.

Имя женского рода.

Гйол.

Под ним стоял номер телефона.

Глава двенадцатая

Гйол смастерила решето из тонких побегов бука, связав ветки узкими полосками молодой коры. Решето получилось, конечно, не из лучших, но для ее целей вполне годилось. Гйол уложила его поверх небольшого, не выше локтя, бочонка, высыпала на прутья золу и принялась медленно, тонкой струйкой, лить на решето горячую воду из котелка.

– Давай помогу, – предложил Йиргем. – Тебе же, должно быть, тяжело.

– Я справлюсь, – возразила было Гйол, но ладони йолна уже легли на края котелка рядом с ее собственными, перехватывая тяжесть. Гйол убрала руки и улыбнулась. Когда вся вода была процежена сквозь золу, Гйол сняла с бочонка решето и осторожно перелила едкий настой золы обратно в котелок.

– Я слыхал, – сказал Йиргем, – что некоторые просто сыплют золу в бочку, стоящую на дворе. После дождя на дне скапливается зольная вода.

– У нас нет бочки, – возразила Гйол, – есть только этот маленький бочонок, и он мне нужен дома. И потом, со дна глубокой бочки зольную воду тяжело вычерпывать.

Она подвесила котелок над костром, добавила к отвару золы кусок свиного жира, бросила щепоть соли и принялась медленно размешивать варево деревянной ложкой на длинном черенке.

Йиргем молча наблюдал за ней.

– Ты стала настоящей мастерицей, хоть завтра вступай в гильдию мыловаров, – улыбнулся он, глядя, как ловко йолна управляется с работой.

– Кому нужно мое мастерство в этой глуши, – вздохнула Гйол.

– Сейчас здесь безопаснее, – ответил Йиргем, – но рано или поздно нам все равно придется перебраться в город. Пожалуй, лучше всего будет вернуться во Флоренцию: в Поппи слишком мало народу, в таких городишках каждый на виду.

Гйол согласно кивнула.

Два десятка лет прошло с тех пор, как они с Йиргемом покинули Флоренцию. Сейчас, вспоминая их путешествие, Гйол понимала, что встреча с Йиргемом спасла ей жизнь: выжить в одиночку ей ни за что не удалось бы. Они тогда шли вверх по течению Арно, питаясь грибами, ягодами и подстреленными Йиргемом из лука мелкими зверьками. Новый найи́ напоминал Гйол Йгерна: оба были хорошими воинами и замечательными рассказчиками, оба немало повидали на своем веку и были обучены искусству выживать, которому теперь предстояло научиться и Гйол. История о Гаммельнском крысолове странным образом вселила в Гйол надежду: раз Йиргем сумел тогда спасти доверившихся ему юных йолнов, то спасет и ее. Она положилась на него полностью, как полагалась в детстве на Тейре или Итх, но при этом изо всех сил старалась не стать ему обузой. Гйол казалось, что и чувства Йиргема к ней сродни чувствам ее прежних найи́, словно он тоже знал ее много лет. Спустя несколько недель Гйол поняла, что они с Йиргемом образовали новую семью из них двоих, старшего и младшей.

Они шли всю осень, время от времени останавливаясь на день-другой, и к началу зимы добрались до подножия Фальтероны. На зиму необходимо было найти жилище более надежное, чем шалаш из ветвей в глубоком лесу. Им повезло – поднимаясь против течения Арно по склону Фальтероны, йолны наткнулись на небольшую деревню под названием Козий Камень, почти полностью опустошенную чумой. Здесь они решили остаться на зиму.

Гйол с ужасом вспоминала, как они пробирались в дома умерших от чумы крестьян в надежде раздобыть съестное. Приходилось выбирать – между риском заболеть и верной смертью от голода. К счастью, двум уцелевшим крестьянским семьям было не до чужаков и не до того, чем те занимаются. Поэтому йолны попросту поселились в одном из опустевших жилищ, заткнули соломой щели в стенах и притащили из соседних домов несколько мешков с шерстью для постелей. В погребе одного из этих домов удалось найти засоленную на зиму свинину, в одном из амбаров – немного ячменя и пшеницы. Кроме того, Йиргем целыми днями пропадал в лесу, ставя силки на зайцев и птиц, и зачастую возвращался с добычей.

Йолны все еще страшились чумы, но, к счастью, с началом зимы болезнь отступила, а затем и вовсе оставила измученную тосканскую землю, уйдя за добычей на север.

Тот страшный год все же запомнился Гйол не только постоянным призраком голода. Скорее голод и страх смерти сохранились в воспоминаниях йолны лишь темным, мрачным фоном, на котором тем ярче казалось все остальное. Ее согревала память о долгих зимних вечерах, когда с наступлением темноты они оба усаживались у очага, обнявшись и завернувшись в одно одеяло, – поначалу лишь для того, чтобы беречь тепло. Эти вечера проходили в долгих разговорах. Йиргем рассказывал Гйол о былых днях, о жаркой черной земле Египта, о философах Афин, о прошлых днях Флоренции, бывшей когда-то всего лишь построенным для обороны от этрусков римским фортом. Он рассказывал ей о своей первой семье, о том, как хитры и изворотливы бывают люди, он учил Гйол пользоваться человеческими страстями и слабостями для того, чтобы выжить.

Вечера были длинными, и Йиргем тратил их, обучая Гйол языкам. Она знала итальянский, немного французский, а также латынь, которой научил ее Йгерн, полагая знание языка инквизиторов полезным для йолнов. Той зимой Йиргем выучил ее английскому – странной смеси французского с языками саксов, англов и бриттов. Сам Йиргем знал множество языков, включая несколько давно умолкших, исчезнувших вместе с говорившими на них людьми.

– Главное, – говорил Йиргем, – не забывать переучиваться. Языки меняются со временем, как и одежда, которую носят люди. Вернувшись в страну после многолетнего перерыва, ты будешь думать, что говоришь на ее языке. А на самом деле многие выражения окажутся уже устаревшими и привлекут к тебе внимание. Всегда стоит потратить немного времени и усилий на то, чтобы заново привыкнуть к языку.