Наталья Александрова - Шкатулка Люцифера Страница 7

Поднявшись по булыжной мостовой, Старыгин нерешительно толкнул тяжелую дубовую дверь. Она оказалась не заперта, и он вошел в просторный холл.

Никого из служителей не было видно, и в холле царила темнота, только в дальнем его конце тусклый огонек дежурной лампочки словно нехотя показывал вход в главный придел собора. Старыгин зябко поежился, огляделся по сторонам. Ему хотелось выйти прочь, вернуться в гостиницу, к теплу и к свету, к живым людям, но он не уступил своему малодушному желанию и пошел вперед.

Внутри храма мрак был еще гуще, еще мрачнее. Тяжелым каменным грузом навалился он на Старыгина.

Дмитрий Алексеевич уже пожалел о том, что пришел сюда в неурочный час – никакого прока от этого визита не будет, разглядеть в темноте «Пляску смерти» он все равно не сумеет, а значит, не сумеет проверить мелькнувшую у него неясную догадку.

Он хотел уже развернуться и покинуть собор, но в это мгновение в готический переплет окна вкатилась огромная яркая луна, и ее лимонный неврастенический свет, расколотый на гулкие куски старинными цветными стеклами, осыпал холодными осколками каменный пол и уходящие в страшную высоту стены собора. Старыгин перевел дыхание и свернул направо, в часовню святого Антония.

Мрачная картина в лунном освещении казалась еще более зловещей. Надменный епископ в пышном праздничном облачении смотрел на Старыгина гневно и раздраженно, как на наглеца, посмевшего нарушить его многовековой покой. Его вел за руку нагло ухмыляющийся скелет в наброшенном на плечи полуистлевшем саване. Следом выступали в медленном торжественном танце император в пурпуре и багрянце под руку с другим скелетом и бледная красавица в роскошном платье из бархата и затканной золотом парчи, доверчиво опирающаяся на костлявую руку безносого кавалера…

Сейчас, когда лунный свет окутывал картину холодным пламенем, Старыгин понял, что показалось ему странным, какая мысль привела его в ночной собор… Чтобы проверить свою мысль, он полез в карман пальто за старинной лупой, с которой никогда не расставался…

Но в эту самую секунду за его спиной раздались быстрые неровные шаги. Дмитрий Алексеевич обернулся и успел заметить стремительно приближающуюся фигуру в темном плаще с поднятым капюшоном. Лица ее не было видно, но таинственная фигура казалась сошедшей с мрачной средневековой картины.

Старыгин отшатнулся, вскинул руки, защищаясь…

Но было уже поздно: на его голову обрушился тяжелый удар, как будто стены собора рухнули на него всей своей тяжестью, и он упал на каменные плиты, погрузившись в бездонный мрак.

– Хозяин! Хозяин!

Мастер Бернт неохотно оторвался от работы, повернулся к двери. В дверях мастерской стояла Мицци, его новая служанка, тринадцатилетняя девчонка из Тюрингии. Она приехала в Любек с родителями, богатыми крестьянами, бежавшими из родных мест от Болезни. Но Болезнь нагнала их здесь, в богатом торговом городе. Родители умерли на постоялом дворе, Мицци чудом уцелела, но хозяин постоялого двора прогнал ее прочь, боясь Болезни, боясь рассердить других постояльцев, да заодно боясь упустить свою выгоду – ведь он имел полное право завладеть имуществом умерших постояльцев.

Мицци оказалась на улице, она просила приюта и подаяния – но никто ее не хотел слышать: все сердца, двери всех домов были закрыты из страха перед Болезнью.

Совершенно случайно мастер Бернт наткнулся на умирающую с голоду девчонку и подобрал ее.

Жена, Анна-Луиза, накричала на него.

Но у них как раз накануне умерла прежняя прислуга, Ханна, и ей нужно было найти замену.

Немного остыв, жена согласилась взять в дом девчонку.

Мицци оказалась толковой и работящей, она не даром ела хозяйский хлеб, все время была чем-то занята – если не помогала кухарке, то прибиралась в доме, стирала или хотя бы вытирала пыль.

Одно в ней не нравилось мастеру Бернту – Мицци была тихой и незаметной, как домовая мышь, у нее был виноватый и забитый вид, как будто она сделала что-то дурное.

Может быть, девчонка чувствовала себя виноватой в том, что Болезнь пощадила ее, забрав жизни всех ее родных…

– Хозяин! – повторила служанка, робко прижимаясь к дверному косяку. – Хозяин, дозвольте сказать…

– Что тебе? – недовольно осведомился мастер Бернт, откладывая кисть. – Что тебе нужно? Сколько раз я говорил тебе – не мешай мне работать! Вот бестолковая девчонка!

– Хозяин, там пришел какой-то человек, он говорит, что у него до вас важное дело…

– Что еще за человек? – поморщился мастер. – Небось посыльный от мясника пришел за деньгами… Позови госпожу Анну-Луизу!

– Простите, хозяин, это не посыльный от мясника. Это слуга из богатого дома, и он непременно хочет видеть вас!

– Ну что с вами поделаешь… – Мастер Бернт вытер руки куском чистого полотна и пошел вслед за прислугой.

В полутемной прихожей его поджидал шустрый малый в потертой красно-синей ливрее и в щегольских башмаках, явно доставшихся ему от хозяина. У посыльного были бегающие вороватые глаза и большие оттопыренные уши.

– Мое почтение, мастер Бернт! – проговорил посыльный, угодливо согнувшись. – Значит, хозяин мой велел тебе кланяться и очень просил пожаловать. Дело у него есть до твоей милости. Хорошее дело, богоугодное и денежное.

– Что ты болтаешь, дурак? – беззлобно проговорил мастер. – Я даже не знаю, кто твой хозяин.

– Как, мастер Бернт? – Посыльный изобразил почтительное изумление. – Как, неужто ты и впрямь не знаешь моего хозяина? Все знают моего хозяина, почтенного господина Вайсгартена!

– Ах, так вот ты чей человек! – И правда, ливреи красно-синего цвета носили люди Михаэля Вайсгартена, богатого и уважаемого купца, советника любекского магистрата.

– Точно, почтенный мастер! – закивал слуга. – Мы люди господина Михаэля…

– И чего же хочет от меня твой хозяин?

– Господин Вайсгартен просит твою милость пожаловать для важного разговора. Мне велено проводить тебя до его дома и ни в коем разе не принимать отказа.

– Должно быть, твой господин пошутил или ты неправильно его понял! – проворчал мастер. – Кто сейчас разгуливает по улицам? Только Черные Доктора да труповозы со своими дрогами!

– Прости меня, почтенный мастер! – Посыльный склонился еще ниже, но наглыми глазами поглядывал по сторонам. – Мой господин велел сказать, что ты не пожалеешь, если придешь к нему. Мой хозяин щедро отблагодарит тебя… очень щедро!..