Евгения Грановская - Замок на Воробьевых горах Страница 7

Мария закрыла книгу и взглянула на Виктора Бронникова.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Выдумка, – небрежно обронил блондин.

– Но данные случаи задокументированы.

– Документы тоже часто врут.

– Чему же ты тогда веришь?

Ответ парня Марию не удивил.

– Я верю только собственным глазам, – заявил Бронников таким тоном, каким обычно обращаются к слабоумным.

– Вот как? – Мария достала из кошелька монетку, положила ее на узкую ладонь и показала Виктору. – Видишь ее?

– Да, – ответил тот.

Она сделала несколько быстрых движений и снова показала блондину ладонь, на сей раз пустую.

– А теперь?

Парень хладнокровно прищурился.

– Что вы хотите сказать?

– Монетка исчезла, нарушив все законы физики.

– Это просто фокус.

– Верно, – согласилась Мария. – Но ты видел ее исчезновение собственными глазами. Выходит, теперь ты не доверяешь даже собственным глазам.

Блондин хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь растерянно сморгнул. При виде его потерянной физиономии студенты засмеялись.

– Что, Бронников, съел? – весело окликнула его хорошенькая шатенка с первой парты.

Варламова улыбнулась.

– Ладно, ребята. Повеселились, и будет. Пора начинать занятие. Тема сегодняшней лекции – опыты арабского алхимика Гебера.

Мария никогда прежде не занималась преподавательской деятельностью, однако волнения сейчас почти не чувствовала. Она решила вести себя естественно и представила себе, что ребята сидят у нее дома, а она просто пересказывает им содержание только что прочитанной книги. Получилось, в общем-то, неплохо. По крайней мере, студенты слушали с интересом и никому (по крайней мере, пока) не пришло в голову обвинить ее в самозванстве и шарлатанстве.

Наконец прозвенел звонок. Студенты сбросили с себя оцепенение и засобирались.

– Перед тем как вы разойдетесь, я хочу сделать небольшое объявление, – обратилась к ним Варламова. – Когда-то я была актрисой и играла в театре…

По аудитории пробежал ропот.

– Понимаю, что в это трудно поверить, – улыбнулась Варламова, – однако это правда. Так вот, однажды мне предложили вести театральную студию вместо ушедшей в декретный отпуск. Старая труппа театра меня проигнорировала…

– Их можно понять, – насмешливо заметил парень в мощных очках и ущипнул себя пальцами за кудрявую русую бородку. (В ходе лекции Мария уже выяснила, что зовут его Эдик Граубергер.)

– Да, их можно понять, – согласилась с парнем Мария. – Но театр-то не должен простаивать без дела. Вот я и подумала: что, если мы с вами порепетируем и разыграем несколько сцен из какой-нибудь известной пьесы?

– Зачем? – спросил с задней парты гигант с лицом вышибалы.

– Вы все – будущие ученые. И это замечательно. Но один немецкий философ как-то сказал, что наука и искусство смотрят на одни и те же вещи, но с разных колоколен. Мне кажется, вам будет полезно временно перебраться на соседнюю колокольню и сменить точку обзора. Считайте это чем-то вроде факультативного занятия. Короче, если кто-то хочет попробовать себя в качестве актера – милости прошу записываться в студию. Виктор Бронников, есть желание записаться?

– У меня нет времени на такую чушь, – ответил блондин.

– Чушь? Но ведь ученый должен быть открыт всему новому! Разве тебе не хочется попробовать?

Виктор на секунду задумался и пожал плечами:

– Собственно, почему бы и нет. Может быть даже забавно.

– В общем, если кто-то захочет, приходите в театральную студию часа этак через три.

– Мы свободны? – нетерпеливо спросил Граубергер.

– Да.

Повторять дважды не пришлось, через несколько секунд в аудитории остались только Мария и хорошенькая шатенка. Та подошла к столу и, приветливо улыбнувшись, проговорила:

– Мария Степановна, запишите меня.

– Как тебя зовут?

– Вика Филонова.

Мария раскрыла записную книжку и вписала имя и фамилию Вики.

– А что мы будем ставить? – спросила Вика.

– А ты бы что хотела?

– «Гамлета»!

Варламова улыбнулась.

– Ну, разумеется. А тебе не кажется, что пьеса немного сложновата для новичков?

– А что в ней сложного?

– Ну… – Мария запнулась. А что ж, для радикальной смены точки обзора нужно выбрать и колокольню повыше… – Вообще-то, идея неплохая. А кого бы ты хотела сыграть?

– Офелию, конечно, – обронила Вика как очевидность. – Она красавица и текст у нее вроде бы незамысловатый.

– Да… – Мария улыбнулась. – Действительно.

Вот она, пресловутая самонадеянность, о которой говорил ей завкафедрой.

– Значит, так тому и быть, – сказала Мария и захлопнула блокнот. – Жду тебя на репетиции. Кстати, не подскажешь, где тут у вас столовая?

– Внизу. Хотите я вас провожу?

– Если тебе несложно.

– Что вы, конечно, несложно! Я сама туда иду.

4

Вика сидела на стуле вполоборота к столу, скрестив стройные ножки.

– В юности я тоже мечтала стать актрисой, – сообщила она, колупая вилкой салат. – Даже собиралась поступать в театральный.

– Что же тебя остановило?

– Папа. Он у меня химик, работает в НИИ. Он серьезно со мной поговорил. Объяснил, что работа актера – как бы шоколад. А когда в доме нет хлеба и картошки, на одном лишь шоколаде долго не протянешь.

– И ты решила стать ученым, чтобы зарабатывать на хлеб насущный?

– Что-то вроде того. Папа сказал, что мир жесток и чтобы в нем выжить, человеку нужна серьезная и перспективная профессия. Мечтой жив не будешь.

– Некоторым это удается, – заметила Мария. – Но «опережающие исследования», конечно, намного перспективней актерского ремесла.

С полминуты они молчали, занимаясь только едой.

– Мария Степановна, – снова заговорила Вика, глядя на Марию любопытными глазами, – а вы снимались когда-нибудь в кино?

– Да. Дважды.

– А в каких фильмах?

– Боюсь, их названия ни о чем тебе не скажут.

– Но мне ваше лицо кажется знакомым.

Мария усмехнулась.

– Это вряд ли. Я тогда иначе выглядела, да и снималась только в эпизодах.

– Ясно. А почему вы сейчас не в театре?

– Ну… – Мария пожала худыми плечами. – У меня та же причина, что и у тебя. Однажды я поняла, что актерская профессия меня не прокормит, и поступила в институт, на вечернее отделение. Вечерами училась, днем работала. Совмещать учебу с театром оказалось сложно. А потом и невозможно.

Мария отпила кофе и небрежно проговорила, сменив тему:

– Я слышала, у вас тут недавно погиб студент. Кажется, его звали Коля Сабуров.

Вика кивнула:

– Да. Он был инвалид. На техфак поступил вне конкурса, за что его многие презирали и ненавидели.

– Он плохо учился?