Георгий Зотов - Демон плюс Страница 7

– Спасибо, – сумрачно ответил Малинин, разгрызая пополам баранку.

– Так вот, – продолжил Шеф, поворачиваясь к Калашникову. – Доуплотнялись мы за последнее время – хуже некуда. Сейчас срочно копаем котлован, чтобы разместить сто тысяч новых душ после тайфуна, а на носу – землетрясение в Китае. Каюсь, нагнал я готичной привлекательности вокруг имиджа князя тьмы – теперь вот и расхлебываю. В Раю – никого, кроме ангелов, а у нас столько народу… липнем друг к другу, словно пельмени. При таких, извини за тавтологию, адских условиях скоро начнем уплотнять. Даже к самым что ни на есть привилегированным обитателям Города в квартиры придется подселить по три человека сразу. Никак не меньше.

– О, не так плохо! – ожил Малинин. – Если не проблема – будьте добры, подселите мне трех фотомоделей. По крайности, даже одну мулатку можно.

– Там сельские районы пострадали от тайфуна, – усмехнулся Шеф. – Какие фотомодели? Будешь рыпаться, получишь пять бабушек с недержанием.

Блюдце задрожало в руке у Малинина, но героическим усилием воли он совладал с приступом паники.

– Вы это, вообще, к чему? – деликатно поинтересовался Калашников.

– К тому, – вздохнул Шеф. – Лет двести назад пришла мне в голову неплохая идея. Когда-то людей на Земле жило буквально единицы, между мной и Небесной Канцелярией существовала зверская конкуренция – за каждую душу дрались. Ну, мы же думали – случится конец света и все полетит к свиньям. Но так как по финальной дате светопреставления мы с Голосом до сих пор не определились, Ад переполнился грешными душами по самую крышу. Требования же для попадания в Рай круче, чем для въезда араба в США. Да и откуда, скажите мне, в двадцать первом веке возьмутся стопроцентные праведники? Выпивка, марихуана, плотские грехи, несоблюдение поста: какой нормальный человек хоть раз в жизни этим не балуется? Резюме же Небесной Канцелярии нудное до извращения – слопал шашлык в пост, отправляйся прямиком в Ад. Мы тоже хороши – объективно перестарались с пиаром. Следовало закрепиться на первоначально утвержденной позиции – властелин зла, внушающий ужас. Этот лейбл работал просто отлично, но мы не учли опасности, исходящей от кинематографа.

В половине фильмов меня демонстрируют в качестве гламурного принца – рога же и прочие неприятности скрашивает море соблазнительных достоинств. Не поверите – с нежной любовью вспоминаю папскую инквизицию. До сих пор, если кого в Городе случайно повстречаю, обязательно руку жму. Вот прекрасный образец того, как надо работать: какую гравюру Средневековья ни возьмешь, так собой восхищаешься – настоящее чудовище в стиле Мэрилина Мэнсона.

Шеф отодвинул чашку с чаем, попав донышком в варенье.

– Скучаю я по этим временам, – заностальгировал он. – Сейчас даже не верится: качественную душу – например, девицы из монастырского приюта – просто так было не заполучить, следовало активно постараться. Прийти глубокой ночью в романтическом образе прекрасного юноши, одеколоном надушиться, чтобы запахом серы не испугать, рога убрать под шляпу с пером в стиле «Трех мушкетеров». Я себе и представить не мог, что уже в XX веке будет и «Церковь Сатаны», и Голливуд с кучей ужастиков, и повсюду клубы свингеров. Все вокруг так манит, мигает огнями – согреши, это сладко…

В этот момент тональность Шефа резко переменилась.

– Ага, им-то сладко, – злобно сказал он, глядя в лицо Калашникову. – А я в постоянном аврале! Как природная катастрофа или война, так сиди сутками в офисе, отслеживай копание котлованов и доставку палаток. В общем, в отсутствие Голоса можно признать – я выбрал неправильный имидж.

– Улучшить надо? – несказанно удивился молча внимавший монологу босса Калашников. – Я даже не знаю, что и предложить. Можно попробовать оплатить на Земле телерекламу. Запустим клипы, где вы делитесь с сиротами кусочком хлеба, жарите старушкам яичницу и с грозным лицом строго спрашиваете с подчиненных за ухудшение жилищных условий в Городе. В России, например, это обеспечивает популярность любому – уже проверено.

– Ты не просек фишку, – царапнул когтем скатерть Шеф. – Как раз наоборот. Мне срочно требуется ухудшить имидж, сделать его еще более хреновым. Ситуацию с перенаселением в Аду можно спасти, только если я перестану ассоциироваться с чем-то запретным и клевым. А люди при одном моем упоминании станут плеваться, дрожать и пучить глаза в ужасе.

