Александр Варго - Не та дверь [сборник] Страница 7

Они уже ехали по московским улицам, и Рома, заприметив небольшой супермаркет, резко затормозил.

— Я сейчас, — бросил он, выскакивая из машины. Жорик проводил его удивленным взглядом. Лицо Жанны стало еще бледнее, и, дождавшись, когда Рома скроется в магазине, она сказала, вылезая из машины:

— Все, я доберусь сама.

Молчаливая подруга Жанны незамедлительно последовала ее примеру. Девушки быстро перешли дорогу и зашагали к остановке. Все это произошло так быстро, что Жорик не успел ничего сказать. Он просто молча сидел, слегка наклонив голову и барабаня пальцами по приборной доске «Форда».

Рома появился через минут семь, держа в руках пакет с четырьмя коробками зефира в шоколаде. Жорик, нахмурившись, вышел из машины и выжидательно посмотрел на него.

— А где девчонки? — беспечно спросил Рома, закидывая пакет на заднее сиденье автомобиля.

— Ушли, — чуть напряженно ответил Жорик. Рома подошел к нему.

— А ты чего вылез? — Он непринужденно облокотился на капот.

— Я… — начал Жорик и вдруг увидел нечто такое, от чего у него перехватило дыхание, и он отошел на пару шагов от Ромы. Он еще раз посмотрел вниз, затем перевел испуганный взгляд на Рому.

— Ты чего? — с недоумением спросил Рома.

— У меня… дела, Ромик, — выдавил тот, пятясь назад. — Извини, спешу… Спасибо за сейшн, все было круто.

Он резко развернулся и чуть ли не бегом пошел прочь. Рома проводил его изумленным взглядом. Странные они все какие-то…

Он сел в машину, распаковал одну из коробок и с жадностью запихнул в рот сразу две зефирины. Давясь и кашляя, он проглотил сладкую массу и тут же взял еще. Он не успокоился, пока не съел почти всю коробку. Рома вздохнул, пора ехать. Он повернул ключ зажигания и, сделав погромче музыку, тронулся с места. Буквально через минуту в радио что-то щелкнуло, хит группы «Ногу свело» «Лилипутская любовь» прервался и внезапно заиграла песня «День Победы». На лице Ромы появилась улыбка. Одна из любимых песен деда… Да, это была ЕГО песня. Он начал тихонько подпевать, не замечая, что поет все громче и громче, пока просто не перешел на крик. Он ехал домой.

Жорик, хотя и отошел на некоторое

(безопасное)

расстояние, все же не выдержал и оглянулся. Ромин «Форд» плавно выруливал на дорогу. Жорик изо всех сил сжал челюсти, на миг закрыв глаза. Он все еще думал, что ему почудилось, хотя видение было уж слишком реалистичным.

Тень.

Тень Ромы, ее не было. Когда он подошел к Жорику и встал рядом, тот смотрел себе под ноги и прекрасно видел свою тень, а Ромину — нет. Разве такое бывает?

И почему была так напугана Жанна? Когда он прогревал машину там, на даче, она вылетела из дома, будто привидение увидела.

Засунув руки в карманы, Жорик медленно зашагал по улице.

«День Победы» закончилась, и началась «Вихри враждебные веют над нами…». Потом «Темная ночь». Без рекламы, без дурацких комментариев типа «а теперь, наши любимые слушатели, послушайте следующую вещь…». Песни шли одна за другой как на пластинке (или патефоне?), Рома ехал и недоумевал — он даже не предполагал, что на волне «Наше радио» крутят такое ретро. Иногда подобные песни передавали по «Маяку», который обожал слушать дед, но чтобы на молодежном радио…

Он доел зефир и подумывал открыть вторую коробку, но, поразмыслив, раздумал. Кроме того, он почти приехал.

«Темную ночь» сменил «Синий платочек». Из дорогих динамиков слышался шорох и потрескивание, характерное для качества исполнения песен тех далеких времен, и Рома, подъехав к подъезду, несколько минут сидел в зачарованной неподвижности, слушая песню. Когда она закончилась, он словно очнулся и, торопливо выключив магнитолу, схватил пакет с зефиром и поспешил наружу.

Он вошел в подъезд, все еще тихо напевая себе под нос «Помню как в памятный вечер…», когда понял, что его обуял настоящий страх. И только сейчас он почувствовал себя настоящим подонком. Неужели его дед заслужил, чтобы его променяли вот на эти два дня, проведенные в ужасном алкогольном мареве? Разве игра стоила свеч? И что он получил в результате? Разгромленную дачу и бассейн с дрейфующей кучей дерьма. Плюс ко всему подозрение на импотенцию…

Он с трудом достал связку ключей и два раза уронил их в лифте, проклиная свои трясущиеся руки. Интересно, Татьяна уже приехала? Может, будет лучше, если он выйдет на улицу и проследит, пока она первой не войдет в подъезд? Нет, уже поздно, двери лифта открылись, и он оказался на этаже.