– Представляю, насколько сложно вам далось такое решение, – задумался Калашников. – Превратить вас в Ксению Собчак в принципе можно. Но не слишком ли это тяжелая жертва? Так ведь и с ума сойти недолго.

– Я тоже так считаю, – согласился Шеф. – Поэтому предлагаю действовать в несколько непривычном ключе. С давних пор между Городом и Небесной Канцелярией существует, если можно так выразиться, негласное джентльменское соглашение. Никто из нас не пытается изменить прошлое, дабы навредить своему противнику. Логика простая – если каждый начнет регулярно ходить, как в супермаркет, на одну-две-три тыщи лет назад, это приведет к катастрофическим последствиям. Думаю, что рассказ Брэдбери «И грянул гром» читали все… не считая, конечно, тебя, мой замечательный Малинин. Но я планирую провести очень скромную корректировку. Если Голос удосужится узнать о плане, он не будет так уж и против. Ну, может, разве что для вида повозмущается. Ведь своими действиями я сыграю ему на руку. Основная масса народа возненавидит меня, как Чубайса, – а Рай переполнится сахарными праведниками. Разве не это его давняя мечта?

…Отпустив шпильку в сторону старого врага, Шеф выжидательно прикусил кончик сигары. Малинин спокойно пил чай – он ровным счетом ничего не понял из монолога. Калашников напрягся, сжав чашку обеими руками.

– Вы хотите отправить нас в прошлое… – прошептал он.

Малинин уронил блюдце на пол – японский фарфор разлетелся вдребезги.

– Смекаешь, – улыбнулся Шеф. – Да, с небольшим спецпоручением. Сюжет простой. Два посланца из Ада должны оставить нужные улики в античном городе Ерушалаиме, находящемся под властью римского наместника Пилата. Эти улики укажут творческой группе ангелов, в режиме реального времени создающих Новый Завет: Иуда Искариот вовсе не предавал Кудесника со слюнявым поцелуем в Гефсиманском саду. В новой версии окажется, что его сдал первосвященникам Синедриона отвратный монстр из Ада – то есть ваш покорный хозяин. Выяснится, что конкретно мои злостные наветы и послужили причиной распятия доброго спасителя человечества на кресте.

Трясущийся Малинин не отрывал глаз от скатерти. На него было жалко смотреть. Бледные щеки Калашникова полыхнули слабым румянцем.

– Все просто, – буднично произнес Шеф, покачивая рогами в такт звучащей из динамиков песне AC/DC Hell's Bells. – Нечего тут слюни разводить – перенеслись в прошлое, оставили компромат, вернулись в Город. Задание для пэтэушника. Прибавил бы «ей-богу» – но по известным причинам не могу.

– Вам-то персонально с энтого какая корысть? – брякнул Малинин.

– О, – мечтательно щелкнул хвостом Шеф. – Конечно, мой горячий станичный друг, я и не ожидал от тебя чрезмерного напряжения мозгов. Вся прелесть в том, что Иуде-то никто не стремится подражать. Он сделался символом сволочизма, предательства и подлости, даже последние парии относятся к нему с брезгливостью. Его образ едва ли соблазнителен. Признаться в любви к Иуде – все равно что публично заняться сексом с медузой. Если люди будут считать, что это я отправил Кудесника на крест, отношение ко мне в корне изменится.

А значит, сократится приток людей в Ад: желающих разделить мои взгляды найдется немного. Возможно, это наконец-то уравновесит Ад и Рай по количеству душ. Кому здесь еще не надоело, что мы спрессованы как баночные шпроты, а у них плотность населения – полтора человека на тысячу миль? Так что вы скажете на это, красавчики?

Красавчики молчали. Никто не хотел открывать рот первым.

– Имейте в виду, – улыбка сползла с морды Шефа, из ноздрей повалил дым. – Памятуя ваши предыдущие заслуги, я стараюсь быть с вами любезным. Однако не следует забывать и про текущие обстоятельства. А они таковы – вы находитесь в Аду, ваши души полностью в моей власти. Я могу сотворить с ними все, что угодно – ибо никто не в силах мне противостоять. Пока же я разговариваю вежливо и деликатно прошу принять участие в операции. У вас осталось пять минут, чтобы согласиться с моим решением добровольно.

…Жертвы продолжали хранить безмолвие. Шеф вышел в серо-зеленую приемную, сплетенную из высохших водорослей, и показательно громко захлопнул дверь. Секретарша (французская королева Мария-Антуанетта), сидевшая на спине бамбукового лебедя с ушами мамонта (так Дали представлял себе канцелярский стол), подняла накрашенные глаза, выражая любопытство.