Проснувшийся зверек уже яростно верещал внутри, обсыпая Рому всевозможными обвинениями.

Ключ долго не хотел попадать в скважину, и сделал это лишь с пятого раза. Клик! Дверь тихонько открылась, и Роме стала видна темная часть коридора. Прежде чем войти, он глубоко вдохнул воздух. Ничего необычного, обычный домашний запах, к которому он привык с пеленок. По крайней мере, разложением пока не пахло… Заметно приободрившись, он толкнул дверь и вошел внутрь.

Какое-то время он стоял не в силах пошевелиться, приказывая себе взять себя в руки. Глаза не мигая были устремлены на кресло. Оно было пустым.

Дзынь! Лишь спустя несколько секунд до Ромы дошло, что из ослабевших пальцев выпали ключи. Он включил свет и размеренно, как робот, подошел к пустующему креслу. Несколько раз моргнул, все еще не веря своим глазам.

Деда не было. Не было, и все.

Вдруг мозг кинжалом пронзила мысль: Анна Семеновна.

Анна Семеновна, эта вездесущая старушенция, наверняка она ошивалась тут все время, беспрестанно названивая им в квартиру, и все-таки забила тревогу!

Почему-то от этой мысли ему стало легко, будто гора с плеч свалилась. Господи, ну конечно! Он словно воочию видел, как эта деловая бабулька, устав долбиться к ним в дверь, в считаные секунды оповестила всех, кого только можно, местную милицию, МЧС и ФСБ, и вот в квартиру заходят санитары, крепкие парни с каменными физиономиями, грузят деда на носилки, участковый составляет акт, понятые перешептываются… дверь запирают…

Стоп, а вот тут загвоздка. Дверь-то он открыл своим ключом. Дубликат был только у матери, у Татьяны ключей не было. Но если бы приехала мать, то он в любом случае понял бы это… хотя бы по духам, которых у нее бесчисленное множество.

Какой-то слабенький голосок еще продолжал нерешительно настаивать, что мать могла поехать в морг или еще куда, но Рома уже и так все понял: дверь не открывали ключом. И не вскрывали, иначе осталась бы печать участкового. Он был уверен, что дверь вообще не трогали с тех пор, как он захлопнул ее в пятницу вечером.

Тогда… Где труп?!

Шатающейся походкой Рома обошел всю квартиру, про себя догадываясь, что ведет себя как настоящий кретин — в самом деле, можно подумать, что как только он уехал на дачу, дед преспокойно встал с кресла и, насвистывая, пошел уничтожать приготовленные Ромой бутерброды, посмеиваясь над доверчивым внуком, типа, клево я его разыграл?!

Он остановился перед туалетом, вспоминая видение на даче. Зажмурился, считая про себя до десяти, на ощупь открыл дверь и лишь после этого открыл глаза. Чисто.

Он зашел на кухню и машинально включил телевизор. Передавали какой-то очередной сериал про бравых оперативников, которые с неутомимой лихостью обезвреживали жестокую мафию.

Что происходит? Во имя всего святого, что ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ???

«В тебе нет ничего святого, — усмехнулся знакомый внутренний голос. — Так что даже не заикайся о святости…»

Может, все это сон? Может, дед и не умирал вовсе? Но тогда где он? Старик не выходил наружу почти три года, даже в гости к этой гребаной Анне Семеновне, хотя дойти до нее было раз плюнуть — всего-то подняться на этаж выше. ГДЕ? ГДЕ ДЕД ИЛИ ЕГО ТЕЛО???!!!

Он взглянул на часы. Черт, встали. Он отлично помнил, что в Москву они въехали около половины седьмого, сейчас почему-то было шесть. Он уставился в экран телевизора и смотрел до тех пор, пока не почувствовал, как глаза застилает странный туман. Он потер глаза, но туман не исчезал, наоборот, стало еще хуже, и это испугало его.

Как во сне, он пошел в ванную, по дороге нечаянно скинув на пол зачерствелые бутерброды с колбасой. Пока он тащился к ванной, он почувствовал, что у него стали сильно болеть икроножные мышцы, будто он приседал со штангой.

Боже, что с ним?

Он подошел к зеркалу и долго не мог понять, что это за сероватое размытое пятно перед ним. Он потер зеркало, побрызгал на него водой, снова потер, но картинка не изменилась. Паника теплым комком подступила к горлу, и Рома с ужасом понял, что он слепнет.

Едва сдерживаясь, чтобы не закричать, он вернулся на кухню и посмотрел на экран телевизора. То же самое, что-то расплывчатое и бесформенное, он прекрасно слышал голоса, но абсолютно ничего не видел.